Москва меняет внешние приоритеты

Ключевым направлением внешней политики России является укрепление сотрудничества с СНГ, а также с Абхазией и Южной Осетией, заявил заместитель секретаря Совбеза РФ Рашид Нургалиев. Так он прокомментировал один из важнейших тезисов новой Стратегии национальной безопасности, которую декабре прошлого года утвердил президент Владимир Путин.

По словам Нургалиева, в этом документе уточнены задачи в области сотрудничества РФ с партнерами по ОДКБ и Евразийскому экономическому союзу.

«Россия продолжит интеграционные процессы на пространстве государств — участников СНГ в рамках самого Содружества, Организации Договора о коллективной безопасности, Евразийского экономического союза, Союзного государства России и Белоруссии, — цитирует замсекретаря Совбеза ИА ТАСС. — Безусловно, что взаимодействие с этими государствами по различным аспектам региональной и международной безопасности оказывает стабилизирующую общую обстановку как в самих государствах, так и регионах, граничащих с ними».

То есть, в приоритете отныне отношения со странами постсоветского пространства.

Но не секрет, что сейчас на этом пространстве происходят достаточно сложные и неоднозначные общественно-политические процессы. Молдавия и Украина, в частности, уже больше смотрят на Запад и даже видят себя членами Евросоюза. У Азербайджана лучший друг — Турция. Туркмения — сама по себе. Да, и многовекторная политика Белоруссии и Казахстана выгодна, понятно, только им самим.

Более того, зачастую некоторые наши партнеры по Содружеству занимают позицию по важнейшим политическим или экономическим вопросам, которая идет в разрез с нашими стратегическими интересами. Не говоря уже об Украине, для которой с некоторых пор мы вообще стали главным врагом.

Как в этих условиях нам надо строить отношения со всеми этими странами, чтобы эти отношения не противоречили национальной Стратегии безопасности?

— В нынешнем варианте Стратегия безопасности была утверждена президентом 31 декабря прошлого года, — напомнил замдиректора руководителя Центра стран СНГ Института Европы РАН, доктор политических наук Алексей Гусев.

— Она, действительно, несколько иная по сравнению с той, которая была принята шесть лет назад — в 2010 году. Но и в мире с тех пор многое изменилось. Возникли новые вызовы и новые угрозы. Отношение к нашей стране тоже стало другим.

Значит ли это, что Россия должна добровольно самоизолироваться и жить отдельно от всех? Отгородиться от мира, от стран Запада, от евразийства, от наших партнеров по постсоветскому пространству? Нет, конечно. Гораздо разумнее стараться выстраивать какую-то конструктивную модель… Ну, хотя бы в рамках постсоветского пространства. Раз Запад шарахается от нас, и не идет ни на какие наши предложения.

Что касается стран СНГ, то, конечно же. Они разные. Эти двадцать пять лет, которые прошли с момента распада Советского Союза, они шли разными путями. Выстраивали новую государственность исходя, прежде всего, из собственных интересов. Но, тем не менее, есть ряд стран (Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Армения), которые вошли с нами в Евразийский экономический союз, потому что именно вместе с Россией они могут выжить в этих новых реалиях. Подписан договор о Таможенном союзе. А договор о коллективной безопасности, подписанный несколькими бывшими союзными республиками, лег в основу создания в 2001—2002 гг. ОДКБ — организации, которая сегодня противостоит главным региональным вызовам и угрозам.

Поэтому, наверное, перед государствами, которые вошли в эти интеграционные объединения, стоят не только свои национальные интересы. Иначе бы они туда не стремились. Я все-таки полагаю, что у этих стран есть желание быть с Россией. Поскольку все же прекрасно понимают, что фундаментом этих союзов — всех — является Российская Федерация. Это понимают и в России, и в Казахстане, и в Белоруссии…

Поэтому есть два пути. Двигаться в сторону Европы, как это пытаются делать Молдавия, Украина и Грузия. Либо присоединиться к России, создать такую конструктивную модель, которая называется Евразийским союзом.

Есть часть неопределившихся стран. Таких, как Туркмения, которая никуда не хочет присоединяться. Или Узбекистан, который больше прокитайский сегодня, чем пророссийский.

«СП»: — Но Узбекистан изначально ведь тоже входил в ОДКБ. Более того, договор о создании этой организации был подписан в Ташкенте, насколько известно…

— Да. Его поэтому еще называют «Ташкентским пактом». Но в 2009 году Узбекистан вышел из ОДКБ и больше не принимает участие в деятельности организации.

Хотя перед всеми странами СНГ сейчас очень остро стоит проблема обеспечения собственной военной безопасности. Для этого, в общем, и была создана ОДКБ. Международный терроризм. Исламский радикализм. Неспокойная ситуация в Ираке, Афганистане, Сирии и Северной Африке. Это все фактически на границах. И, конечно, при собственном военном потенциале наши партнеры не смогли бы противостоять этим угрозам. Так что в этом отношении Россия протягивает им руку помощи.

«СП»: — А зачем нам это нужно?

— Действительно, их интерес понятен. Они как бы заходят под наш «зонтик». И с точки зрения военной безопасности. С точки зрения экономической безопасности. Продуктовой… Информационной… То есть, Россия их прикрывает. Лишняя обуза, кто-то скажет. На самом деле, это далеко не так. В одиночку России тоже не выжить — это все прекрасно понимают. Поэтому мы считаем все страны на постсоветском пространстве, которые входят с нами с интеграционные союзы, нашими стратегическими партнерами. Это — первое.

