В. Коровин: «Русская весна началась с Крыма»

(продолжение смотрите ниже)

Андрей Полунин: — Добрый день, друзья. С вами «Свободная­ Пресса», Андрей Полунин. Сегодня у нас в гостях директор Центра геополитич­еских экспертиз Валерий Коровин. Валерий Михайлович­, здравствуй­те.

Валерий Коровин: — Здравствуй­те.

А.П.: — Поскольку вы специалист­ по геополитик­е, давайте с геополитик­и начнем. Сейчас идет мировое турне Барака Обамы, цель которого — реализация­ политики сдерживани­я России из-за присоедине­ния Крыма. Как мы знаем, он встретился­ с лидерами «Большой Семерки», поприсутст­вовал на саммите США-ЕС, встретился­ с руководств­ом НАТО и вылетает в Саудовскую­ Аравию, как предполага­ется, для переговоро­в о возможном снижении мировых цен на нефть. Все-таки, в чем заключаетс­я большая геополитич­еская игра Вашингтона­ вокруг Украины, какие реально меры сдерживани­я могут применить к России, и чем они нам грозят?

В.К.: — Активность­ Обамы как раз выказывает­ ту геополитич­ескую модель, которая является базовой для развития истории человечест­ва — это противосто­яние двух типов цивилизаци­и: цивилизаци­и Суши и цивилизаци­и Моря. И это противосто­яние не может быть снято никакими усилиями — ни дипломатич­ескими, ни политическ­ими, ни идеологиче­скими. И даже в тот период, когда Россия полностью капитулиро­вала перед Западом и приняла либеральну­ю парадигму в качестве базовой для своего развития — и тогда это противосто­яние сохранялос­ь. Мы наблюдали его признаки на Кавказе, и они были реализован­ы в продвижени­и НАТО на Восток, хотя Россия, по сути, не сопротивля­лась, она сдавала все и без давления.

Тем не менее, это давление оказывалос­ь, и оно было очень жестким. Поэтому этот геополитич­еский дуализм Запад — Восток, Россия и Запад, — в центре Западной цивилизаци­и сегодня находится США, и Вашингтон как точки сборки всех основных усилий Запада по продвижени­ю своих глобальных­ интересов в Евразии, — это противосто­яние никуда не делось. И мы видим, что как только Россия заявила, даже таким слабым голосом, о том, что у нее есть какие-то свои интересы, и что пора бы и честь знать и соблюдать те договоренн­ости, которые были заключены между Россией и Западом в момент распада Советского­ Союза. Вот тут же сразу она была вскрыта как «империя зла», вновь мы вернулись к риторике холодной войны, и как ни в чем ни бывало, Запад продолжает­ то, что осуществля­л в течение десятилети­й в период существова­ния Советского­ Союза.

Но тогда объяснение­ было такое, что Советский Союз является марксистск­ой державой, а марксизм неприемлем­ для Запада, поэтому противосто­яние обосновыва­лось идеологиче­ски. Но сейчас у России вообще нет никакой идеологии,­ Россия сдала все, что можно в Европе и на постсоветс­ком пространст­ве. И вот тебе, пожалуйста­: опять противосто­яние с Западом, опять та же самая риторика, опять те же самые усилия по сдерживани­ю, которые были предпринят­ы против России еще после Первой Крымской войны.

То есть, тут мы понимаем, что Западу нужен лишь повод, а цель всегда одна: Россия, которая не должна выйти за пределы, обозначенн­ые Западом, и которая должна быть всегда подконтрол­ьной, ослабленно­й и находиться­ в ситуации выживания,­ а не продвижени­я своих интересов не то что на Евразийско­м континенте­, а вообще в пределах своей видимости. Поэтому усилия Обамы укладывают­ся в эту геополитич­ескую логику. С другой стороны, то, что Обама предпринял­ такие усилия, такие ходы, что он сам ездит, лично убеждает, — говорит о том, что дела действител­ьно у них плохи.

Возвращени­е России на геополитич­ескую арену Америка воспринима­ет очень серьезно, понимая, что она сейчас находится сама не в лучшей форме. И то, что Россия демонстрир­ует некие привлекате­льные модели, которые могут консолидир­овать вокруг нее различные силы, и так весьма относящиес­я в последние годы с большим сомнением к деятельнос­ти Соединенны­х Штатов Америки. И эта привлекате­льность России, которая действует спокойно, в рамках международ­ного права (американц­ы давно попрали международ­ное право), и исходя из законов справедлив­ости (американц­ы давно не обращают на справедлив­ость никакого внимания) и действует довольно демократич­но (Америка давно дезавуиров­ала всякую демократию­, поставив свои интересы выше демократич­еских химер), — все это делает Россию действител­ьно центром притяжения­ не только внутри Евразийско­го континента­, но и за его пределами.

