Арсений Рогинский: Нам надо не каяться, а дать Катыни правовую оценку

Польский парламент принял резолюцию, в которой обвинил Россию в геноциде народов Центральной и Восточной Европы

Сейм Польши принял на пленарном заседании парламента специальную резолюцию, осуждающую «вторжение» Красной Армии 17 сентября 1939 года в Западную Украину и Западную Белоруссию, которые между мировыми войнами входили в состав польского государства.

«Семнадцатого сентября 1939 года войска СССР без объявления войны совершили агрессию против Речи Посполитой, нарушая ее суверенитет и попирая нормы международного права. Основание для вторжения Красной Армии дал пакт Молотова — Риббентропа, заключенный 23 августа 1939 года в Москве между СССР и гитлеровской Германией. Таким образом был произведен четвертый раздел Польши. Польша пала жертвой двух тоталитарных режимов — нацизма и коммунизма», — говорится в принятом документе.

«Польскую судьбу разделили многие другие народы Центральной и Восточной Европы. Суверенитет потеряли Литва, Латвия и Эстония, нависла угроза над территориальной целостностью и суверенитетом Финляндии и Румынии. Архипелаг ГУЛАГ поглотил сотни тысяч человеческих жизней всех народов этого региона, в том числе многих граждан СССР. Организация системы, длительность и масштаб явления придали этим преступлениям, в том числе катынскому преступлению, признаки геноцида», — говорится в резолюции.

В заключительной части документа отмечается, что Сейм Польши «стоит на позиции, что польско-российское примирение требует уважения исторической правды».

Как относится к принятой поляками резолюции, рассуждает председатель правления международного правозащитного общества «Мемориал» Арсений Рогинский.

«СП»: — Арсений Борисович, чем вызвана резкая резолюция польского парламента?

— Думаю, этой резолюции могло бы не быть. Если бы российское правительство, призываемое к тому и голосами из России, и за ее пределами, само дало бы оценку действиям руководства СССР в моменты истории, указанные в резолюции. В значительной степени эта резолюция спровоцирована тем, что мы, Россия, уклоняемся от прямых ответов на довольно прямые вопросы. Когда Владимир Путин оценил в Польше пакт Молотова-Риббентропа как аморальный, это было правильно и уместно. Особенно на фоне шабаша оправдания пакта, который был в тот момент развязан на нашем ТВ. Но ведь дальше этого мы не пошли.

«СП»: — Чего же нужно еще?

— Эта формула явно недостаточна. Путин не упомянул ни о секретных протоколах, ни, самое главное, о тех практических и политических действиях, которые последовали впрямую за пактом. Которые вытекали из договоренностей, достигнутых с Германией 23 августа 1939 года, и 28 сентября 1939 года. когда был заключен еще один дополнительный договор о дружбе и границах между CCCР и Германией. Между тем, все это нуждается в современной политической и правовой оценке. Мы сами должны дать такую оценку, а не ждать, пока она в разных видах будет приходить к нам из-за рубежа. И самому факту секретных протоколов, и 17 сентября 1939 года.

И — извините меня — политике давления на Балтийские страны, которая закончилась тем, что они, в конце концов, лишились независимости. И войне с Финляндией, которую также начали мы. Всему этому мы должны дать надлежащую оценку — обдуманную, взвешенную. Как дать оценку и тому массовому террору, который был естественным следствием приобретения новых территорий. Мы ведь производили там в течение нескольких месяцев чистку, которую у себя в стране проводили в течение предшествующих 20 с лишним лет.

Действительно, были и 300 тысяч депортированных с территории Восточной Польши, и более 100 тысяч арестованных, и катынское преступление. Понимаете, все это в сумме нуждается в какой-то оценке — как и остальные преступления сталинского руководства.

«СП»: — Что же теперь, нам всем на колени стать и покаяться?

— Надо точно понять, что Россия не каяться должна — никто не ждет от нее покаяния. Да и почему мы должны каяться за то, что совершило сталинское руководство 70 лет тому назад? Дело не в покаянии, покаяние — акт индивидуальный и религиозный. Но мы должны открыть правду, и дать оценку этим событиям. До тех пор, пока мы будем уклоняться, будут появляться резолюции, которые в более или менее жесткой форме будут говорить о том же, о чем нынешняя, польского парламента.

«СП»: — Вы согласны с тем местом в резолюции, где говорится о признаках геноцида?

— Я не вполне согласен с употребленным термином. Мне представляется, что разговор о геноциде здесь не правомерен. А разговор о преступлениях против человечности, о военных преступлениях вполне возможен. Я имею в виду наши преступления по отношению к местному населению на приобретенных территориях. Но главный вопрос и загвоздка в нас. Покуда мы сами себя идентифицируем с СССР — а то, что мы не даем никаких оценок, говорит именно об этом — не оцениваем, с точки зрения новой России, преступления сталинского руководства, мы будем нарываться на такие оценки.

«СП»: — Но вот сейчас нас уверяют, что пакт был необходим. Это так?

— С моей точки зрения, пакт был невыгоден для СССР. Войну он не отдалил — наоборот, границу Германии к нам приблизил. У нас же не было общей границы с Германией, а тут появилась по всему периметру. Тот факт, что через несколько дней после начала войны немецкие войска были уже под Минском, говорит о том, что идея, будто пактом мы обеспечили свою безопасность — ложная. Договор был невыгодным для нас. Мы два года усиливали Германию — различными поставками, в том числе стратегическими. За эти два года Гитлер усилился многократно, захватив пол-Европы, и сделав ее своей сырьевой базой. Мы ничего не отдалили, не обезопасили. Полагаю, договор был не только аморальный. Более нецелесообразного договора, чем пакт Молотова-Риббентропа, в Советском Союзе просто не было.

Как СССР делил Польшу

Советские войска 17 сентября 1939 года вошли на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, которые Польша получила по итогам советско-польской войны 1919−1921 годов, считая их своими исконными территориями. В тот же день советское правительство заявило, что война Германии с Польшей выявила внутреннюю несостоятельность Польши, польское правительство бежало, и советские войска в связи с распадом польского государства взяли под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии. К моменту ввода советских войск правительство Польши уже несколько дней как покинуло Варшаву, а 17 сентября эмигрировало в Румынию, откуда перебралось в Лондон. Послевоенное польское правительство в договоре с СССР в 1945 году утвердило установившиеся после войны государственные границы.