Второе: Создавая общеевразийский рынок, мы, конечно, преследуем прагматичную цель.

«СП»: — Поясните?

— Для нас очень важно, чтобы страны, входящие в Евразийский экономический союз, участвовали вместе с Россией в создании общего рынка. Рынка капитала. Рабочей силы. Миграционных процессов. Безопасности. Дело в том, что есть такое понятие, как самодостаточность государства. Она обеспечивается численностью потребителей примерно в 200 млн. человек. Вот Советский Союз был самодостаточным.

То есть, о чем это говорит? Это говорит о том, что за счет внутреннего рынка это государство (или союз государств) сможет выжить даже без учета каких-то экспортно-импортных операций. Только за счет внутреннего потребления. Поэтому для нас является принципиально важным увеличить численность потребителей до 200 млн. человек. Пока нас в России 146 млн. С учетом четырех стран-членов ЕЭС численность составляет 183,5 млн. человек. Мы не дотягиваем.

Конечно, было бы важно для нас включение в орбиту евразийства и Украины. Но Украина избрала отдельный путь — путь движения в сторону Европы. Это ее суверенное право. И, как говорится, флаг — в руки. Мы без Украины проживем. Пусть Украина проживет без нас.

Ясно, что она не нужна ни американцам. Ни европейцам — у них по горло своих проблем. Поэтому, кто их будет защищать? Как она будет выживать в условиях, когда размер госдолга уже превысил 130 млрд. долларов? Кормиться нечем.

«СП»: — А если эта «блудная дочь» пожелает вернуться?

— Двери Евразийского экономического союза открыты для всех. Понимаете, мы работаем в зоне свободной торговли. Украину мы выставили из этой зоны с 1 января 2016 года. А как мы должны были поступить, если она хотела сидеть на двух стульях. Мы свои интересы должны защищать и тех стран, которые входят в наш экономический союз. Причем здесь Украина? Если она желает идти в Европу, пусть идет. Пусть там им создают зону свободной торговли вместе со странами ЕС. Нельзя открыть все двери, чтобы европейские товары хлынули к нам. Они обвалят наш рынок. Такого быть не должно.

Поэтому мы открыты для тех государств, которые входят в Евразийский союз. Захочет Украина в него вступить — милости просим. Но при определенных условиях: имплементация законодательства, тарифных стандартов и тарифного регулирования. Естественно, по импортным пошлинам.

Как наблюдатель или стратегический партнер она нас не устраивает. Как член ЕЭС — пожалуйста. Тогда еще получит преференции. А нет, так пусть гуляет. На собственных хлебах. Потом смотрим, как. Мы народ терпеливый в России. Никого насильно загонять не собираемся. Ни Молдавию. Ни Грузию. Ни Узбекистан. Ни Украину. Пускай решают сами.

Вот для стран, которые вошли, мы создаем преференции. Для них есть серьезные уступки со стороны РФ. Та же, допустим, Армения покупает у нас природный газ по цене в 165 долларов за тысячу кубов. Потому что у нас общий рынок. У нас нет таможенных барьеров. Мы все функционируем в рамках единого пространства — торгового, экономического, военного, оборонного, экологического, социального, гуманитарного… и т. д.

Доцент кафедры международных отношений на постсоветском пространстве СПбГУ, кандидат исторических наук Игорь Грецкий, в свою очередь, отметил, что союз стран СНГ никогда не был однородным:

— В нем всегда можно было выделить три группы. Во-первых, это государства, которые в своей внешней политике преследуют цели европейской интеграции. И я бы напомнил, что Россия на определенных участках своей новейшей истории к ним также принадлежала. И в начале «девяностых» у нас был такой период. И в начале «нулевых». Когда мы заявляли о том, что европейская интеграция — одно из важнейших направлений нашей внешней политики. Сегодня к этой группе можно отнести Украину, Молдавию, Грузию.

Вторая группа — это государства, которые ориентируется преимущественно на интеграционные проекты, запускаемые Москвой: Белоруссия, Таджикистан, Киргизия.

Третья старается реализовать самостоятельную, независимую ни от каких интеграционных объединений, внешнюю политику. Это Азербайджан. Туркмения. И еще я бы туда же отнес Казахстан. Поскольку, несмотря на его членство в Евразийском экономическом союзе, он имеет собственные взгляды, на то, как должно выглядеть это интеграционное объединение. Позиции по многим экономическим, торговым и тарифным вопросам там очень сильно расходятся с Россией.

Что касается СНГ, как приоритетного направления внешней политики, то, собственно, я не вижу здесь ничего нового. Отношения со странами СНГ всегда считались ключевыми для России. Проблема в том, что за прошедшие после распада СССР двадцать пять лет, нам не удалось предложить постсоветским государствам привлекательную модель экономического — прежде всего — развития.

«СП»: — И как нам теперь реализовывать внешнюю политику, чтобы свои национальные интересы соблюдать?

— В первую очередь требуется гармонизация и взаимоучет интересов России, и ее соседей. Это — первое. Кроме того, мне кажется, мы недопустимо мало внимания уделяем такому аспекту, как «мягкая сила». Хотя этот термин появился в концепции нашей внешней политики в 2013 году. Да, у нас появились с тех пор новые телеканалы, появились новые информационные агентства. Но «мягкая сила» у нас сводится больше к пропаганде. А, прежде всего, это всегда привлекательность. И здесь нам есть над чем работать. Во внешней политике нужно широко использовать инструменты, связанные, например, с образованием. Здесь, мне кажется, есть определенные перспективы.