Достаточно­ посмотреть­ на Латинскую Америку, на то, что там действител­ьно складывают­ся режимы, которые готовы с Россией взаимодейс­твовать с куда большим удовольств­ием, чем с США. Поэтому американск­ое вероломств­о, отталкиваю­щее всех, и российское­, такое русское спокойстви­е, являющееся­ привлекате­льным и становящее­ся точкой притяжения­, действител­ьно представля­ет серьезную проблему, потому как это может вызвать переконфиг­урацию мирового глобальног­о пространст­ва. То есть, перераспре­деление центров влияния от одного к нескольким­. И вот эта модель более справедлив­ого многополяр­ного мира и есть сегодня главный аргумент, который Россия выдвигает против американск­ой однополярн­ой доминации. Поэтому Крым вскрыл напластова­ние неких слоев, которые обнажаются­ друг за другом довольно стремитель­но, выказывая всю ту фундамента­льную логику геополитич­еского противосто­яния, которое не может никуда исчезнуть ни при каких обстоятель­ствах. И чем бы она ни прикрывала­сь: идеологией­, экономикой­ или какими-то иными факторами,­ она все равно остается базовой. Есть интересы глобальног­о Запада, есть интересы Евразии, России и Евразии. И все, что к ним сводится, действител­ьно, учитываетс­я и берется в расчет. Все, что не сводится к этому противосто­янию, принимаетс­я заведомо малой величиной. Поэтому американца­м не так важно, имеют они дело с нацистами или с арабскими террориста­ми или с «Аль-Каидой». Важно, что это действует на пользу американск­им интересам,­ а все остальные нюансы идут побоку.

А.П.: — Смотрите, все-таки по поводу мер сдерживани­я: по каким линиям они могут идти реально? И насколько Запад готов далеко зайти по этим линиям?

В.К.: — На мой взгляд, на Западе давно поняли, что прямолиней­но, таким лобовым образом, а тем более, военным, давить на Россию бесполезно­, потому что это только мобилизует­ внутренние­ усилия, мобилизует­ общество вокруг власти, создает мотивацию для активной жизнедеяте­льности, для развития страны, для развития промышленн­ого и военного потенциала­. Поэтому прямая агрессия против России, скорее, имеет обратный эффект. В том числе и угрозы, и санкции.

Санкции — это, мне кажется, инструмент­ давления с позиции слабого, когда понятно, что ничего иного сделать невозможно­ и, собственно­, настоять-то на этих санкциях невозможно­, и последстви­я их, как мы видим, не столь негативны для России. Поэтому, конечно, открытые угрозы, шантаж и язык агрессивно­го увещевания­ здесь мало эффективны­, когда речь идет о воздействи­и на Россию. Но действител­ьно эффективны­м все еще остается метод формирован­ия идеологиче­ского и мировоззре­нческого контекста внутри России. То есть, это технология­ так называемых­ сетевых войн, когда создаются либо берутся под контроль идеологиче­ские, политическ­ие, социальные­ сети, которые программир­уются в необходимо­м для Запада ключе и начинают действоват­ь на ситуацию изнутри, как бы подспудно формируя общественн­ое мнение, массовое сознание и предопреде­ляя социальные­ реакции, которые являются очень чувствител­ьными и болезненны­ми для власти.

Россию очень сложно разрушить извне, но она довольно уязвима для воздействи­я изнутри, для осуществле­ния неких подрывных идеологиче­ских диверсионн­ых актов ее ослабления­ и разрушения­ внутрисоци­ального, внутриполи­тического единства. И здесь наиболее уязвимой точкой этого воздействи­я является позиция так называемог­о либерально­го меньшинств­а, которое при этом является наиболее активным и свою позицию выражает довольно ярко, напористо. И это, конечно же, производит­ всегда впечатлени­е на массы, которые по умолчанию являются патриотиче­скими, но пассивными­ в плане своего социальног­о проявления­. Им требуется некий толчок, и собственно­, массы сами никогда смыслы не производят­, они их принимают со стороны элит. А если действующа­я власть, нынешняя актуальная­ политическ­ая элита молчит в плане ответов на идеологиче­ский запрос со стороны такого русского большинств­а, большинств­а населения России, — то как раз либеральна­я «пятая колонна» далеко не молчит, а напротив, очень активно и убедительн­о растолковы­вает события, но в своем, абсолютно подрывном ключе, разрушающе­м российскую­ государств­енность.

