«Гибридное» правосудие Украины

Известный спортсмен Спартак Головачёв, по мнению прокурора, за свою гражданскую позицию «заслуживает» пять лет лишения свободы. Журналисту Дмитрию Пигореву и Валерию Калугину обвинение просит назначить условные пятилетние сроки. На судебном заседании 19 ноября будет заслушано последнее слово обвиняемых. Чем бы ни завершился этот суд, — он уже стал болезненным симптомом, сигналом об ужасающем состоянии украинской Фемиды. Полуторагодичная история заключения Головачёва, Пигорева и Калугина показывает, какие «гибридные» формы принимает право на Украине. Правоохранители превращены властью в бездумную карательную машину, куда загружена программа политического подавления граждан. Правозащитники выродились в работников сферы специальных услуг для режима. Правосудие стало не только избирательным, но и карикатурным.

Сегодня уже понятно, что «патентованные» правозащитники, взращенные на западных грантах, не только игнорируют проблемы тех людей, которые попали под каток нового режима исключительно за убеждения и мирные протесты, — эти деятели еще и развернули активную работу по отбеливанию военных преступников, мародеров, грабителей, убийц, перестаравшихся в ходе карательных операций. Вот какими показательными откровениями разродился во время одной «подиумной дискуссии» (посвященной ни в чем не повинному Льву Копелеву) глава Харьковской правозащитной группы и председатель правления Украинской Хельсинской группы Евгений Захаров: «В этой ситуации очень важна адекватная реакция украинского государства, которая, прежде всего, должна быть справедливой и не наказывать за то насилие, которое произошло, если оно было необходимым и если оно возникло вследствие того, что надо было защищать свою землю от оккупантов. Мы одновременно видим сегодня довольно много процессов против бывших добровольцев, которых обвиняют в уголовных преступлениях так, будто у нас мирное время. И эти обвинения, на мой взгляд, являются неверной квалификацией их действий. И вообще эти преследования несправедливы. И даже можно ставить вопрос о политическом характере этих преследований, что является, с моей точки зрения, ошибкой украинского государства, тех, кто это совершает, поскольку это не способствует единству людей, а, наоборот, способствует их разъединению и их дальнейшей борьбе с властью».

Как видим, правозащитник, который не замечал сотни участников мирных протестов и инакомыслящих, за полтора года пополнивших тюремные камеры в Харькове, который отказывал этим людям в праве называться политзаключенными, — охотно готов в узники совести зачислять радикальных националистов, нацистов или просто людей с хорошими лицами, совершивших «несущественные» преступления в зоне «АТО».

Между тем на предыдущем судебном заседании по делу Головачёва, Пигорева и Калугина завершились прения.

Рассказывая о событиях 6 апреля 2014 года (а Головачеву вменяется в вину участие в массовых беспорядках именно в этот день), прокурор Валерий Бухан утверждает, что следствием утреннего митинга, на трибуне которого появлялся Спартак, стал захват протестующими здания Харьковской облгосадминистрации. Здесь — либо корявая формулировка, либо подтасовка фактов. 6 апреля, в первой половине дня, на площади Свободы проходили три параллельных митинга антифашистов и сторонников федерализации с разными организаторами и «кочующими» участниками. Головачёв присутствовал на одном из этих митингов. По завершению, колонна митингующих прошла привычным маршрутом по центральным улицам города, мимо российского и польского консульств. Потом были стычки с участниками Евромайдана возле театра Шевченко. Всё это происходило в первой половине дня, в светлое время суток. А те протестующие, которые поздним вечером 6 апреля вошли в здание ХОГА, прибыли на площадь Свободы уже затемно… То есть, участие Головачёва в утреннем митинге не имеет никаких причинно-следственных связей с вечерним штурмом обладминистрации. Ущерб зданию был нанесен в ночь с 7 на 8 апреля, когда его штурмовали неизвестные в масках, бросавшие «коктейли Молотова». В этих ночных событиях Головачёв не участвовал, о чем неоднократно говорилось во время судебных заседаний.

