Евгений Сатановский: идея вступления Ирана в ШОС радует только Ахмадинежада

Лидеры стран ШОС приняли сегодня Екатеринбургскую декларацию, а также Конвенцию ШОС против терроризма. Главы государств-участников и стран-наблюдателей подписали эти, а также ряд других документов по итогам заседания саммита в расширенном составе. Кроме того, участники саммита приняли Совместное коммюнике глав государств — членов ШОС. Лидеры утвердили доклад Генерального секретаря ШОС о деятельности Организации за прошедший год, доклад Совета Региональной антитеррористической структуры ШОС о деятельности в 2008 году, программу сотрудничества государств-членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2010−2012 годы. Насколько серьезны перспективы ШОС, какие позиции в организации у России, рассуждает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский.

«СП»: — Евгений Янович, давайте начнем с Ирана и поездки в Екатеринбург президента Ахмадинежада. Его визит важен для нас?

 — Поездка состоялась в последнюю секунду, причем Ахмадинежад попал на саммит не просто как наблюдатель. Его статус президента внезапно подвергся легкой ревизии внутри самого Ирана.

Сегодня в Иране идут беспрецедентные, не имевшие места с Исламской революции 1979 года волнения. Когда не тысячи, не десятки тысяч, а сотни тысяч жителей вышли на улицы городов, буквально заполонив их, когда в крупных городах, начиная с Тегерана, звучат выстрелы, когда уже есть погибшие. Это заставило руководство страны высказаться, хотя и очень осторожно, что, да, необходимо расследовать, не было ли нарушений в ходе выборов. При этом оппозиция, выступающая в Иране под лозунгом «украдите 2% голосов, но не 50%» всерьез намерена доказать, что Ахмадинежад победил исключительно благодаря припискам, административному ресурсу, и никаких двух третей он не набрал. Скорее всего, это не так. Но когда у вас сотни тысяч людей разносят вашу столицу вдребезги, считаться с этой ситуацией нужно.

Или сейчас режим должен Ахмадинежада сдать, объявив его лично козлом отпущения. Тем более, очень многие сторонники консервативной линии чрезвычайно ругают Ахмадинежада за волюнтаризм, за чрезвычайно жесткую конфронтацию с Западом, с Израилем. За то, что страна превратилась в мишень, а экономика абсолютно разрушена, если не считать мега-денег, которые используются в государственных проектах — нацпроектах — в ядерной, космической сферах, в гонке вооружений и в очень серьезной экспансии на внешних подступах — от Персидского залива до Латинской Америки — различных шиитских общин, и на интеграцию в арабский мир через «Хезболлу» и ХАМАС.

«СП»: — Это ослабляет позиции президента Ирана?

 — Да. Поэтому его визит в Россию, конечно, первый зарубежный, но гордиться этим совершенно не с чего. В этой ситуации мало, наверное, где его хотели видеть. Запад объявил, что скептически относится к результатам иранских выборов. Хотя все, вместе с Россией — в этом наш МИД не оригинален — сказали, что иранские выборы — это дело Ирана.

Понятно, демократизация Ирана по иракскому и афганскому методу — абсолютное безумие, ни у кого такой армии не хватит, более того, никто этим заниматься не будет, поскольку это лишь укрепит позиции Ахмадинежада и его сторонников. США тоже не будет: Барак Обама сделал Ахмадинежаду колоссальный подарок перед выборами — очень примирительно высказался по иранской ядерной программе, чрезвычайно комплиментарно высказался вообще по поводу сотрудничества с Ираном. Его посчитали уже просто в Иране «бумажным тигром», как говорят наши китайские соседи.

Все это ослабляет позиции Ахмадинежада, в том числе в Екатеринбурге. Понятно, что его идея вступить в ШОС, мягко говоря, не радует никого, кроме его самого. Кому внутри организации нужен столь сложный, непредсказуемый член? И без того не слишком лоббировали кандидатуру Ирана отцы-основатели ШОС, но уж теперь он себе очень сильно испортил реноме в этом качестве.

«СП»: — У нас любят говорить об особых отношениях нашей страны с Ираном. Это не так?

