Инструкции Госдепа и Брюсселя

Удивительное единообразие антироссийской риторики, которой забито в последнее время европейское информационное пространство, является, ни больше не меньше, как установкой, обязательной для исполнения каждой страной Евросоюза, включая кандидатов на вступление. О том, что Брюссель раздает европейцам письменные рекомендации о публичной критике России, на пресс-конференции в Белграде заявил глава МИД РФ Сергей Лавров, который находился в Сербии 12 и 13 декабря с рабочим визитом.

«Не думаю, что открою большой секрет, если скажу, что нам известно о наличии в Евросоюзе письменных инструкций о том, как каждая страна, включая страны-кандидаты на вступление, должна публично высказываться при любом упоминании о РФ, — цитирует ТАСС слова министра. По его словам, произнесение «как мантр терминов «аннексия Крыма», «оккупация Донбасса» и так далее» является абсолютно обязательным.

При этом Лавров отметил, что «слепого подчинения уже не наблюдается». «Есть немало стран в ЕС, которые понимают всю абсурдность нынешней ситуации, когда ЕС, как в свое время СССР, на передний план ставит не экономические интересы, не коренные интересы своих членов, а идеологизированные постулаты», — подчеркнул глава российской дипломатии.

По мнению Лаврова, что «дружить против России» — политика бесперспективная и тупиковая. Он надеется, что многие в ЕС это понимают, но «по инерции плетутся вслед за русофобским абсолютным меньшинством и за идеологизированной линией тех, кто определяет политику Еврокомиссии».

И словно в подтверждение этих слов, резкой критикой в адрес России разразился в тот же день коллега Лаврова — министр иностранных дел Франции Жан-Марк Эро. Он обвинил Россию в «постоянной лжи и двойных стандартах», потому что в его интерпретации, оказывается, наша страна «ведет тотальную войну» в Сирии, чтобы «спасти Асада и добиться падения Алеппо».

Казалось бы, кому-кому, а должностному лицу в его положении, неплохо было бы владеть информацией из первоисточника… Но зачем, если есть «генеральная линия», которой придерживаться гораздо удобней.

В случае с Эро, это касается не только Сирии, но и Украины. Он, например, считает, что отмена санкций против нашей страны негативно отразится на решении украинского кризиса, поскольку будет означать «победу» тех, кто «поставил под угрозу безопасность» в этой стране.

Хочется спросить, господин французский министр, вы что-нибудь понимаете в международной политике? Или только в дворцовых интригах?

Впрочем, какой с него спрос, если глава Пятой республики Франсуа Олланд и канцлер Германии Ангела Меркель уже три года поют одни и те же «куплеты о важности продолжения антироссийских санкций». И аргумент один и тот же — санкции Евросоюза должны быть сохранены из-за недостаточности прогресса в осуществлении Минских соглашений.

То есть, Минские соглашения саботирует Киев, отвечать должна Россия… Вот такая она высокая европейская дипломатия.

— Мне о подобных «методичках» ничего не известно. Но наш министр — человек серьезный, и, думаю, ему можно верить, — комментирует ситуацию ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Александр Камкин. — Что касается следования «генеральной линии», то, безусловно, ЕС — это механизм, который предполагает определенное единство политической стратегии. Единство решений. И ценностных характеристик.

Дело в том, что сейчас во властные структуры и бизнес элиты большинства стран Европы (прежде всего, Европы Восточной) пришло поколение людей, которых можно назвать «птенцами гнезда Госдепа и Брюсселя». С начала девяностых годов, в странах восточного блока — бывшего Варшавского договора — как известно, шел процесс трансформации. Различные фонды, благотворительные организации «под зонтиком» ЕС или США интенсивно формировали в этих странах новые элиты, которые бы были ориентированы евроатлантически. Скажем так, на евроинтеграцию. И, соответственно, в данном случае, антироссийски.

В «девяностые» во многих странах бывшего соцлагеря поддерживалась откровенная националистическая русофобия, которая преподносилась «под соусом» преодоления советского прошлого. К чему это все приводит, мы увидели на Украине.

Другой пример — гражданская война в Югославии. Основными такими идеологемами, например, в Хорватии, были не только этнические чистки сербского и цыганского населения, но и борьба с коммунизмом. Потому что считалось, что сербы — это идеологические наследники коммунизма.

Четверть века усиленной обработки — и сегодня европейская элита фактически связана антироссийским политическим консенсусом. И конечно если люди мыслят уже много лет в одном направлении, то манипулировать ими намного легче.

А тут речь идет даже не о манипуляции, а просто о раздаче директив тем, кто и так фактически вылез в одного инкубатора.

«СП»: — Но почему именно сейчас нашу страну так пытаются оболгать и придать остракизму на Западе? Ведь ничего подобного в те же «девяностые» не было?