Адвокат Дмитрий Тихоненков указал на то, что было два события, 6 апреля и в ночь с 7 на 8 апреля, которые периодически смешиваются в этом деле. Массовые беспорядки происходили именно поздним вечером 7 апреля. Пигорев и Калугин были задержаны утром 8 апреля, когда в здание ХОГА вошло винницкое спецподразделение «Ягуар». Адвокат подчеркивает: к тому времени виновники массовых беспорядков давно уже могли скрыться. Все свидетели по этому делу рассказывали, что самыми агрессивными участниками событий в ночь с 7 на 8 апреля были неизвестные в масках и белых касках. Однако ни у кого из людей, задержанных утром 8 апреля, не было белых касок. Тихоненков напомнил также о том, что в ХОГА попали под раздачу и случайные люди: например, девять жителей Запорожья, прибывших в Харьков только к утру 8 апреля. А Спартака Головачёва вообще арестовали 30 апреля.

Собственно, роль Головачёва в событиях 6−8 апреля исчерпывается тремя эпизодами. Первый — участие в мирном митинге утром 6 апреля. Второй — был среди переговорщиков в ХОГА днем 7 апреля. В этих переговорах с протестующими участвовали мэр Геннадий Кернес и другие представители местных властей и общественных организаций. «На переговоры меня лично пригласил Кернес, увидев в толпе. Он занимался фридайвингом, поэтому знал меня как спортсмена и инструктора». Третий эпизод: в ночь с 7 на 8 апреля, когда в здании начался пожар, Спартака, уже находившегося дома, разбудил звонок тогдашнего начальника Академии внутренних войск (он тоже участвовал днем в переговорах в ХОГА), который просил пресечь беспорядки и провокации. Головачёв ездил ночью в здание ХОГА, чтоб разобраться с происходящим. То есть и во время переговоров, и во время пожара к Спартаку обращались как к известному спортсмену, имеющему авторитет и способному удержать людей от радикальных действий.

Адвокат Тихоненко отмечает: «Базовый принцип правосудия — презумпция невиновности. А здесь обвинения основываются на предположениях, на допущениях. Но любое сомнение должно быть в пользу обвиняемого».

Адвокат Николай Крыжановский, защищающий Д. Пигорева, сообщил, что от оператора мобильной связи получена распечатка, позволяющая восстановить маршруты его подзащитного. Вечером 7 апреля Дмитрий курсировал по нескольким улицам в центре города. А у здания ХОГА появился уже по завершении беспорядков, после пожара. Сторона обвинения утверждает, что фотокадры свидетельствуют: Пигорев участвовал в штурме, напирая рукой на милицейский щит. Однако обвиняемый уже не раз объяснял, что зафиксировано на этих кадрах: он руками пытается остановить столкновение, взывая к обеим сторонам. Адвокат Крыжановский говорит: «Пигорев только просил курсантов удержаться от применения спецсредств и пытался предупредить стычки… Единственное, что он совершил, — это в неразрешенное время попал в здание ХОГА». А Пигорев объясняет свое появление у здания ХОГА: «Как журналист, я пытался объективно осветить события, происходящие в городе. Причем я делал это, начиная с 23 февраля 2014 года».

Адвокат Олег Сековой объяснил, что подвигло его подзащитного В. Калугина присутствовать на месте бурных событий: «Это не иначе как юношеское любопытство — ничего другого». Он называет речь прокурора, прозвучавшую во время прений, «художественным произведением с элементами фантастики».

Головачёв тоже недоумевает: «Прокурор, похоже, отсутствовал на заседаниях». Например, обвинитель довольно странным образом аргументирует свое утверждение, что Спартак был организатором массовых беспорядков: дескать, свидетель Василий Хома, тогдашний заместитель губернатора, видел Головачёва в здании обладминистрации среди протестующих, которые к нему прислушивались… Спартак замечает: «В здании ХОГА я увидел каких-то людей в гражданском, охраняющих кабинеты. Поинтересовался: „вы чьи?“ Ответили: „Хома поставил“. Получается, если я видел Хому среди неизвестных людей, которые к нему прислушивались, — значит, он был организатором массовых беспорядков?!». Факты свидетельствуют о том, что Головачёв, напротив, старался не допустить провокаций и противоправных действий в отношении милиционеров: были случаи, когда он возвращал им щиты, утерянные в давке. Спартак добавляет: «С людьми, которыми, по словам прокурора, я руководил в ХОГА, — мне довелось познакомиться только в тюрьме».