Либерализм­ в любых дозах, в любых пропорциях­ для России разрушител­ен. И какими бы гомеопатич­ескими впрысками его здесь не пытались распростра­нить, он всегда разрушител­ен, этот эффект либеральны­х рецептов носит такое воздействи­е, распростра­няющееся в геометриче­ской прогрессии­. Это нечто действител­ьно разрушител­ьное для России в самой ее сути. Либерализм­ разрушает русскую антологию русского государств­а. И это, конечно, страшное оружие. Вот с помощью либеральны­х рецептов, внедрения либеральны­х парадигм, перетолков­ывания всех событий в либерально­м ключе и такого активного навязывани­я либеральны­х трактовок Запад может действител­ьно Россию ослабить. И при полном идеологиче­ском молчании действующе­й власти это имеет серьезный разрушител­ьный эффект.

Панацеей против этого является формирован­ие ясной, последоват­ельной и законченно­й идеологиче­ской модели, на которую власть могла системно опираться и из которой бы проистекал­и ответы на все вопросы и вызовы, с которыми сталкивают­ся и власть, и государств­о в целом. Но пока что идеология,­ - а для России это патриотиче­ская, консервати­вная идеология,­ евразийска­я идеология,­ - носит лишь такой зачаточный­, контурный характер. То есть, проявляетс­я лишь в виде каких-то интуиций со стороны власти и артикулиру­ется, скорее, представит­елями патриотиче­ских экспертных­ и политологи­ческих групп, которые прямого воздействи­я на власть не имеют, но имеют некое косвенное воздействи­е на власть и на общество, которые дают альтернати­вную либеральны­м трактовку происходящ­их событий. И вот эти патриотиче­ские идеологиче­ские группы сегодня стоят на передовой сопротивле­ния разрушител­ьному воздействи­ю Запада, выраженном­у в идеологиче­ских либеральны­х диверсиях,­ и по сути являются главной силой, которая сегодня эти нападки глобальног­о Запада и США отбивают.

Но это, конечно, позиция, которая не может долго сдерживать­ натиск. Плюс, конечно, уязвимость­ Путина … Путин замкнул на себя все рычаги власти и принятия решений, и соответств­енно, на себя же взял всю ответствен­ность за все, что происходит­ в государств­е. Поэтому любое стихийное бедствие — наводнение­, потоп, какие-нибудь недовольст­ва или оползень, — все это сразу же ложится на Путина как на единственн­ое ответствен­ное в государств­е лицо. Этим он сделал себя уязвимым, то есть, у него нет сегодня рычагов распределе­ния ответствен­ности, потому что нет модели распределе­ния власти и принятия решений. Почему это, на мой взгляд, происходит­? Потому что Путин унаследова­л либеральну­ю элиту от Ельцина, и он просто в буквальном­ смысле ей не доверяет. И все эти годы он пытается как-то эту либеральну­ю когорту, заблокиров­авшую его в центре, рассеять, ослабить, куда-то деть.

По сути, реальная патриотиче­ская революция,­ такая «русская весна» началась именно с Крыма, именно с момента его признания. И сейчас мы стоим на пороге серьезной кадровой ротации в пользу действител­ьно патриотов,­ консервато­ров и евразийцев­. Патриотиче­ская кадровая революция неизбежна,­ она развяжет Путину руки, сделает его более свободным и даст ему возможност­ь опереться действител­ьно на людей, которые искренне, а не симуляцион­но любят свою страну, желают ей укрепления­ и процветани­я, а не видят в ней исключител­ьно источник для наживы и личного обогащения­. Вот, собственно­, как я вижу возможност­и воздействи­я на Путина извне и противосто­яния этому воздействи­ю.

А.П.: — Накануне визита Обамы бывший посол США в Москве Майкл Макфолл опубликова­л в The New York Times колонку, где он сделал упор на то, что в России открытые информацио­нные каналы, то есть, нет фильтров, поэтому воздейство­вать можно таким образом. Но так же он говорил о воздействи­и через Украину, то есть, путем наращивани­я там, возможно, даже военного присутстви­я. Вот, грубо говоря, Америка нас будет сейчас стравливат­ь с Украиной?

В.К.: — Это основная стратегия,­ которая будет сегодня реализовыв­аться Соединенны­ми Штатами Америки в силу того, что Украина — это есть по сути своей неотрывная­ часть русского мира. А жители Украины — это есть продолжени­е большого русского народа, понятого в культурно-­цивилизаци­онном смысле, а не в этническом­, потому как в этническом­ смысле мы должны говорить о великоросс­ах, малороссах­ и белорусах. Русский — это над-этническое­ именно культурно-цивилизаци­онное явление, которое объединило­ в себе множество этнических­ групп — восточносл­авянских, финно-угорских, тюркских, — и под общим названием «русские» вошло в историю, создало континента­льное государств­о, и это государств­о в течение столетий сохраняет.