— Психические обострения у антироссийской европейской элиты, вообще-то, случались и раньше. Вспомните 2008 год — защита Южной Осетии. Или 1999-й, когда с нашей стороны были очень слабые попытки остановить «суд Линча» над Югославией. Как после успешной переброски наших десантников на аэродром в Приштине, в европейских СМИ тут же появились истеричные статьи, что «Россия — это агрессор».

Во времена козыревской дипломатии Россия была настолько слаба и настолько — скажем так — безвольна в этом отношении, что все уже как бы успокоились и почивали на лаврах. Однако и западные журналисты, и политики не забывали гнобить Россию за ее якобы имперские амбиции. За попытки вернуть контроль над советским пространством.

Слабая российская дипломатия образца девяностых годов просто шарахалась от этих обвинений, сдавая одну позицию за другой, что вполне устраивало Запад. И в принципе, особенно сильно наезжать на нас не было повода.

«СП»: — А теперь такой повод есть?

— Ситуация изменилась с двухтысячных. Это и экономическое усиление страны. И укрепление ее дипломатических позиций. Ситуация с Украиной открыла глаза российскому руководству. Начали понимать, что ничего хорошего, в принципе, нам ждать от наших западных партнеров не приходится. И союзников надо искать не на Западе, а на Востоке.

Полного понимания, что против нас фактически ведется открытая война, до сих пор во многих эшелонах властной российской элиты, к сожалению, нет.

И больше всего наших заокеанских и брюссельских партнеров, наверное, пугает тот факт, что Россия сейчас является одним из соавторов Евразийского оборонного союза. Союза, который — гипотетически — может включать в себя не только Иран и Китай, но, возможно, и какие-то другие региональные державы — например, на базе ОДКБ. Формируется достаточно мощная евразийская сила.

Это очень плохо стыкуется с теорией Бжезинского о том, что США должны распространить свое влияние на все «зеленое подбрюшье России». И здесь очень важным «противовесом» американской стратегии окружить Россию оказался как раз Иран. Он, конечно, преследует и какие-то свои региональные интересы, но, тем не менее, не позволил американцам замкнуть этот пояс враждебно настроенных государств именно на юге Евразии.

Но ситуация все еще очень напряженная. Против нас формируется единый общественно-политический консенсус, именно из этих «инкубаторных» европейских политиков.

Старший преподаватель кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ Вадим Трухачёв, в свою очередь, заметил, что иногда «речи представителей стран Евросоюза, стран-кандидатов и еврочиновников звучат как под копирку написанные»:

— До смешного доходит. Потому что повторяют друг за другом слово в слово. Иногда можно просто заранее представить, что тот или иной еврокомиссар скажет о России. Думаю, что методички им даже уже не нужны — они и так знают, что и как надо говорить.

В «девяностые» такого прессинга не было. Но с тех пор мы, конечно, стали сильнее (хотелось бы еще сильнее). С тех пор Россия — в их представлении — отбилась от рук, если можно так выразиться. Начала проводить самостоятельную линию.

В «девяностые», после распада СССР, нашу страну воспринимали примерно так же, как воспринимали Германию в 1950. То есть, как побежденное государство, которому недопустимо иметь свою волю, мнение которого можно не учитывать, не брать в расчет и т. п. А как только выяснилось, что подобные прогнозы оказались преувеличенными, сразу пошел в ход весь тот набор штампов в отношении России, который существовал — не то, что в девятнадцатом или двадцатом веке… А который начал распространяться много веков назад, начиная от каких-нибудь «Записок о Московии» пятисотлетней давности.

Безусловно, это не помогает нам строить нормальные отношения.

Проблема еще в том, что сами европейцы не знают, как воспринимать Россию. Они никак не могут определиться, куда поставить Россию — в Азию, или в Европу. И это вызывает у них определенное чувство растерянности. Им все понятно с Саудовской Аравией. Им все понятно с Индией и Китаем. Даже — с Африкой. А вот с Россией — непонятно.

Конечно, нам как-то надо пытаться договариваться, потому что недоговоренность, она невыгодна, прежде всего, самым европейцам. Но стереотипы о России, они слишком сильны. И для того, чтобы их «выбить» потребуются годы, а то и десятилетия.

И здесь не нужно забывать, что пока в самом ЕС не все благополучно, им надо на кого-то перевести стрелки. Проще заниматься шельмованием России, и кричать, что «во всем виноват Владимир Путин», нежели, например, решать проблему миграционного кризиса — чего пока европейцы сделать не в состоянии.

Или «прибрать за собой» на Украине. Они ведь полезли туда, о чем имели весьма смутные представления. А теперь не знают, что со всем этим делать дальше. А ведь есть еще греческий долговой кризис. И очень непростая ситуация с экономикой в странах Южной Европы. Потому что приняли в свое время в ЕС Болгарию и Румынию, а этот «балласт», оказалось, высасывает слишком много денег и отнимает слишком много сил.

И это только часть проблем ЕС, на которых стоило бы сосредоточиться его руководству.