Участник харьковского Антимайдана Александр Александровский скептически оценивает перспективы амнистии политзаключенным, закрытия сфабрикованных дел, справедливого вердикта в политически мотивированных делах:

— В феврале 2014 года амнистировали участников Евромайдана — по указке внешних кураторов (точнее, ликвидаторов) Украины. В данном случае такой команды извне не поступало. Мы должны понимать, что рассчитывать на благородство этой власти не приходится. То, что эти люди позволяли себе во время Майдана (но только в более жестких и даже дичайших формах), — они не собираются прощать своим политическим оппонентам. Поэтому до сих пор не идет речи об амнистии. Хотя она предполагалась еще Женевскими договоренностями, весной 2014 года…

«СП»: — И на что можно рассчитывать в нынешних обстоятельствах?

— Возможно, всё пустят по «хорватской схеме»: грубо говоря, не прощать всех, а персонально разбирать каждого. Сегодня Украина вроде как декларирует позицию примирения. В Верховной Раде происходит симуляция какого-то движения к выполнению Минских соглашений — для западных смотрящих. Но у Киева нет желания освободить людей, сидящих ни за что. В то же время, и нет возможности всех их осудить. Так что рассчитывать можно, по большому счету, только на смену власти. Только вменяемая власть способна закрыть политические дела, шитые белыми нитками, и установить невиновность людей, ставших жертвами «нового порядка».

«СП»: — Но разве нельзя включить этих людей в обменные списки, чтоб им не пришлось годами дожидаться лучших времен?

— Тут вот какая проблема. Политзаключенному согласиться на обмен — значит, признать себя виновным. То есть после обмена он не сможет вернуться в родной город, к семье. Вот один из самых вопиющих случаев. Известный общественный деятель, кандидат технических наук Юрий Михайлович Апухтин почти год назад был арестован повторно. У него больная жена. Даже если удастся добиться его обмена (а для тех держиморд, которые фабриковали его дело, это был бы самый удобный вариант, чтоб замять собственные «косяки»), он не сможет оставить семью. Стало быть, ему надо добиваться справедливого рассмотрения и закрытия дела.

«СП»: — Такое возможно?

— Всякому здравомыслящему человеку, хоть раз видевшему сдержанного, интеллигентного Апухтина, понятно, что выдвинутое против него обвинение — чья-то больная фантазия. Какой мог быть мотив у этого человека громить автобус, внутри которого находится милиция?! Это 8 апреля, когда спецподразделение «Ягуар» уже задержало более шестидесяти человек, когда всем стало понятно, что мирный протест жестко подавляют. Или взять тех же харьковских политзаключенных, арестованных в обладминистрации. О каком захвате здания идет речь, если там постоянно находилась харьковская милиция? Люди пришли с политическими требованиями к власти: федерализация, статус русского языка. Организованно эти требования передали властям. Плюс подняли на переговорах вопрос о том, почему правоохранительные органы пытаются замять дело о расстреле неонацистами двух человек на Рымарской, 14 марта 2014 года. С открытыми лицами участвовали в переговорах. В каких массовых беспорядках их обвиняют? Другой вопрос: что последовали провокации, люди в балаклавах забросали здание «коктейлями Молотова». Так разберитесь, кто были эти провокаторы. Кто был заинтересован в том, чтоб побыстрее «зачистить» место протеста?

Все это время нашим политзаключенным недоставало квалифицированной юридической помощи. Вот появился в эмиграции так называемый «Комитет спасения Украины», куда вошли известные политические деятели, небедные, мягко говоря. Вместо того чтобы призывать людей идти на митинги, — лучше б придумали, как помочь тем, кто уже сходил туда прошлой весной и оказался за решеткой! Спасатели, начните с малого. Спасите отдельных людей, для начала. Вместо того чтобы сотрясать воздух на телеэфирах — о спасении всей Украины. Сделайте фонд помощи политзаключенным. Это элементарно. Это теория малых дел. Этим бы вы могли реально вернуть себе доверие и заслужить уважение.