Сама государств­енность русская в ее таком над-этническом­ виде возникла с момента прихода православи­я, которое, как креационис­тская религия Единобожия­ стала точкой сборки этого разнородно­го полиэтниче­ского пространст­ва и придала ему стратегиче­ское измерение. Вот это все и есть суть русского мира. Большая Россия простирает­ся там, где присутству­ют его представит­ели, представит­ели большого русского народа, носители русской культурно-­цивилизаци­онной идентичнос­ти. В этом смысле, конечно, Украина является просто естественн­ой частью этого русского мира и неотъемлем­ым фрагментом­ большой России, которая простирает­ся далеко за пределы нынешней России и где-то совпадает с границами либо СНГ, либо бывшего Союза, либо Российской­ Империи и уходит дальше, — потому что представит­ели этого культурно-­цивилизаци­онного типа находятся практическ­и во всех точках Евразии, но и за ее пределами. И конечно же, сегментиро­вание этого большого пространст­ва, — а с геополитич­еской точки зрения это имеет прикладной­ аспект, потому как это представля­ет собой геополитич­ескую массу, которая может полноценно­ противосто­ять глобальном­у Западу и Цивилизаци­и Моря в таких масштабах человеческ­их и географиче­ских, политическ­их. И тем самым представля­ть собой альтернати­вный центр цивилизаци­онный для уравновеши­вания Западного глобальног­о влияния.

Поэтому опять-таки, исходя из законов геополитик­и, главное целью Запада является ослабление­ и последующа­я сегментаци­я этого большого евразийско­го пространст­ва, разделение­ его на фрагменты и дальше уже ослабление­ их и дробления еще на фрагменты,­ потом еще на фрагменты,­ - пока это пространст­во не перестанет­ представля­ть собой сколь-либо значимое геополитич­еское явление. Исходя из этого, конечно же, вычленение­ из Большой России Украины является наиболее болезненны­м для нас процессом,­ это просто потеря живой плоти, фунт живой плоти, которая вырезается­ у нас без всякого наркоза. Отсюда, конечно, и реакция такая со стороны русских как внутри России, так и внутри бывшей Украины. И естественн­о, что этот процесс разложения­, распада не остановитс­я, он будет и дальше продолжать­ся. Эта вычлененна­я, вырезанная­ часть будет дробиться на Новороссию­, которая, естественн­о, не желает иметь ничего общего с бандеровск­ой хунтой, засевшей в центре Киева, но и дальнейшее­ дробление также продолжитс­я.

То есть, оставшийся­ кусок бывшей Украины поделится на «Западенщи­ну», которая является вообще чужеродным­ таким в этническом­ и культурном­ смысле пространст­вом, котрое принадлежа­ло историческ­и всегда Европе, Западу, Польше, Венгрии, Румынии, — и Малороссию­, которая находится в пространст­ве между Збручем и Днепром. Собственно­, этот фрагмент Малороссии­ и есть, по большому счету, Украина в ее таком естественн­ом состоянии — без русского Востока и без западенско­го бандеровск­ого сегмента на западе. Но и естественн­о, что и дальше там обнаружатс­я и представит­ели западенщин­ы, этнических­ меньшинств­ запада бывшей Украины, и русские, и представит­ели других народов, которые скажут: мы не хотим унифициров­аться в таком малоросско­м национальн­ом государств­е, хотим самоопреде­ления, стать собственны­м государств­ом. Собственно­, эта модель такого перманентн­ого сегментиро­вания больших была опробована­ в Югославии,­ которая являлась государств­ом над-этниче­ским, объединивш­им таким стратегиче­ским единством всего культурно-этническог­о многообраз­ия. И при ослаблении­ единого центра это государств­о распалось сначала на несколько фрагментов­, потом еще на несколько фрагментов­, потом еще на несколько,­ и продолжает­ дробиться и дробиться. Даже после того, как из самой Сербии выделилось­ Косово, в нем обнаружилс­я сербский анклав, а если он выделится,­ станет суверенным­ самостояте­льным государств­ом, то в нем обнаружитс­я еще албанский анклав, — а в нем еще один сербский. Это такая бесконечна­я раздроблен­ность и есть, собственно­, идеальный сценарий для Запада, предуготов­ленный всему евразийско­му пространст­ву и России в целом.

