Зачем они в это играют?

Андрей Нечаев, министр экономики из гайдаровского правительства, потом многолетний начальник окологосударственного банка, сейчас просто человек с титулом известного экономиста — у него, оказывается, есть партия «Гражданская инициатива», которая теперь, накануне региональных выборов, присоединилась к коалиции «Парнаса» и партии Навального, а потом к Нечаеву присоединился знаменитый Максим Кац, и, как пишут в газетах, еще какое-то количество известных политиков наподобие отца или сына Гудкова. Теперь Нечаев говорит, что оппозиционная коалиция именно под флагом его, Нечаева, партии должна идти на выборы, по крайней мере, в Калуге, то есть, если совсем грубо, Нечаев пытается диктовать свои условия и тем самым раскалывает коалицию.

Сейчас, когда я вам это рассказал, вы, наверное, думаете, что я буду критиковать Нечаева, защищая от него коалицию Навального и Касьянова, но нет; если бы все было так просто, то об этом и писать не стоило бы. Тут ведь проблема не в том, что демократы в очередной раз не сумели о чем-то договориться перед выборами. Бог бы с ними, с демократами. Проблема в другом.

***

— Мне не нравится нынешняя власть.

— Отлично, мне тоже не нравится нынешняя власть.

— Я хочу, чтобы чиновники не воровали.

— Ой, я тоже хочу, чтобы чиновники не воровали.

— И чтобы по телевизору врали меньше.

— Да, телевизор вообще ужасный, врут постоянно.

— И чтобы не было вот этого — «кругом враги, кругом враги».

— Да, Россия должна идти по европейскому пути.

— Гляди-ка, мы с тобой единомышленники.

— Да, очень здорово встретить единомышленника.

— Как считаешь, что мы теперь должны делать?

— Ммеееееее… Ммеееееее… — собеседник смотрит на тебя безумными глазами, потом отворачивается и, подпрыгивая по-козлиному, удаляется куда-то в сторону Калуги — вероятно, участвовать в местных выборах.

***

Есть регион — любой. Вся общественно-политическая жизнь региона, как правило, сосредоточена в региональном центре, иногда есть какой-нибудь второй по величине город, в котором тоже что-то теплится, но это опционально. Берем областной центр. Население — четыреста тысяч человек, не много и не мало. Местная элита, не считая губернатора — директор или хозяин самого большого местного предприятия, митрополит или епископ, армейский начальник, мэр (обычно слегка конфликтующий с губернатором), главврач больницы, ректор университета, тренер футбольной команды, и еще человек десять разных людей — основные бизнесмены, начальники УМВД и УФСБ, руководители филиалов сырьевых монополий, начальник железной дороги, кто-нибудь еще — вот такая компания. Сама ее архитектура не предусматривает возможности проникновения в нее кого-нибудь постороннего, тут уж или ломать всю систему, или терпеть эту. Люди, как правило, терпят, при этом нельзя сказать, что в таких регионах не бывает оппозиции — бывает, конечно. Бывают, во-первых, падшие ангелы описанного круга, те, кого или выгнали, или не взяли, но деньги есть, и еще какой-то ресурс есть — связи в Москве или просто популярность, и тогда такой человек может попробовать прорваться во власть через какую-нибудь системную партию второго ряда (то есть не через «Единую Россию»), стать, может быть, мэром, и если удастся не попасть под уголовное дело — все, успех, и, может быть, получится даже сходить с губернатором в баню или с митрополитом на охоту.

Во-вторых, в регионах встречаются недобитые типажи из восьмидесятых — вроде и НИИ давно загнулся, и мэнээсы повымерли, но один остался, выступает, ругается, пикетирует, пишет открытые письма; на что живет, непонятно. Бывает, что и ни на что, то есть бедствует и голодает, бывает — кто-то из лучших людей города зачем-то подбрасывает ему тайно каких-нибудь денег, имея в нем какой-то интерес. Когда в регион приезжают люди из Москвы и спрашивают, кто здесь оппозиционер, все в ответ показывают на того мэнээса пальцем — вот, мол, конечно, он. В результате в мэнээсовой биографии есть все оппозиционные коалиции начиная с 1994 года, и Немцов для него «Боря», и Анпилов для него «Витя», и в Координационный совет в 2012 году он выдвигался и выдвинулся бы, если бы хватило денег на вступительный взнос. Стоит ли говорить, что все местные, даже презирая и ненавидя губернатора, относятся к мэнээсу как к деревенскому дурачку, и что они и в страшном сне не могут вообразить его хотя бы депутатом?

Приедут в регион делегаты от коалиции, обнаружат там мэнээса и того падшего ангела из местной элиты, поставят их вторым и третьим номером в партийном списке, а на первое место поставят знаменитость из Москвы — может быть, самого Георгия Албурова (или, если сильнее окажется Нечаев — Каца). Ну и начнется веселье — обыски, агитационные кубы, уголовные дела, черный пиар, пикеты молодогвардейцев, «власть нас боится». За два дня до выборов приедет Макаревич и даст концерт в поддержку. Через два дня после Кац напишет в твиттере, что эта кампания многому его научила.

***

В 2015 году уже не осталось слов, которыми можно было бы без надрыва сказать, что российская политическая система вот так устроена, что никакой оппозиции в ней не предусмотрено в принципе, и что если кто-то называет себя оппозиционером, то он или дурак, или шарлатан. Выборы в России проводятся для чего угодно, только не для того, чтобы в их результате в стране или хотя бы в регионе менялась власть. Из того, что у государственного топ-менеджера есть усадьба с шубохранилищем, или из того, что «маячит в телевизоре ведущий Соловьев», вообще никак не следует, что калужским или костромским депутатом должен быть кто-нибудь хоть из «Парнаса», хоть из «Партии прогресса», хоть из «Гражданской инициативы»; даже если, как сейчас модно, считать успешным ярославский опыт покойного Немцова, он тоже демонстрирует всю бессмысленность игр в разрешенную политику, особенно в регионах — хорошо, допустим, потрепал нервы каким-то местным негодяям. Хорошо, допустим, запомнился местным как симпатичный и обаятельный гость, могущий себе позволить региональное депутатство. Но устоев не сотряс, новой жизни не принес, а самого в итоге убили.

Я не знаю, зачем московские оппозиционеры делают вид, что эти коалиции, калужские (да и будущие федеральные) выборы, споры, списки так важны. Может быть, их кто-то силой заставляет в это играть. Может, они жестоко заблуждаются. Может, еще что-то. Пусть делают что хотят — их выбор, их жизнь. Но не наша, с какой стороны на нее ни посмотри.

Когда Андрей Сухорада решит выдвигаться в законодательное собрание Приморского края, это будет интересно, и все сразу поймут, что это интересно, а пока ничего интересного нет и не предвидится.

Фото: Юрий Мартьянов/ Коммерсантъ