Елена Панфилова: В России за год коррупция потеряла 0,1 балла

Эксперты утверждают, что все необходимые законы уже приняты, осталось лишь начать реально бороться с коррупционерами

Международная организация Transparency International опубликовала свой очередной ежегодный доклад о коррупции в странах мира. В рейтинге по индексу восприятия коррупции (ИВК) Россия набрала 2,2 балла и заняла 146−е место из 180 возможных. В прошлом году наша страна находилась на 147−й строчке (2,1 балла).

Как отмечается в пресс-релизе организации, ежегодный коррупционный рынок в России достигает $300 млрд. Также приводится официальная статистика МВД, в соответствии с которой средняя бытовая взятка в текущем году составляет 27 тыс. рублей, в то время как в прошлом году речь шла о 8 тыс. рублей.

Откуда получаются такие гигантские суммы коррупционного оборота, может ли Россия победить коррупцию, рассуждает директор российского центра Transparency International Russia Елена Панфилова.

«СП»: — Елена, в индексе восприятия коррупции Россия набрала 2,2 балла, и заняла 146-е место. Это вроде лучше прошлогоднего показателя. Но лучше ли на самом деле?

— Тут мы, будучи людьми толерантными и добрыми, даем два варианта толкования. Оптимисты могут считать, что у нас что-то улучшилось на одну десятую балла. А реалисты — что хорошая новость состоит в том, что мы, по крайней мере, не падаем. Это можно назвать некой стабилизацией. Это, однако, не означает, что ситуация с коррупцией улучшилась. Наше исследование основано на экспертных опросах. Эксперты — предприниматели — как правило, люди умные, и обращают внимание на существенные вещи. Они не могли не обратить внимание, что весь год был потрачен на создание правовой инфраструктуры по противодействию коррупции. Были приняты законы, указы президента. Видимо, как раз сейчас момент, когда можно констатировать, что правовые рамки для противодействия коррупции созданы, и надо переходить к реальной борьбе с конкретными коррупционерами.

«СП»: — Почему, по ощущениям, коррупции не стало меньше?

— Просто потому, что мы себе вырастили такой объем коррупции, что ожидать резкого снижения за год, даже за два, при том, что будут приняты все законы на свете, не приходится. Потом, наивно ожидать, что коррумпированная бюрократия сама с собой справится. В федеральном законодательстве о противодействии коррупции, равно как и в Национальном плане, написано много правильных слов про гражданское участие, гражданский и общественный контроль. Но, к сожалению, пока чиновники не воспринимают организации гражданского общества, отдельных граждан как равноправных партнеров. Мы видим это по своей работе: на наши запросы не отвечают, сотрудничать не рвутся. Соответственно, темпы противодействия коррупции напрямую зависят от того, как быстро у нас появится такая вещь, как гражданский контроль и реальное участие общества в борьбе с коррупцией.

«СП»: — Наверное, это не так-то просто?

— Мы должны отдавать себе отчет: объемы коррупционного рынка таковы, что люди, которые получают от этого серьезную, выражаемую цифрами с большим количеством нулей выгоду, не ждут этой борьбы с коррупцией, она им совершенно не нужна. И, конечно, существует такое явление, как саботаж антикоррупционных реформ. И хотелось бы, чтобы этот саботаж был максимально сведен на нет.

«СП»: — Вы говорите об объеме коррупции в 300 млрд. долларов в год. Откуда такая астрономическая цифра?

— Это не я говорю, это данные, которые многократно публиковались. Кто-то считает больше, кто-то — меньше. Мы берем среднюю цифру. Сумма эта слагается, безусловно, из откатов. Если верить на слово специалистам в области экономики, специалистам в отношениях бизнеса и чиновников, крайне редко получение крупного госконтракта обходится без отката. Появился даже термин — «норма отката». Представители различных ассоциаций бизнеса говорят, что по отдельным сферам бизнеса этот показатель составляет 15−20%, а в строительстве доходит до 40%. Если вы представите себе объем взаимодействия государства и бизнеса, и от всего этого берется пусть даже 15% отката, цифра 300 млрд. долларов перестанет казаться такой огромной. Это, конечно, не взятки. Взятки в этой сумме составляют 5−7%.