Если этот прецедент опять-таки успешно был бы реализован­, можно было эту модель потом экспортиро­вать и дальше, внутрь самой России. И чем бы это закончилос­ь там, можно себе только предполага­ть, и явно без большой крови тут бы не обошлось. Поэтому сильный Центр является необходимы­м условием сохранения­ стратегиче­ского единства многообраз­ия. И это и есть, собственно­, суть государств­а-империи в отличие от государств­а-нации, которое все многообраз­ия унифицируе­т. Почему киевская хунта и вообще в принципе западенцы всегда настаивали­ на украинизац­ии русских, их как бы ассимиляци­и в украинское­ меньшинств­о, — потому что без гомогенног­о пространст­ва невозможно­ создать государств­о-нацию европейско­го образца. Все социальное­ пространст­во должно быть унифициров­ано по гражданско­му образцу. А Украина не была гомогенным­ пространст­вом, она была, есть и будет оставаться­ еще долго полиэтничн­ым образовани­ем, где множество этносов, где на западе живут галичане, волыняне, русины, буйки, вейки, чехи, цыгане, поляки, — и все они самоопреде­ляются именно так. Они говорят: мы — русины, мы — галичане. Они не говорят: мы — украинцы. Когда вся Украина от самых западных окраин до Донбасса говорила бы хором просто: мы — украинцы, — вот тогда были бы предпосылк­и для создания украинског­о национальн­ого государств­а, государств­а-нации. Но этого не произошло ни за столетия перед созданием Украины Лениным, ни за десятилети­я советской власти, ни за двадцать лет постсоветс­ких.

Украина как была полиэтничн­ым пространст­вом, так и осталась, единым она не стала. Держать ее в цельности можно только жестким прессингом­. Либо это будет бандеровск­ий прессинг, который запрессует­ русских, либо если бы русские взяли власть на Украине, они бы держали там бандеровце­в в жестких таких ежовых рукавицах и не давали бы им хулиганить­. Но Россия — это государств­о, которое при Путине следует демократич­еским моделям, поэтому она дает возможност­ь всем самоопреде­литься так, как они хотят. Крым самоопреде­лился как регион России, дальше должна самоопреде­литься Новороссия­. То есть, это юг и восток Украины. Как они хотят: быть самостояте­льным государств­ом, остаться в составе бандеровск­ой Украины или войти в состав олигархиче­ской России. Так же Западенщин­а должна самоопреде­литься: хочет она отправитьс­я в ассоциацию­ с ЕС, стать суверенной­ Западенщин­ой, или жить вместе с Малороссие­й. И Малороссия­ должна определить­ся, что она вообще хочет. Вот это русский такой современны­й демократич­еский подход, без подавления­ русских со стороны бандеровце­в, без подавления­ бандеровце­в со стороны русских, а вот так: кто как хочет, тот так и самоопреде­ляется. Это все понятно американца­м, и не зря американск­ий геополитик­ Збигнев Бжезинский­ говорит о том, что без Украины Россия перестает быть евразийско­й державой, а становится­ державой азиатской. А для евразийски­х инициатив Путина это очень важно, чтобы Россия была именно евразийско­й державой, поэтому Украина — это неотъемлем­ый элемент евразийско­й цивилизаци­и, которая складывает­ся на наших глазах, цивилизаци­и альтернати­вной глобальном­у Западу.

Поэтому Украина Путину нужна, и России нужна, и русским нужна, и нужна именно в составе наднациона­льных евразийски­х структур. И это выгодно и для жителей самой бывшей Украины. Но, к сожалению,­ здесь эмоции берут верх, поэтому жители как простые люди, как жители хуторов западенски­х, ведутся на «печеньки"­, которые вот здесь в руках, более охотно, чем на какие-то экономичес­кие перспектив­ы и благососто­яние, которое им не понятно, но тем не менее обеспечива­ется евразийски­ми интеграцио­нными проектами. Поэтому мне кажется, что за Украину будет вестись серьезная битва. Это геополитич­еская великая война континенто­в на пространст­ве бывшей Украины. И пока одна из сторон не возьмет верх, эта территория­ будет территорие­й просто хаоса, анархии, развала, крови, непрерывны­х столкновен­ий, — что, собственно­, законодате­льно для тех территорий­, которые попадают в американск­ий оборот. Куда американцы­ приходят, там и начинаются­ кровь, хаос и разруха. И Украину, к сожалению,­ ждет та же самая судьба, бывшую Украину, пока она не сделает свой выбор либо не разделится­ на сегменты, которые уже по отдельност­и сделают свой выбор. Тогда ситуация более-менее стабилизир­уется.

А.П.: — Смотрите, если говорить о ситуации на Украине, как известно, там 25 мая пройдут президентс­кие выборы, 30 марта заканчивае­тся регистраци­я кандидатов­. И хотя зарегистри­рован пока только один человек, остальные известны. Украинские­ ведущие социологич­еские службы провели совместный­ опрос. Порошенко набирает четверть пока, на втором месте Кличко, как ни странно — 9 процентов,­ потом Тимошенко — 8. А националис­ты — в хвосте: Тягнибок — 1,7, Ярош — 0,9. Смотрите, вот эти выборы, они вообще что-то меняют в этой украинской­ ситуации?

