Подводные камни Евразийского союза

В тот момент, когда Запад пытается изолировать Россию от остального мира, Москва представила адекватный ответ на брошенный ей геополитический вызов. 29 мая в Астане в торжественной обстановке главы России, Казахстана и Белоруссии на заседании Высшего Евразийского экономического совета на уровне глав государств подписали исторический договор о создании Евразийского экономического союза. Это событие знаменует выход постсоветской интеграции на качественно новый уровень.

Как указано в сообщении администрации президента РФ, «три государства берут обязательства гарантировать свободное перемещение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, осуществлять согласованную политику в ключевых отраслях экономики — в энергетике, промышленности, сельском хозяйстве, транспорте». Это означает не только окончательное снятие таможенных и миграционных барьеров (этот вопрос был принципиально решен еще на стадии формирования Таможенного союза), но и полную унификацию экономического законодательства. Что, в свою очередь, служит предпосылкой для индустриального рывка с последующим повышением уровня и качества жизни граждан стран-участниц договора.

Общая численность населения стран-участниц ЕАЭС составляет 172,6 млн. человек (восьмое место в мире), территория союза — 20,2 тыс. кв. км (мировое лидерство), совокупный ВВП — $2,895 трлн. (шестая экономика мира). Не исключено, что по аналогу с Еврозоной ЕАЭС в перспективе может обзавестись и единой валютой.

Еще одно качественное отличие возникшей интеграционной структуры, сформированной на базе Таможенного союза, — ее правовой статус как международной организации. Что, в частности, предполагает наличие единой цели и системы наднациональных органов, в том числе Высшего совета, Межправительственного совета, Совета комиссии и Коллегии комиссии. Решения первых трех институтов будут приниматься на основе консенсуса, а решения Коллегия комиссии — квалифицированным большинством. Как стало известно, система управления Евразийским экономическим союзом будет географически децентрализована. В казахстанской Алма-Ате разместится наднациональный орган по регулированию финансовых рынков нового союза. В Москве будет располагаться Евразийская экономическая комиссия, а в Минске — Евразийский суд (правовой центр ЕАЭС).

Стоит сказать, что участникам ЕАЭС пришлось приложить немало переговорных и дипломатических усилий для того, чтобы сделать очередной шаг вверх по евразийской интеграционной лестнице. До последнего момента «камнем преткновения» был вопрос о создании единого энергорынка, что выступало в качестве одного из главных мотивирующих факторов для Белоруссии и Казахстана. России удалось убедить своих партнеров отложить решение этого вопроса на одиннадцать лет. Москва, Минск и Астана договорились создать единый рынок нефти и газа к 2025 году. В этом же году должен появиться общий финансовый мегарегулятор. Кроме того, стороны договорились к указанному сроку прийти к общему знаменателю в области макроэкономической, антимонопольной, валютной и финансовой политики.

В числе временно остающихся нерешенных вопросов — регулирование акцизов на алкоголь и табак, что принципиально важно для всех трех стран с точки зрения наполнения бюджета.

Наконец, обращает внимание, что ЕАЭС выступает в качестве чисто экономического союза. На этой интеграционной ступени стороны отказались от политической составляющей. В частности, в Договоре отсутствуют такие положения как общее гражданство, внешняя политика, межпарламентское сотрудничество, паспортно-визовая сфера, общая охрана границ и экспортный контроль. Таким образом, как минимум преждевременно проводить параллели между Евразийским экономическим союзом и ЕС. Тем более, представляется большой натяжкой аналогия по линии ЕАЭС — СССР 2.0.

Договор о создании ЕАЭС вступит в силу с 1 января будущего года. Однако к этому времени «большая интеграционная тройка» может превратиться в «четверку» или даже в «пятерку». Президент Армении Серж Саргсян, выступая в Астане, предложил РФ, Белоруссии и Казахстану подключить Армению к договору до 15 июня этого года. О намерении присоединиться к евразийскому интеграционному пулу заявил и глава Киргизии. По словам Алмазбека Атамбаева, республика рассчитывает войти в ЕАЭС до конца текущего года.

Какие перспективы открывает новый экономический союз и насколько он может оказаться эффективным?

— Лично у меня вызывает сомнения тезис о том, что страны-участницы ЕАЭС готовы проводить согласованную макроэкономическую политику и в полной мере учитывать интересы друг друга, — считает аналитик ИК «Риком-Траст» экономист Владислав Жуковский — До сих пор все попытки скоординировать подходы к решению тех или иных проблем оказывались безуспешными.

