Разорённый форпост России

В приднестровских супермаркетах опустели прилавки. Исчезли из продажи многие продукты и товары первой необходимости. В обменных пунктах нет валюты. Финансово-экономическая политика властей Приднестровья привела к давно ожидаемому коллапсу. Местное население каждые выходные по шесть часов проводит в очередях на границе с Одесской областью.

Тысячи нищих жителей Приднестровья унылой колонной, словно военнопленные, преодолевают погранконтроль Украины, чтобы там, на другой стороне, под надзором местных боевиков-националистов, купить подешевле продукты питания. Таким итогом заканчивается последний президентский год главы ПМР Евгения Шевчука, в 2011 году проскочившего в «вожди» между двух политических тяжеловесов — Смирнова и поддержанного Россией Каминского. Шевчук шел к власти под лозунгами «перемен». Происходящее тогда, в 2011, теперь, много лет спустя, напоминает события в соседней Украине. Игорь Смирнов с Кучмой и Януковичем имеют много общего. Шевчука в Приднестровье периодически сравнивают то с Яценюком, то с Ющенко, и это не случайно. Эпоху обещанных им «перемен» символизирует окончательный разгром экономики и финансовой сферы, пустые прилавки и опустевший Тирасполь.

Кем украдено будущее Приднестровья? Этим вопросом, особенно в свете предстоящих в конце 2016 года президентских выборов в Приднестровье, задаются многие. Не факт, конечно, что выборы приведут к смене фигур пирамиды местной власти. Нынешняя администрация пытается ловко вывернуться, чтобы по тем или иным причинам выборы в Приднестровье не состоялись — например, чтобы не дотянуть по явке — по нынешнему законодательству она должна составить уже невозможные 50%. Людей не хватит для такой явки. Такая игра в стиле британской дипломатии эпохи колониализма. Единственный шанс властей удержаться, сохранить некое подобие легитимности — провалить выборы. Это теоретически можно сделать либо через срыв явки, либо путем провокации, устройства силами подконтрольных ему силовиков какого-нибудь псевдопутча, в ответ на который можно будет задействовать армию, а Москве показать картинку борьбы с «оранжевыми».

Подобное лукавое поведение уже не способно никого обмануть — «Оранжевая революция» случилась в Приднестровье в конце 2011 года. Нет смысла пугать тем, что уже давно случилось. То, что сегодня Приднестровье превращается в одно большое село, где за достижения выдается экономика сельского базара, где пока ещё на местные деньги можно купить курицу и картошку, — это итог непрерывного 25-летнего рейдерства власть имущих.

Отличия Приднестровья от Молдавии заключаются лишь в том, что кишиневскую элиту Запад держит за шиворот и периодически встряхивает. У Евросоюза и США есть юридические рычаги, чтобы любого молдавского вора изобличить и посадить в тюрьму. Москва 25 лет заискивает с Тирасполем, не имея никаких юридических рычагов для давления на власти ПМР. Потому что нет никаких правовых норм, позволяющих контролировать там ситуацию. В результате сейчас работают определенные схемы дружеских оффшоров между Кишиневом и Тирасполем — там благополучно уплывают на банановые острова российские деньги от переработанного в энергию российского газа. Но, несмотря на наличие бездонной газовой трубы, валюты в Приднестровье нет. Следует напомнить, что представители элиты Приднестровья с большим удовольствием вкладывали «заработанные» средства не в обновление производственных мощностей, а в семейный бизнес на территории… Украины, даже не России. На территории России у них вообще ничего нет — ни предприятий, ни другой крупной собственности, ни банковских счетов. Это о многом говорит.

Схватка за власть в Приднестровье сегодня напоминает нравы «лихих девяностых» в России, когда борьбу за губернаторские кресла вели уголовные элементы, чтобы банкротить заводы и распродавать их на металлолом. С Приднестровьем произошло то же самое. И пока не видно предпосылок, чтобы при смене кланов вдруг вновь вернулась финансовая стабильность, заводское изношенное оборудование вновь стало новым, а технологии конца прошлого века могли конкурировать на мировом рынке. Даже при открытых таможенных коридорах в Европу, или в Россию, чего, якобы, добиваются в Тирасполе. В современном жестком капиталистическом мире, где правят корпорации, эта рухлядь никому не нужна, а дешевой рабочей силы пруд пруди и внутри Евросоюза, и внутри Таможенного Союза. Да и с этим в Приднестровье очевидные проблемы. Люди не дураки, те, кто может работать, работают в других местах уже давно — в той же России.

Политический класс Приднестровья представлен двумя кланами. С одной стороны, это нынешнее руководство, вложившее деньги в свой приход к власти и приумножившие потраченное в сто или тысячу раз. С другой стороны — местная монопольная коммерческая структура, весьма солидная по своим резервам. Но люди, которые там стоят у руля, не вполне адекватны. Эта громоздкая структура возникла, набрала жирок отнюдь не благодаря талантам её руководителей. Становление крупного бизнеса в ПМР случилось благодаря России, российским людям, в том числе силовикам, которые дали бизнесменам утвердиться в качестве солидной, «государственнической» силы при зачистке криминальных группировок. И этому самому бизнесу следует как можно чаще об этом вспоминать, и об ответственности, которую предполагает роль, отведённая ему.

Приднестровское общество может потребовать невозможного — например, создания в России некоего следственного органа по проблемам Приднестровья — по поиску виновных в разрушении, разорении региона, где компактно проживают граждане РФ. Наверняка значительный пласт информации по процессам в Приднестровье имеется в распоряжении покинувших ПМР бывших высокопоставленных чиновников, многие из которых живут в Москве, вполне в досягаемости, и, возможно, располагают ответами и материалами по деятельности прошлой и нынешней приднестровских элит.