Баронова на швабре

Михаил Ходорковский предложил амнистированной по «Болотному делу» Марии Бароновой возглавить некий проект по защите политзаключенных; что за проект и что там будет делать Баронова, мы не знаем, но это все равно очень хорошая новость.

Средний читатель «Свободной прессы», каким я себе его представляю, не видит многих важных оттенков, и эти имена, среди которых и Баронова — ну вот такая социальная группа «белоленточники», «креаклы», люди из кафе «Жан Жак», которые хотят свергнуть Путина, но не могут ничего предложить взамен; что-то в этом роде, я думаю.

В действительности все, конечно, сложнее. Есть сложившаяся еще до всякого Путина московская правозащитно-демократическая тусовка, такие прозаседавшиеся из движения «Солидарность» и нескольких прочих помельче. Они безвредные и безобидные, частью неприятные, постоянно ссорятся между собой и мечтают о том счастливом дне, когда наступит новый девяносто первый год и начнется демократия. Четкого представления о демократии у них, пожалуй что, и нет, но это даже не имеет значения, потому что перед нами действительно очень безвредные и безобидные люди, представляющие угрозу исключительно для собственных соратников, с которыми они постоянно выясняют, у кого больше прав на будущую демократию, примерно так.

К пресловутым «креаклам» это сообщество никакого, конечно, отношения не имеет. Креативный класс, люди творческих профессий — их оппозиционность и вообще политизированность преувеличена и мифологизирована пропагандой, хотя на каждого Петра Павленского с его знаменитой мошонкой приходится человек двести современных художников, обслуживающих своим творчеством коллективного Геннадия Тимченко. Креаклы и оппозиционеры до 2011 года существовали в совершенно разных пространствах, буквально — ходили по разным улицам и могли встретиться разве что в переполненном вагоне метро, других вариантов не было. Но однажды случилась протестная зима 2011 года, эти два множества слегка (именно слегка, все совсем не так масштабно, как утверждала пропаганда обеих сторон) пересеклись между собой, на первой Болотной к ним присоединилось сколько-то тысяч обыкновенных московских обывателей, и вот они все вместе послушали десяток случайных ораторов и группу «Рабфак», разошлись, довольные, по домам, а потом власть занялась долгой и скучной процедурой, преследовавшей целью недопущение дальнейшего роста протестов; в этой процедуре было все — и полицейские меры, и пропаганда, и искусственные общественные конфликты, и, вероятно, прямой подкуп. Судя по результату, у власти все получилось. На локализованный протестный очаг можно посмотреть дважды в год на бульварах (последний случай — сентябрьский «марш мира»), а больше ничего и нет. Креаклы вернулись к своим макбукам, оппозиционеры — к своим внутриоппозиционерским радостям, обыватели разошлись по домам, и почти каждый получил, что хотел.

Почти — потому что по итогам того протестного года нескольким человекам откровенно не повезло; тогда было модно говорить о «сакральной жертве», имелось в виду, что появится какой-нибудь труп, и в убийстве обвинят государство, но в действительности все получилось прозаичнее, жертва была принесена не та и не теми. Кого-то посадили в тюрьму, кому-то пришлось уехать за границу, кто-то лишился работы. В сумме — совсем немного людей, не более сотни, то есть действительно такая очень символическая плата за то, что общество зимой 2011 года продемонстрировало свое недовольство властью. Всех остальных эта плата устроила, всем по-прежнему хорошо, а если кому нехорошо — ну, что поделаешь, это жизнь.

Мария Баронова была одной из этих нескольких десятков несакральных жертв. В точке А — московская обывательница, человек, довольно далекий от политики, никакой не активист, офисный человек. В точке B — обвиняемая по «болотному делу», участница всех митингов и любимый герой пропагандистских телеканалов, потому что все быстро выучили, что если подойти к Бароновой с камерой, на которой будет написано «НТВ», она начнет орать, и потом это можно будет показать по телевизору — посмотрите, мол, какие все эти оппозиционеры бесноватые. Если бы про Баронову снимали кино, то героической драмы, конечно, не вышло бы — в тюрьме не сидела, тиранам в лицо ничего не бросала, вообще никаких приключений. Нет, кино про нее — это был бы депрессивный артхаус. Держали полтора года под следствием, потом милостиво амнистировали, и вроде все закончилось, но ни работы уже не найдешь (ее по телевизору показывали, ну ее), ни визу не дают (ее же судили — зачем нам в Европе криминальные элементы?), ни вообще перспектив. «Получили гринкарты умных слов мастера, платит Сорос им гранты, ну а мне ни черта». Кто такая Баронова? Что-то знакомое. Она спрашивала у одного оппозиционного лидера, как ей теперь жить, он спросил, не пробовала ли устроиться официанткой.

И тут новая сюжетная линия. Из тюрьмы выходит Ходорковский. Чего хочет и что планирует — непонятно, но явно что-то уже имеет в виду. Ну и, конечно, социальная группа «оппозиционеры» уже тут как тут, они знают, как это делается, смотрят на Ходорковского — ну, ну же, давай. Как раз на этой же неделе кто-то из этой социальной группы очень изящно написал в фейсбуке, что Ходорковскому следовало бы дать, например, денег на какой-нибудь оппозиционерский проектик в Европе, описание проектика прилагается, при этом самому Ходорковскому лучше ничего не говорить, не выступать (а он как раз высказался о Крыме, что никто его Украине не вернет), просто давать деньги и все. Ходорковский, он тоже теперь пользователь фейсбука, даже приходил в комментарии, что-то объяснял, но его не слушали.

И вот проходит день или два — и в новостях Баронова, Ходорковский выбрал ее. Что за проект, зачем — я не знаю, но представляю себе так, что если бы пятерня Ходорковского состояла из человеческих фигур, то Баронова была бы в ней средним пальцем. И вот он этим пальцем теперь показывает всей социальной группе «профессиональные оппозиционеры» неприличный жест — получите, мол, распишитесь.

Это как в известной книге про сатану — приехал в Москву, ничего особенного не сделал, но одной женщине конкретно так помог, посадил ее верхом на швабру — летай, громи своих оппонентов, отомсти им. На месте московского правозащитно-демократического сообщества я бы уже вглядывался в темное небо — не летит ли Баронова на швабре. Летит, мои дорогие. Пришла за вами.

Фото: Зураб Джавахадзе/ ТАСС