Самый яркий пример — это девальвация российского рубля в 2013 году на 8% по отношению к валютной паре Евро-Доллар. Этот вопрос не был согласован с Астаной. В результате Нацбанк Казахстана был вынужден постфактум лавинообразно девальвировать курс тенге примерно на 20%. Это была абсолютно вынужденная мера. Поскольку после девальвации рубля казахи поняли, что у них начинаются проблемы в торговле с Россией. Собственная продукция стала нерентабельной, как следствие Казахстан начал подсаживаться на импорт, образовался серьезный дефицит в торговле с РФ. Даже имея профицитный бюджет и растущие накопления нефтегазового фонда, Астана пошла на девальвацию своей валюты. Это показывает, что никакой координации в сфере валютного регулирования между участниками ТС не было.

«СП»: — Разве выход на более высокую интеграционную ступень, путем создания ЕАЭС, не предполагает, что эта проблема будет решена?

— Наверное, когда-то это действительно произойдет. Но я почему-то уверен, что не в ближайшее время. Разговоры о выстраивании единого экономического пространства идут уже лет пять. Скорее всего, координация макроэкономической политике в первое время будет происходить исключительно на бумаге. Честно говоря, я с трудом представляю себе, каким образом можно скоординировать политику России и, скажем, Белоруссии.

Хорошо известно, что подходы Александра Лукашенко и российских последователей Гайдара-Чубайса-Ясина к управлению экономическими процессами принципиальным образом отличаются. Александр Григорьевич не раз высказывался в том духе, что эти люди, по сути, подрывают экономическую и политическую интеграцию на постсоветском пространстве. Белорусские власти будут отчаянно сопротивляться, если российская псевдолиберальная тусовка попробует навязать этой республике курс на удушение собственного производства. РБ не очень радует перспектива превратиться в аналог Болгарии или Румынии.

«СП»: — Какие элементы экономической модели РФ категорически неприемлемы для Минска?

— Это, в частности, сверхжесткая монетарная политика, кредиты как непозволительная роскошь для реального сектора, тотальный секвестр бюджета, астрономические масштабы воровства и коррупции. По сравнению с Россией у Белоруссии есть только одна проблема — отсутствие собственной минерально-сырьевой базы. А так, с точки зрения промышленного потенциала, машиностроения, инноваций Белоруссия ушла далеко вперед от нас То же самое касается структуры экономики, экспорта и добавленной стоимости. В этом плане скорее России есть, чему поучиться у Белоруссии, чем Белоруссии у нас.

Белорусы прекрасно осознают, что в рамках любого интеграционного объединения есть победившие и проигравшие. Если они откажутся от своей стимулирующей политики, то рискуют оказаться в числе последних. Тогда просто не будет никакого смысла участвовать в проекте ЕАЭС. Не случайно еще месяц назад Александр Лукашенко призывал окончательно унифицировать таможенное законодательство и ввести единый таможенный тариф не на бумаге, а на деле. Чтобы те экспортные пошлины на нефтепродукты, которые производятся в РБ из российского сырья (прежде всего нефти), оставались в этой стране.

«СП»: — Это невыгодно Москве. На что рассчитывает наш партнер?

— На то, что России необходимо ускорять процесс интеграции на постсоветском пространстве. В условиях нарастания конфронтации с Западом Россия остро нуждается в выстраивании мощного валютно-финансового, экономического и военно-политического союза на пространстве СНГ. Тем более, что Украину мы в этом смысле уже потеряли. Напомню, что по численности населения, платежеспособному спросу и размеру экономики Украина почти в три раза больше, чем Белоруссия.

Предполагаю, что Лукашенко постарается выжать максимум из сложившейся ситуации. Минск будет категорически против, если Москва начнет навязывать ему «согласованную» макроэкономическую политику.

«СП»: — Главным камнем преткновения на пути создания ЕАЭС снова стал сырьевой вопрос.

— По соглашению от 2010 года, Белоруссия приобретает российскую нефть по внутренней цене (с учетом транспортных издержек). Затем ее перерабатывают на своих мощностях в нефтепродукты (светлые и темные сорта, в мазут и прочее) и экспортируют за рубеж. Раньше Минск полностью забирал себе экспортную пошлину. Таким образом происходило субсидирование белорусского нефтегазового сектора за счет России. По соглашению белорусов обязали перечислять вырученные средства в размере примерно $4,5 млрд. в бюджет России. В ответ Лукашенко заявил, что РБ имеет право на компенсацию этих потерь. Что, в принципе, правильно. За близкие союзнические отношения тоже надо платить. А если высоких технологий у вас нет, то платить приходится живыми деньгами или экспортными пошлинами на энергоресурсы.