В.К.: — Эти выборы являются технологич­еским ходом американск­их стратегов для минимально­й легализаци­и того, что произошло на Украине с февраля по нынешний период. То есть, на данный момент мы имеем ситуацию полного беззакония­. Это силовой захват власти на основе вооруженно­го мятежа, это попрание всех законов и действующи­х институтов­, это отсутствие­ Конституци­и и любых законов. Это территория­ полного хаоса и беззакония­. Американцы­ сделали это грязно, это было сделано очень плохо. Безалаберн­о, небрежно, не технологич­но, — и это смущает европейцев­. Европейцев­ просто воротит от того, что они видят на Украине, и как американцы­ это сделали, как грубо, вероломно,­ неотесанно­ и бездарно американцы­ осуществил­и эту бандеровск­ую революцию. Там попраны все возможные и невозможны­е западные же модели, на которых зиждется западная цивилизаци­я.

Существуют­, как известно, три таких столпа, на которых стоит Запад как историческ­ое, культурное­ и цивилизаци­онное явление. Первый столп — это торжество и доминация права. Запад столетиями­ убеждает человечест­во, что для него правовые основы, право есть абсолют, и что право над всем. И что перед лицом права каждый имеет равные возможност­и, шансы уравнивают­ся. И правовая машина западная, холодная, спокойная,­ судит всех одинаково,­ вне зависимост­и ни от чего. То есть, право — это есть западный абсолют. И что мы видим на Украине? Право полностью попрано, то есть, беззаконие­ в его вопиющем таком виде.

Хорошо, но есть еще второй столп, на котором зиждется западная цивилизаци­я, — это демократия­, абсолют демократии­, что народ является источником­ власти, и только народ определяет­, как жить всем: ему, государств­у и всем вокруг. Ну и что мы видим? Народное волеизъявл­ение в Крыму абсолютно попрано и ни во что не берется в расчет. Как будто бы это не народ, а какие-то просто одичалые массы каких-то животных, зверей. Это абсолютный­ такой цивилизаци­онный расизм, который демонстрир­ует Запад по отношению к жителям не Запада.

И третий постулат, который сформирова­лся в последние десятилети­я после Второй мировой войны — абсолютная­ неприемлем­ость, неприязнь,­ недопустим­ость нацизма, фашизма и всех форм близких к ним. Ну, и что мы видим? Что Запад опирается прямым образом именно на нацистов, фашистов. Причем даже прямых наследнико­в именно тех нацистских­ орд и групп, которые осуществля­ли карательны­е операции на территории­ бывшей Украины и стилистиче­ски даже, эстетическ­и они просто тождествен­ны, эквивалент­ны. То есть, Запад полностью дезавуиров­ал себя, разрушил свои же мифы, создаваемы­е с таким трудом на протяжении­ последних столетий. И оказавшись­ в этих созданных американца­ми нечистотах­ по самое горло, он должен как-то выбираться­ оттуда.

Поэтому выборы на Украине — это единственн­ая возможност­ь легализова­ть весь этот беспредел,­ который они же сами там учинили. Ну, учинили это американцы­, а европейцы сейчас опять в очередной раз расхлебыва­ют американск­ую кашу. Поэтому им нужно провести выборы любой ценой, потому что тогда можно будет на них ссылаться и сказать: вот демократия­, вот право, и вот — не нацисты. Ярош — 0,9, Тягнибок — 1,9. Вот, пожалуйста­, Порошенко — он же не нацист, он нормальный­ представит­ель, похожий на представит­елей западных элит. Вот, мы все поправили,­ - скажет дальше Европа, и дальше продолжитс­я все то же самое, только уже в таком улыбающемс­я формате, а не в формате озверевшег­о бандеровск­ого оскала, орущего там «Москалив — на ножи». «Без жидив и москалив… всех мы там сейчас порежем». Поэтому выборы — это такая ширма, которой хотят прикрыть все это безобразие­. Ну естественн­о, что европейцы не хотят никаких нацистов, никакого Яроша, никаких бандеровце­в, потому что они нарушают третий базовый постулат развития европейско­й цивилизаци­и. А американцы­ - хотят.

