По Европе бродит призрак 1968-го

В Европе складывается предреволюционная обстановка, аналогичная той, что была в 1968 году. Такое мнение высказал глава Европейского совета, бывший премьер Польши Дональд Туск, в интервью с журналистами семи европейских газет. По его словам, греческое противостояние придало новые силы радикальным политическим организациям Европы и левого, и правого толка.

Как отметил глава Европейского совета, он всегда был твердо уверен: Европе не грозят негативные финансовые последствия даже в случае выхода Греции из еврозоны. Но политические, идеологические и геополитические последствия создают риски.

«Я реально опасаюсь не финансовой, а идеологической или политической заразы от греческого кризиса», — заявил Дональд Туск.

По его словам, сейчас в Европе «возникла такая атмосфера, такое настроение — что-то вроде масштабных политических дебатов».

«Нечто вроде экономической или идеологической иллюзии, будто мы можем построить какую-то альтернативу существующей европейской экономической системе. И это не только греческий феномен. Это новое настроение умов, как мне подсказывает интуиция, очень опасно для Европы. Особенно радикальная левая иллюзия, что можно создать какую-то альтернативу традиционному европейскому видению экономики», — пояснил Туск.

Что характерно, Дональд Туск особо подчеркнул, что Россия, конечно, является элементом в числе угроз ЕС, но все-таки не самым важным. Ключевой угрозой глава Европейского совета считает складывающееся новое мнение о Европе, которое ставит под вопрос ЕС как организацию.

«Для меня эта атмосфера несколько напоминает период после 1968 года в Европе. Я ощущаю, может быть, и не революционные настроения, но что-то вроде широко распространенного нетерпения. А когда нетерпение перестает быть индивидуальным и превращается в ощущение общества, то это уже преддверие революции. Думаю, что и некоторые обстоятельства сейчас схожи с 1968 годом», — сказал Туск.

По его словам, особенно выделяется тактический союз между правыми и левыми радикалами, и не только в Европарламенте, а жаркая риторика лидеров крайне левых сил в сочетании с высокой безработицей среди молодежи в некоторых странах может дать гремучую смесь.

Грозит ли эта «гремучая смесь» взорвать ЕС, чем обернутся для Европы настроения образца 1968-го?

 — Европейские левые, на мой взгляд, демонстрируют бессилие что-либо сделать, — считает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов. — Та же греческая СИРИЗА — партия умеренных левых, якобы борющихся с евробюрократией — яркий тому пример.

Между тем, в ЕС идет явный регресс европейского общества и регресс социального государства. То, что сегодня происходит на той же Украине под соусом «европеизации», в менее резких формах происходит в Италии, Греции, Испании. Только там это называется американизацией Европы.

Действительно, той социал-демократической Европы, на которую равнялись советские диссиденты, давно нет. Ее нет даже в Скандинавии. Да, социал-демократические элементы в скандинавских странах остаются, но и они подлежат демонтажу.

И этот неолиберальный фронт, который ведет демонтаж социального государства в Европе, вызывает раздражение. Люди видят, что именно в этом состоит проект общеевропейского дома.

Поэтому Туск оценивает главную угрозу справедливо. В Европе действительно неизбежно восстание суверенитетов, поскольку выживать в нынешней европейской среде люди банально не могут.

Но ни у европейских правых, ни у левых нет плана действий. И дискуссия, которая идет сейчас в Евросоюзе, ставит вопрос: как вообще сделать другую Европу? Нужно ли для этого разрушить ЕС, и создать другую объединенную Европу? На каких основаниях?

Эта дискуссия не может не беспокоить евробюрократию — она видит в таких настроениях перспективу потери власти и капиталов.

В этой обстановке война санкций против России имеет большое значение. Потому что именно Россия представляет собой огромный рынок для европейских товаров, вокруг которого можно было бы сплотить страны Европы в новом союзе, который мог бы возникнуть на месте прежнего ЕС.

«СП»: — Российское руководство рассматривает возможность такого союза?

— Мы пока пытаемся дружить с Брюсселем. Мы подаем евробюрократии примирительные сигналы: мол, мы такие же, как вы. Мы тоже готовы увольнять врачей и учителей. У нас нет потребности в жесткой экономии, но мы ее проводим с той же беспощадностью, как вы проводите ее в Испании и Греции.

Но эти знаки никого не обманывают. Европейской верхушке понятно, что Россия даже в своем нынешнем виде — очень урезанном и ослабленном по сравнению с СССР — представляет угрозу.

Причем, Россия страшна Брюсселю не сама по себе, евробюрократия как раз чувствует себя вполне уверенно, когда борется с российскими элитами. Но она чувствует себя очень неуверенно, когда имеет дело с европейским обществом, глубоко недовольным тем, что происходит.