Но тут «проснулся» наш Минфин, который задавил в России все точки экономического роста в виде малого и среднего бизнеса, который обложили неподъемной налоговой данью. Теперь ведомство предлагает совершить «налоговый маневр». Решили полностью отменить экспортные пошлины на вывоз нефти и нефтепродуктов к 2020 году. Это объясняется тем, что белорусы либо не возмещают в полном объеме экспортные пошлины на нефтепродукты, которые они производят из российского сырья, либо мы вынуждены поддерживать их бюджет трансфертами. Вместо пошлин (которые оплачивают экспортеры за счет иностранных потребителей) будет в два раза увеличен НДПИ. Это означает, что за прокол во внешнеэкономической политике придется платить всем российским потребителям. Потому что за НДПИ платим уже мы с вами, приобретая не только бензин или дизель на автозаправках, но и когда летаем на самолетах, ездим на поездах или покупаем продукты питания в магазинах. Хотя ничто не мешает самим развивать нефтепереработку, вместо того, чтобы гнать сырую нефть в Белоруссию.

«СП»: — Минск выражает неудовольствие по поводу того, что РФ отказалась открыть доступ на свой энергетический рынок.

— Мы дожили до того, что Россию теперь вполне справедливо воспринимают как сырьевой придаток не только на Западе или в Китае. Получается, наша страна может внести свой взнос в «уставный фонд» нового интеграционного образования только углеводородами или живыми деньгами. Вот почему белорусов интересует только вопрос импорта дешевых энергоносителей из России. Станки и оборудование они либо сами производят (частично экспортируя его в Россию), либо закупают в той же Германии или Японии.

«СП»: — Следуя этой логике, интеграция приносит России сплошные убытки и издержки?

—  Экономические издержки - это плата за возможность заявить о себе как о субъекте мировой геополитики. И это действительно необходимо нам в сложившейся ситуации. Одно дело, когда вы зависите от внешних центров не только в экономическом, но и в политическом смысле. В таком случае мы теряем последние шансы на возрождение российской державной мощи. И другое дело, когда предпринимается попытка политическими средствами нащупать точки роста. И, тем самым, заявить о себе как независимом субъекте мировой политики. Правда, при сохранении нынешней экономической модели, эффект от постсоветской интеграции будет минимален. Нужно, чтобы в самой России прекратились процессы деиндустриализации, офшоризации, разрушения инновационного промышленного потенциала. Пора переходить от слов к реальному созиданию и модернизации.

«СП»: — Можно ли рассчитывать, что необходимость согласовывать с Минском основные параметры экономической политики приведет к ослаблению позиций либерал-фундаменталистов в российском правящем классе?

—  Возможна и обратная ситуация, когда Москва попытается навязать господствующую в России модель Белоруссии. Но, верить, безусловно, хочется в лучшее. Тем более что санкции со стороны Запада, уже введенные и возможные, оказывают на нашу элиту отрезвляющее действие. Нам следует активно перенимать белорусский опыт в части политики импортозамещения, умеренного протекционизма, налоговой поддержки предпринимательства и жесткой ответственности за выполнение задач, поставленных высшим руководством. Выстраивая единое экономическое пространство с Белоруссией, мы будем подтягиваться к этим стандартам.

«СП»: — Многие эксперты высказывают мнение, что членство России в ВТО девальвирует значение и делает вторичной постсоветскую интеграцию. Вы согласны с этим тезисом?

— Следует иметь в виду, что нормы и правила ВТО всегда первичны по отношению к требованиям и условиям других интеграционных объединений. Тем более что элиты втянули Россию в эту структуру на совершенно кабальных условиях. Полтора года назад нам обещали приток инвестиций и капитала, потребительский рай и много чего еще. Вместо этого мы получили мощнейший экономический спад. Вступив в эту организацию, мы подставили не только себя, но еще и белорусов, и казахов. В условиях тарифных ограничений по пошлинам в Россию стали проникать дешевые товары из других стран ВТО. После чего они реэкспортируются нашими же торговыми сетями в Белоруссию, которая оказывается беззащитной перед дешевым импортом из третьих стран. Причем если бы Россия, Белоруссия и Казахстан обговаривали условия вступления в ВТО, завершив создание ЕАЭС, они могли бы выторговать для себя куда более выгодные и преференциальные условия.

Заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин не согласен с тем, что создание единого экономического пространства означает лишь смену одной интеграционной аббревиатуры на другую.

— На волне энтузиазма многие сравнивают формирование ЕАЭС с европейской интеграцией и созданием ЕС. При этом упускается из виду, что, если развивать аналогию с Евросоюзом, подписание договора о Евразийском экономическом союзе означает переход от Объединения угля и стали к общему рынку. По большому счету, мы находимся где-то в 1960-х гг. Тогда становится понятно, сколько еще нам предстоит сделать шагов, чтобы мы достигли нынешнего уровня интеграции в Европе (грубо говоря, до Лиссабонского договора).

«СП»: — В таком случае исключение из договора о создании ЕАЭС политической части вполне оправдано. Это означало бы попытку забежать вперед, «перескочив» через несколько ступенек.