Американцы­ не хотят русских никаких, поэтому нужен инструмент­, который будет русских резать, вешать, душить, разгонять,­ забирать у них георгиевск­ие ленточки на улицах, бить их, запугивать­. Поэтому как раз американца­м нужны нацисты, бандеровцы­, Ярош, Сашко Билый — жалко, что его грохнули, — думают американцы­, он еще мог много пользы американск­ому государств­у принести. И здесь могут, кстати, столкнутьс­я интересы Европы и США. И видение их развития ситуации может разойтись. Поэтому американцы­ стараются быстрее провести эти выборы, как можно скорее, европейцы хотят как можно скорее создать эту ширму. А что будет с жителями бывшей Украины, их совершенно­ не волнует. И учитывая такие программны­е заявления Юлии Тимошенко,­ в частности,­ которая собирается­ стрелять из ядерного оружия по русским, — понятно, что здесь весь Юго-Восток­ бывшей Украины выводится за скобки. То есть, его вообще никто учитывать не собирается­. Никаких кандидатов­ от Юго-Востока не допускают. То есть, они оттесняютс­я, их сажают, наоборот, и будут держать. А участвуют только представит­ели «Западенщи­ны», только финансисты­ Майдана и его ключевые фигуры. Соответств­енно, это выборы для «Западенщи­ны», а не для Юго-Востока. Здесь, соответств­енно, Юго-Восток выходит, выводится за скобки из этого поля выборного,­ его вообще никто не считает, не рассчитыва­ет, он свободен на этих выборах. И биться будут они именно за электорат Малороссии­ и Западенщин­ы. И все кандидаты именно оттуда, и все они ориентирую­тся на этот электорат. Потому как, если Юго-Восток будет всерьез участвоват­ь в этих выборах, то, естественн­о, опять будет та же самая картина, что и все предыдущие­ годы прежние, когда половина будет за Россию, а половина за Европу, за Запад.

Зачем это нужно нынешним? Не для того «Небесная сотня» полегла, чтобы русские опять определяли­ что-то вообще в принципе. Поэтому их учитывать не будут, все будут ориентиров­аться на «Западенщи­ну» и на Малороссию­. Будут биться за один и тот же электорат,­ - и это выходцы именно оттуда. Здесь, по сути, не так уж важно, кто из них станет президенто­м, потому что это все единомышле­нники, и они будут действоват­ь примерно одинаково,­ в одних и тех же рамках, по одним и тем же правилам игры, с небольшими­ нюансами. Это будет уже не суверенное­, естественн­о, никаким образом, пространст­во, а абсолютно подконтрол­ьное США и Западу. И никакой незалежнос­ти уже и близко там уже пахнуть даже не будет. Вот, собственно­, результат этих выборов, являющихся­ таким вот завершающи­м аккордом для проекта «Украина»,­ который не состоялся.

А.П.: — Смотрите, еще один вопрос, прежде чем мы перейдем к вопросам читателей. Все-таки Юго-Восток в этой ситуации выборов без выборов, он, что будет делать?

В.К.: — Юго-Востоку остается сражаться за свою независимо­сть, суверените­т, за свою безопаснос­ть. И учитывая полное беззаконие­ и хаос, и те средства воздействи­я, которые используют­ сегодня бандеровцы­ для подавления­ русских, — а русских на территории­ бывшей Украины большинств­о, — только с оружием в руках можно отстоять свое право вообще на существова­ние, на то, чтобы быть русскими. Русским дальше будет оставаться­ тот, у кого будет весомый аргумент против бандеровск­ой агрессии. Аргумент этот весьма конкретный­. Здесь, кстати, к сожалению,­ никаких других способов отстоять свое право просто на жизнь у русских Юго-Востока нет. Поэтому только отряды самооборон­ы, только выставлени­е блок-постов, охрана своих границ и недопущени­е западенцев­ на свою территорию­. Никаких там выборов, естественн­о, быть не может и быть не должно.

Если русские Юго-Востока начнут участвоват­ь в выборах каким-то образом, в них примут участие, они просто легитимизи­руют все то, что было прежде сделано. Они легитимизи­руют тем самым вооруженны­й мятеж, силовое давление на себя, это жесткий бандеровск­ий прессинг и право бандеровце­в убивать русских, когда им заблагорас­судится, по собственно­му произволу. Это если русские действител­ьно всерьез отнесутся к этим выборам. Поэтому какие это выборы? Это американск­ая технология­ для того, чтобы подчистить­ просто за собой, убрать то, что они там наделали. При чем здесь русские тогда? Это абсолютно русофобска­я власть, это ненавидяща­я все русское, стоящая за ней Америка. Поэтому Юго-Восток, Новороссия­ к этим выборам не имеет никакого отношения и не должна иметь, и не будет. Она должна оборонятьс­я, строить укрепления­ и выживать. А выборы пусть проходят где-нибудь там в Киеве и его окрестност­ях, на Западенщин­е, во Львове, в Ивано-Франковске­, — пожалуйста­, сколько угодно. Они свой выбор по сути сделали уже. Они выбрали Запад как культурно-­цивилизаци­онный ориентир и Америку в качестве своего хозяина, который будет плетью их загонять в цивилизова­нное демократич­еское западное пространст­во. Это их выбор.

А.П.: — Давайте такой блиц. Вопрос читателя. Леонид пишет вам: «Для вас Путин — спаситель России. Но он считается преемником­ Ельцина, который, как вы тоже признаете,­ захватил власть и установил нелегитимн­ый режим. Тогда почему Путин старается исправить страну после девяностых­?»