«СП»: — В Сингапуре, мне объясняли, довольно быстро справились с коррупцией, создав специальную структуру из доверенных людей, которая занялась чисткой…

— Это скорее в Гонконге. В Сингапуре, впрочем, тоже. Там было многопрофильное агентство по противодействию коррупции, которое занималось и преследованием, и предотвращением коррупционных преступлений. Это была не столько «банда неприкасаесмых», которая всех защищала, сколько выстроенная система, при которой действительно устанавливался контроль над коррупционерами. Только этому контролирующему ведомству были приданы и правоохранительные функции.

«СП»: — А у нас так можно бороться?

— Нет. Специализированные правоохранительные органы, которые будут заниматься ловлей коррупционеров, в нашей ситуации противопоказаны. Они очень быстро станут такими же, как остальные правоохранительные органы. Персонал мы туда с Марса что ли завезем?

«СП»: — А в Гонконг его откуда завезли?

— Там размеры все же немного другие. Это все равно, что ставить задачу по борьбе с коррупцией отдельно в Южном округе Москвы. По размерам сопоставимо. Потом, это авторитарное государство, с другой религиозной доминантой. Не надо считать эти успешные примеры моделями, которые мы можем повторить у себя. Есть много других вариантов, которые нам больше подходят.

«СП»: — Да этих вариантов дело вообще-то дойдет?

— Я вам обещаю, что 23 ноября, когда у меня будет встреча с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, я у него это спрошу.

Армия потеряла из-за коррупции 2,5 миллиарда рублей

Ущерб, нанесенный России коррупцией в Вооруженных силах, в 2009 году превысил 2,5 миллиарда рублей. Такую информацию представил начальник управления военной прокуратуры, генерал-майор юстиции Александр Никитин, выступая на круглом столе, посвященном противодействию коррупции в вооруженных силах, сообщает Интерфакс.

За девять месяцев 2009 года в армии зарегистрировано 1408 коррупционных преступлений, каждое второе из которых является тяжким или особо тяжким. Особенно подвержены коррупции закупки по государственным контрактам и гособоронзаказу. Никитин выразил отдельную обеспокоенность тем фактом, что 70 процентов подобных преступлений совершается офицерами.

Ранее, летом 2009 года, главный военный прокурор Сергей Фридинский заявлял, что в первом полугодии уровень преступности среди офицеров вырос до десятилетнего максимума.

Скачок коррупционных преступлений произошел в прошлом году, когда общая сумма ущерба по сравнению с 2007 годом выросла в восемь раз и достигла 2 млрд. рублей.

Для борьбы с коррупционными проявлениями создана межведомственная рабочая группа главной военной прокуратуры, военно-следственного управления СК при прокуратуре и департамента военной контрразведки ФСБ по противодействию коррупции.

Как рассчитывают уровень коррупции

Индекс восприятия коррупции, составляемый Transparency International, измеряет уровень восприятия коррупции в госсекторе той или иной страны и является составным индексом, основанным на данных опросов, проведенных среди экспертов и в деловых кругах. ИВК ранжирует 180 стран мира по шкале от 0 до 10 баллов, причем 0 обозначает самый высокий уровень восприятия коррупции, а 10 — наименьший.

Наивысшую оценку в индексе за 2009 года получили Новая Зеландия — 9,4 балла и Дания — 9,3 балла. Сингапур и Швеция получили по 9,3 балла, а Швейцария — 9,0 балла. На самых низких позициях находятся такие страны, как Сомали, набравшая 1,1 балла, Афганистан, получивший 1,3 балла, Мьянма, набравшая 1,4 балла, а также Судан и Ирак, получившие по 1,5 балла.

В организации отмечают, что ИВК любой страны ниже 3 баллов «является национальным позором».