 — Идея о специальных отношениях не совсем соответствует действительности. Иран — сложный, агрессивный, молодой и сильный сосед России. Если вы живете по соседству с молодым хулиганом, вам приходится, как минимум, не вступать с ним в конфликт, обходить его, если сами вы — не другой молодой хулиган.

Но Россия сегодня — не в 1940-х годах, и не в 1920-х. Наша казачья дивизия не контролирует Тегеран, как в начале XX века, когда командир стал шахом — династия Пехлеви из России происходит. И сегодня не 1940-е годы, когда на основании международных договоров наша армия тоже заняла полстраны и проводила Тегеранскую конференцию.

Эти времена прошли, Иран другой. Никто не будет связываться с постреволюционным, жестким, отвоевавшим множество лет в кровопролитной войне с Ираком государством, у которого и кадрированные части камикадзе, и ядерная программа вот-вот даст бомбу, и много чего другого.

«СП»: — Поэтому мы с Ираном держимся вежливо?

 — Позиция России по отношению к Ирану спокойная, в сравнении с позициями США и Западной Европы. Ла-Манша между нами нет, Атлантики — тоже, и превратить юг России, тот же Дагестан, в подобие Южного Ливана для Ирана — дело трех-шести месяцев, если кто-то из старожилов Исламской революции этим озаботится. До сих пор исламистский джихад на Северном Кавказе не поддерживался Тегераном, поскольку это был не шиитский джихад. Но если наши соседи озаботятся дестабилизацией обстановки в этом регионе, мягко говоря, мало никому не покажется.

«СП»: — Вернемся к ШОС. Китай заявил, что готов дать 10 млрд. долларов кредитов странам-участникам. Какие интересы у китайцев?

 — Китайская позиция ясна: ШОС призвана распространить китайское влияние. Российская позиция тоже ясна: на сегодня вакуум власти, который возник на территориях республик бывшего СССР, особенно в Центральной Азии, чреват большими проблемами во взаимодействиях с терроризмом и исламским фундаментализмом, которые сегодня инфильтруются с территории Афганистана и Пакистана. Их невозможно заблокировать без наших китайских соседей. Тем более, их интерес по предотвращению этих явлений из-за сепаратизма в Синдзянь-Уйгурском районе совпадают с российскими.

Экономические механизмы, которые Китай применяет по периферии — давайте не забывать, что КНР обладает крупнейшими в мире валютными резервами, более триллиона долларов — направлены, естественно, на то, чтобы обеспечить его собственное экономическое будущее. В частности, источники сырья. Он применяет эти механизмы и на постсоветском пространстве.

«СП»: — Противоречит ли это интересам России?

 — В общем, нет. У нас есть проекты, в которых мы с Китаем являемся союзниками и партнерами, есть и проекты, в которых мы являемся конкурентами. Тем не менее, и в развитии сельхозпроектов, и разработки минеральных ископаемых, мы, скорее, партнеры.

«СП»: — Что вы думаете о возможности ведения расчетов между странами ШОС в национальных валютах?

 — Это чрезвычайно важная инициатива, высказанная, прежде всего, в рамках БРИК — Бразилия, Россия, Индия, Китай. Это четыре страны, в которых экономика поднимается в сегодняшнем мировом экономическом пространстве, и заставляет видеть в них растущую четверку (Россия, к сожалению, ее замыкает), которая может оказаться в числе экономических лидеров наступившего века.

Идея, что местные валюты БРИК могут заменить доллар между государствами этой группы и между государствами ШОС — очень интересный экономический постулат. Если он будет не просто принят, но и разовьется, это может сильно изменить финансовую систему мира. Бретон-Вудская система существовала до какого-то периода, золотой стандарт — тоже. И не исключено, что доллар в качестве резервной валюты просуществует еще очень долго, но не бесконечно. Готовится к тому, что он может перестать быть такой валютой, вполне необходимо. В конце концов, такой валютой был когда-то испанский луидор, или французский пистоль. Сегодня мы не вспоминаем об этих деньгах, как и о знаменитой британской гинее.

Фото [*]