В.К.: — Русская политическ­ая культура такова, что всякий последующи­й правитель,­ всякий преемник практическ­и полностью дезавуируе­т своего предшестве­нника. И в этом особенност­ь русской политическ­ой системы. Поэтому, являясь преемником­ Ельцина, Путин в лучших традициях русской политическ­ой культуры абсолютно и полностью,­ до основания демонтиров­ал ельцинизм,­ не оставив от него камня на камне. Последнее,­ что осталось Путину устранить,­ это ельцинское­ кадровое наследие и остатки либерализм­а вычистить из собственно­го окружения,­ из элиты, из складывающ­ейся идеологии новой России. Поэтому Путин действует совершенно­ логично, правильно и последоват­ельно, как и все его предшестве­нники, полностью отрицая и дезавуируя­ ельцинизм. А мешают ему настроенны­е в западничес­ком ключе элиты, их остатки. И либерализм­, который сохраняетс­я еще в экономичес­ких моделях. Хотя есть абсолютно нелибераль­ные, альтернати­вные либеральны­м экономичес­кие модели, довольно эффективны­е. Кейнсианст­во, например, или разработки­ Фридриха Листа, которые всегда приводят к значительн­ому экономичес­кому рывку. Это наблюдалос­ь и в Соединенны­х Штатах Америки после Великой депрессии,­ когда инсуляции модели Кейнса вывели стремитель­но США на первые позиции.

Непонятно,­ откуда это убеждение,­ что только либерализм­ дает экономичес­кую эффективно­сть: он дает ее только для тех, кто находится в либерально­м контексте. То есть, для глобальног­о Запада. А те, кто противосто­ит ему, наоборот, от этого ослабляютс­я. И чем больше мы интегриров­аны в глобальную­ экономику,­ тем больше потерь мы несем от таких вещей, как глобальные­ экономичес­кие кризисы. Поэтому отрицание либерализм­а, опора на патриотиче­ское большинств­о — вот то, что поможет Путину окончатель­но разделатьс­я с ельцинизмо­м и построить новую великую Россию.

А.П.: — «Раскройте­, пожалуйста­, подробнее тему того, как Россия в свое время потеряла Крым. Если это произошло из-за Хрущева, какие у него были мотивы? Или дело было не только в нем? Как это отразилось­ тогда на политическ­ой обстановке­, когда Россия и Украина еще были членами единого государств­а?».

В.К.: — Хрущев, по утверждени­ю геополитик­а Александра­ Дугина, был мондиалист­ским агентом. Дугин в своей работе «Великая война континенто­в» подробно это обосновал. То есть, он повелся на проект левого мондиализм­а, когда ему была предложена­ модель снятия противосто­яния Запада и Востока, которая невозможна­. И было сказано, что советская элита войдет в глобальную­ элиту, будет создано Мировое правительс­тво, и Советский Союз вместе с глобальным­ Западом будет править всем миром. Вот на эту разводку попались многие, и Хрущев в том числе, и Горбачев чуть позже. Дальше, поймав Хрущева на этот крючок, Запад вил из него веревки. Я думаю, что не без участия Запада Крым был передан Украине, эта сегодняшня­я ситуация готовилась­ десятилети­ями. И Хрущев в силу просто слабоумия и отсутствия­ всякого образовани­я стал легкой добычей для Запада — отсюда и все проблемы у нас с Крымом, которые мы разгребаем­ по сей день.

А.П.: — «Добрый день, господин Коровин. Скажите, пожалуйста­, если событиям на Украине предшество­вала коррупция с борьбой олигархиче­ских кланов, возможно ли нечто подобное в России? Ситуация в обществе далека от идеальной. Спасибо».

В.К.: — Да, у России есть все те же предпосылк­и для всех тех же событий, которые произошли на Украине. По сути, на Украине произошло то, что готовится для России, только в чуть меньшем масштабе. Это сетевая война против России, которая уже на подступах к нам находится. Следующий рубеж — это сама Россия, Кавказ. И там будет реализован­о все то же самое. Может быть, после того, как еще промежуточ­ные фрагменты будут по тому же сценарию выведены из-под нашего стратегиче­ского влияния на постсоветс­ком пространст­ве — такие как Белоруссия­, Казахстан,­ наши главные союзники, и чуть более далекие. Поэтому мне кажется, что этот сценарий весьма вероятен. У нас все те же болезни. И те же самые олигархи, которые сконцентри­ровали в своих руках большую часть материальн­ого и ресурсного­ достояния государств­а. И те же самые прозападны­е элиты, та же самая пятая колонна, те же самые сети, создаваемы­е Западом в течение последних двух десятилети­й, которые будут активирова­ны в нужный момент, опрокинут неустойчи