— Давайте будем реалистами. Пока не сменится поколение политиков, едва ли это возможно. Скажем так, еще не исчерпаны чисто экономические возможности интеграции. Но в какой-то момент без введения элементов политической интеграции будет невозможно двигаться дальше. Но в трехстороннем формате пока он не наступил. В отличие, скажем, от Союзного государства России и Белоруссии, участники которого уже давно топчутся на месте.

«СП»: — Постсоветская интеграция сохраняет свой разноуровневый характер?

—  Союзное государство России и Белоруссии — это по-прежнему высшая ее точка, которая была достигнута на данный момент. Но необходимо делать качественно новый шаг и выходить на политический уровень. А на это Лукашенко не готов.

«СП»: — Дело только в Лукашенко или есть более глубокие причины?

— Если вы имеете в виду противостояние России с Западом, то белорусского лидера этим не испугаешь — он давно руководит страной, которая находится под санкциями. При этом он периодически позволяет себе риторические вольности и в диалоге с Москвой, придерживается особой позиции по Украине. Впрочем, это не более чем дипломатия. Франсуа Олланд тоже много чего говорит, но в «рубежной ситуации» Франция принимает решения, согласованные с США. Не думаю, что имеет смысл принуждать наших союзников к тому, чтобы они дословно пересказывали выступления г-на Киселева.

«СП»: — Назарбаев неожиданно агитирует за принятие в ТС Турции. А каковы перспективы евразийского «новорожденного» в плане роста (расширения)?

— Я считают разумным предложение Нурсултана Назарбаева распустить ЕврАзЭс, а страны, которые не вошли в ЕАЭС (Киргизия, Таджикистан) могли бы войти в Таможенный союз на правах наблюдателей. Армения же может претендовать на статус полноправного члена ТС. Что касается Турции, то глава Казахстана предлагал такой ход раньше, пытаясь заблокировать прием Армении. Полагаю, что турки не собираются вступать ни в Таможенный, ни в Евразийский союз. Единственное, чего хочет Анкара, это войти в зону свободной торговли на постсоветском пространстве.

«СП»: — Приглашая Турцию, глава РК предложил таким образом пресечь слухи о том, что под видом Таможенного союза идет возрождение СССР. То есть Назарбаеву важно продемонстрировать, что у него политически развязаны руки, «старая песня» про многовекторность?

— А разве кто-то поступает иначе. Когда Москва недавно подписывала 300- миллиардное соглашение с Китаем по газу, она не очень-то консультировалась с партнерами по Таможенному союзу. Это тоже элемент многовекторной политики.

«СП»: — В дверь ЕАЭС уже стучится Киргизия. Насколько целесообразно ее участие в пуле экономически более развитых стран, не станет ли она балластом, тормозящем всю интеграционную группировку?

— Чтобы избежать этого, следует пойти по пути ЕС. Не потому, что мы «обезьянничаем» — закономерности формирования интеграционных организаций везде одинаковы. Следует выработать критерии и условия, которым должны удовлетворять претенденты на вступление в Евразийский экономический союз. Тогда мы увидим, что Киргизия пока явно не тянет на роль полноправного участника ЕАЭС. Двери всегда открыты (и не только для нее), но лишь при выполнении определенных экономических условий. Взять хотя бы зияющие дыры на границе Киргизии с Китаем. Какой там Таможенный союз, если через эти пустоты единое таможенное пространство заполнялось китайским контрафактом на десятки миллионов долларов. Речь идет о товарах, которые не облагались таможенными пошлинами.

При этом я могу назвать несколько претендентов, которые, очевидно, удовлетворяют требованиям ЕАЭС. Например, та же Турция или Вьетнам, который демонстрирует впечатляющий экономический рост. Китай мы изначально исключаем из рассмотрения. Потому что этот экономический гигант подомнет под себя и заставит работать в собственных интересах всю постсоветскую интеграцию. Собственно говоря, по той же причине Россию не видят в качестве члена Европейского Союза.

«СП»: — В какой мере должно соблюдаться формальное равноправие участников Евразийского союза? Учитывая, несопоставимый экономический вес Казахстана и Белоруссии, с одной стороны, и России, с другой.

— Это непростой вопрос. Насколько я понял, ключевые решения в новой структуре будут приниматься на основе консенсуса. Наверное, этот формат хорош в военно-политической организации. Таких как НАТО или ОДКБ. И совсем другое дело, когда речь идет об экономической организации. Где приходится оперативно принимать решения в общих интересах. В ЕврАзЭс эта проблема решалась за счет квотного принципа голосования. Причем квота определялась в зависимости от экономического веса (хотя и не в прямой пропорции). Это более эффективный и работающий механизм по сравнению с консенсусным принципом принятия решений. По большому счету, это уступка со стороны Москвы, которая заинтересована в продвижении проекта постсоветской интеграции.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Михаил Метцель.