Это недовольство пока нечеткое, пока непонятно, как будет реализовываться потенциал этого недовольства. Но то, что оно не останется без последствий — бесспорно. Как бесспорно, что общественные движения против неолиберализма будут важнейшим фактором изменений в Европе.

«СП»: — Насколько быстро эти движения могут стать разрушительными для ЕС?

— Сложно сказать, насколько эффективно европейские левые и правые могут противостоять евробюрократии. Повторюсь: проблема в том, что у них нет ясной программы действий.

Скажем, приход к власти в Венгрии националистов, критически настроенных по отношению к ЕС, не привел к большим изменениям. Венгрия остается в Евросоюзе, в том числе потому, что ей некуда идти.

Поэтому перспектива изменений в Европе напрямую зависит от того, что будет происходить в России. Пока российская элита глубоко презирает те общественные силы в ЕС, которые могли бы быть последовательными союзниками Российского государства.

По сути, задачи перед Россией и перед европейскими странами вроде Венгрии, Греции, Болгарии стоят примерно одинаковые: реиндустриализация, промышленное возрождение, защита и восстановление социального государства. Раз так, имеется естественный общественный базис для создания общего фронта и тесного взаимодействия.

Но пока нет ни зачатков этого фронта, ни реального сближения. И, видимо, так и будет, пока в России не произойдут глобальные перемены…

- Исторические аналогии между нынешней ситуацией в ЕС и ситуацией в Старой Европе в конце 1960-х не вполне верные, — отмечает заместитель директора Российский институт стратегических исследований (РИСИ) Тамара Гузенкова.

— В конце 1960-х — начале 1970-х было великое противостояние коммунизма и антикоммунизма — СССР со всеми его сателлитами и Западного мира. Но надо понимать: в тот период страны Старой Европы имели на европейском континенте гораздо большее влияние и самостоятельность, чем в настоящее время.

Сейчас — что бы ни говорил и ни думал Туск и другие европейские лидеры, Старая Европа вкупе с неофитами — странами, которые вошли в ЕС после развала социалистического блока — является, в значительной мере, сателлитом США. С этой точки зрения, процессы, происходящие в Европе, вызваны не только внутренними, имманентными причинами. Туск, на мой взгляд, лукавит, и хочет снять долю своей исторической вины — но вины не личной, не персональной, а элитной, групповой, корпоративной.

На деле, Польша и страны Балтии были самыми главными, молодыми и агрессивными проводниками интересов США на европейском континенте. И сейчас абсолютно понятна, что эта политика, проводимая в течение двух последних десятилетий, завела ЕС в тупик. Оказалась, что эта политика противоречит глубинным, социальным настроениям в европейских странах. Просто в Греции эти противоречия проступили ярко, а в других странах Европы они носят смазанный характер.

«СП»: — В Евросоюзе действительно может возникнуть «гремучая смесь» — союз между правыми и левыми радикалами — о котором говорил Туск?

— Вряд ли. Левые настроения в Европе, на мой взгляд, находятся в довольно подавленном состоянии. Речь идет все-таки о всплеске праворадикальных настроений. И вызваны они, повторюсь, политикой нынешних европейских элит.

Эта политика заключалась в том, что элита абсолютно послушно и покорно реализовывала глобалистские проекты, связанные с транснациональными структурами, которые контролировали американцы.

В итоге ЕС оказался у разбитого корыта: планы, которые строились 15 лет назад, оказались нереализованными. Более того, стали очевидны противоречия между сутью, смыслом, интересами национального государства и национальной политики с одной стороны, и глобальной политики — с другой.

Европейские правые — та же Марин Ле Пен — оказались антитезой тому, что, собственно говоря, реализовывал сам Дональд Туск. Поэтому его попытки порассуждать об абстрактных противоречиях, которые будут возникать внутри Евросоюза — это, по большому счету, осознание своего собственного поражения.

«СП»: — Туск прав, когда говорит, что Россия является угрозой ЕС, хотя и не основной?

— Россия для Запада серьезной угрозы не представляет. Более того, те же санкции показали, что Россия не только не является угрозой западной системе — она ее неотъемлемая часть.

С 1990-х Россия, на ролях младшей, третьесортной страны была включена во все глобальные процессы — финансовые, экономические — которые развивались в то время. И частью этой общей, глобальной системы РФ остается до сих пор.

Просто сейчас, когда США пытаются возродить НАТО, европейцам выгодно на каждом углу кричать, что Россия — враг. Но как только конъюнктура изменится, когда у нас и ЕС появятся общие интересы — например, против Китая — Россия тут же превратится в партнера и стратегического союзника…