Амнистия по-киевски

Сейчас очень активно в Киеве идёт обсуждение закона об амнистии для ополченцев и активистов Новороссии, который должна принять Верховная Рада Украины в рамках Минских соглашений. Звучат совсем радикальные предложения о том, что, ладно, мол, амнистируем всех, но надо переселить в Россию всех тех, кто голосовал за Русский мир на референдуме (11 мая 2014).

Но по той информации, которую я получаю из Украины, киевские власти склоняются, скорее всего, к тому, что будет принят закон об амнистии с изъятиями. Изъятия — это список из ста или двухсот человек из известных ополченцев, таких, как Гиви и Моторола, и многих видных лидеров сопротивления хунте.

Причём, обратите внимание, на всякий случай амнистия будет распространяться и на тех, кто был со стороны Киева. На всякий случай, вдруг власть поменяется, а они-то уже под амнистией. То есть амнистию хотят распространить на того, кто в нарушении Конституции Украины объявил АТО с привлечением армии к операциям внутри страны. К тем, кто давал команды на обстрелы Донбасса. К тем, кто пытал и расстреливал пленных ополченцев и мирных жителей, которые были заподозрены в симпатиях к сепаратистам. Кстати, бойцы батальона Айдар и Торнадо, чьи преступления по отношению к мирному населению были настолько вопиющими, что были признаны и за рубежом, и даже в Украине, тоже будут амнистированы по этому проекту закона.

Интересно, амнистируют ли политзаключённых? А ведь их тысячи. И они как раз те, кто нуждаются в амнистии сильнее всего.

Украинская пропаганда уверяет, что города Донбасса обстреливали сами ополченцы. Теперь они надеются похоронить расследование этих фактов, ссылаясь на амнистию. Мне кажется, что поскольку они неоднократно заявляли, что не имели к обстрелам и бомбардировкам городов никакого отношения, у нас есть полное право согласиться с тем, чтобы в законе об амнистии было сделано исключение, и все виновные в конкретно этих преступлениях понесли наказание. Точно так же, как должны понести наказание, независимо от того, какую сторону они представляют, все те, кто виновен в преступлениях против пленных и мирного населения. Ведь суд и наказание нужно не только для того, чтобы наказать виновных. Это нужно для того, чтобы люди и общество дали оценку этим действиям, и никогда эти преступления в дальнейшем не повторялись.

Я очень хорошо помню, какое чудовищное давление оказывали зарубежные лидеры и послы на Януковича и Раду с тем, чтобы во время Майдана депутаты проголосовали за амнистию. Я тогда категорически возражал, выступал на фракции и говорил, что за амнистию можно голосовать исключительно вместе со взаимным пакетом обязательств между властью и оппозицией, который позволит найти выход из конфликта, и одним из пунктов которых обязательно должен быть роспуск Майдана. Амнистия без обязательств прекращения противостояния только выведет конфликт на новый уровень. Так и вышло. Верховная Рада два раза голосовала за амнистию, и вместо того, чтобы положить конец беспорядкам, это, наоборот, только вселило чувство безнаказанности в нарушителей закона. Тогда, кстати, закон об амнистии принимался безо всяких изъятий и исключений.

Мне пришлось участвовать в организации первых поставок гуманитарной помощи Донбассу. Большая нагрузка тогда пришлась на депутатов Парламента Новороссии. Приходилось разрываться между желанием помочь всем и невозможностью этого вследствие ограниченных возможностей. Было всё. И разрушенные дома и погибшие старики. Я помню, как под Шахтерском в числе погибших мы обнаружили старика ветерана, который дошёл до Берлина, вернулся домой и погиб под обстрелом ВСУ.

Самое страшное было посещать родителей, у которых погибли дети. Чудовищная несправедливость. Ты взрослый, уже поживший — живой, а они, непонимающие, что происходит и за что так с ними — мертвые. Я тогда прочувствовал то, о чем в своё время говорили выжившие фронтовики ветераны. Мне было стыдно за то, что я живой. За то, что я не в списке погибших вместе с пенсионерами, женщинами и детьми.

Амнистия — это прощение. То есть те, кто устроил вооружённый переворот в Киеве, те, кто развязал преступную Гражданскую войну, берутся за то, чтобы решать, прощать или не прощать, то есть амнистировать или нет — тех, кто не принял переворот и защищали себя и свою землю. Решать, прощать меня и моих товарищей, или нет. Прощать за то, что мы не изменили своим принципам. За то, что остались с людьми.

Что касается меня, то громадное количество людей по всей Украине, включая Юго-Восток Украины, в том числе и Донбасс, не приняли последствия Майдана и госпереворот в Киеве. Должен был быть хоть один нардеп, который, не прячась, от начала и до конца принял бы их сторону.

Я знаю, что меня, как многих моих товарищей, собираются включить в список не подлежащих амнистии. Люди, погибшие вследствие действий ВСУ, никогда не смогут вернуться в Украину. Они навсегда останутся гражданами Новороссии и восставшего Донбасса. Они никогда не смогут быть амнистированы украинской властью, потому что она их убила. Она убила многих моих товарищей, в том числе Олеся Бузину и Олега Калашникова. Они все вместе первые в списке, не попадающие под амнистию. Я обращаюсь ко всем живым, тем, кто не попадёт под Киевскую амнистию. Не расстраивайтесь. Иногда самое главное в жизни — оказаться в правильном списке. Учитель Януш Корчак, который мог бы выжить, но добровольно пошёл с детьми в газовую камеру, немецкий солдат Йозеф Шульц, который отказался стрелять и стал вместе с приговорёнными к расстрелу в сербской деревне, отдали жизнь за то, чтобы оказаться в правильном списке. Нам повезло, мы живы, но можем оказаться в правильном списке. Навсегда. Навсегда среди граждан Новороссии. Навсегда среди граждан восставшего Донбасса.