Денег на модернизацию в России нет. На многое другое — тоже

Президент России Дмитрий Медведев провел в МГУ очередное заседание комиссии по модернизации и техническому развитию экономики, посвященное работе «институтов развития». На заседании комиссии выяснилось, что государство через них уже вложило в модернизационные проекты только по приоритетным направлениям 620 млрд рублей. Однако эти деньги расходуются неэффективно.

Чтобы все изобретения доходили до серийного производства, необходимо скоординировать работу всех институтов развития, считает Медведев. Он отметил, что сейчас во многие проекты вкладывают деньги сразу несколько фондов, но результата это не приносит, и велел исключить в дальнейшем дублирующее финансирование. «Кусочков финансов не хватает, чтобы довести работу до конца», — резюмировал президент.

Почему буксуют модернизационные проекты Медведева, рассуждает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич.

«СП»: — Андрей Павлович, нам говорят, кризис закончился, нефть поднялась в цене. Теперь можно подумать о модернизации. Это так?

 — Даже школьник в России знает, что в цене на нефть сидит, минимум наполовину, избыточная ликвидность Федеральной резервной системы США. Это означает, что ФРС как бы дотирует нашу страну на величину, равную половине бюджета. Половину доходов наш бюджет получает благодаря избыточной ликвидности, которая в любой момент может прекратиться. Но за это, естественно, должны быть какие-то компенсации со стороны России.

На мой взгляд, компенсации были озвучены, когда летом к нам приезжала миссия Международного валютного фонда. Нам, вероятно, сказали: вы обязаны поддерживать курс рубля, и тратить на это все золотовалютные резервы. Кудрин немедленно взял под козырек.

Что из этого получилось? Все иностранные инвестиционные банки, американские, прежде всего, явно играют на повышение рубля. По сути, Кудрин взялся помогать так называемым carry trade (одна из стратегий действий инвесторов на фондовом и валютном рынке, прим. авт.), чтобы американские инвестиционные банки смогли набить побольше мошну с помощью спекулятивных операций на разнице рубль — доллар, вывезти эти деньги без особых проблем к себе, и заткнуть ими свои дыры, когда-то возникшие у них в балансе.

Вот, приблизительно, на что согласилась Россия. Пусть цены на нефть будут повыше, но мы за это будем вынуждены тупо увеличивать курс рубля, ровно в такой же степени, как будет повышаться цена на нефть.

«СП»:  — Чем мы за это платим?

 — Жертва этой стратегии — кризис в реальной российской экономике. Экономка не может развиваться при этом курсе. В этих условиях никакой бизнес, кроме сырьевого, невыгоден — ни экспорт, ни импортозамещение. Это и есть жертва. Фактически, наше правительство согласилось ради устранения краткосрочных проблем просто пожертвовать всем реальным сектором.

Мы делаем ровно противоположное тому, что делают правительства развитых стран, которые бросились спасать свою реальную экономику, как раз печатать деньги. Они, получается, снижают курс своих валют — и Америка, и Англия — чтобы поддержать конкурентоспособность и сохранить отрасли, обеспечивающие экономическое развитие. А Россия, согласилась на обратную операцию: мы будем вам подыгрывать, обеспечивать carry trade прибыль, а с реальным сектором — черт с ним.

«СП»: — Но денежки-то за нефть капают, может, это не так плохо?

 — У нас переоценивают фактор нефтяных цен. Считается, что повышение цены барреля на один доллар дает российскому бюджету 1,5 млрд. долларов. Но я сделал другой расчет. Если курс доллара за год падает на рубль (рубль укрепляется), это увеличивает расходы правительства на исполнение бюджета округленно на 300 млрд. рублей, ли примерно на 10 млрд. долларов.

Таким образом, от повышения цен на нефть с весны 2009 года Россия получила 45 млрд. долларов (цена нефти выросла, грубо на 30 долларов). Но курс доллара за это время снизился примерно на пять рублей. Получается, правительство потратит на 50 миллиардов долларов больше из-за поддержания курса.

Кроме того, поскольку такая комбинация реальный сектор сажает, это означает, что эти 50 миллиардов долларов, фактически, целевым образом будут идти на импорт. Вот схема: 50 миллиардов получили — 50 миллиардов сразу ушло на импорт, а реальный сектор идет в минус.

«СП»: — Иными словами, никакого особого толку от повышения цен на нефть нет?

 — При нынешнем курсе — это переливание из пустого в порожнее. А точнее — решение краткосрочной задачи за счет долгосрочных серьезнейших проблем.

Кстати, в рамках carry trade можно посмотреть отток капитала из России. Казалось бы, к нам все время идет капитал, инвесторы вкладываются в рубли. Но отток тоже не уменьшается. Это говорит о том, что текущая разница постоянно вывозится, каждый месяц — 8−10 млрд. долларов прибыли только по операциям carry trade финансового сектора. Получается, часть денег вывозится, часть идет на закупку импорта, и все они утяжеляют российский бюджет, ничего ему не давая взамен. Реальный сектор гниет, и никакие проблемы не решаются.

«СП»: — В чем тогда суть кризиса, по-вашему?

 — В том, что мы подсели на решение краткосрочных проблем, типа «дожить до понедельника». И будем так жить еще долго, потому что неясно, где мы возьмем ресурс для развития. Президент Медведев говорит о модернизации, но откуда ресурс? Ничего этого пока не проглядывается, а главное — не проглядывается в том объеме, в котором нам нужно.

«СП»: — Почему вы считаете, что денег на модернизацию у нас нет?

 — Дело в том, что бюджет наш — полностью социальный. Все остальное в нем — оборона и безопасность, которые нельзя никак сократить. Вдобавок существуют вещи, которые в нем никак не отражены.

Прежде всего, это проблемы, которые наросли за долгие годы, и которые надо решать, но на которые точно денег нет. Туда длинные деньги точно не пойдут, потому что они не очень-то прибыльны, эти отрасли, и не дают разовой отдачи.

В этом блоке — энергосбыт и энергосбережение. Есть такая оценка, что за 10 лет нужно вложить туда 10 трлн. рублей, иначе страна будет пожирать слишком много энергии, что тоже убыточно. Энергосбережение — это очень затратная вещь, чтобы ее сделать, нужно иметь деньги. Это не так уж выгодно, и капиталы туда не пойдут.

Здесь же — реформа ЖКХ. У нас ветхий жилой фонд по всей стране, и вообще, в целом, эта проблема не решена. Решить ее за счет населения будет трудно, потому что у людей нет особых доходов. Эта сумма тоже очень велика, она измеряется многими триллионами рублей, которые будут нужны в самое ближайшее время.

Очень большие затраты нужны на энергетическую инфраструктуру, например, на ремонт и переделку линий ЛЭП, восстановление Саяно-Шушенской ГЭС. Это тоже тянет, минимум, на 10 трлн. рублей. Это огромная работа, на которую опять никто денег не предусматривает. В расход не включена транспортная инфраструктура. У нас дороги по минимуму делаются, порты, воздушные гавани. Это еще 10 трлн. за 10 лет — все это гигантские суммы.

Прибавьте тихое списание «плохих» кредитов через квазифискальные операции, реструктуризацию долгов — через Внешэкономбанк, Центробанк. Это 5 — 10 трлн. рублей за ближайшие пять лет.

Когда реальный сектор загибается, он создает дополнительные кредитные риски. Гибнущее предприятие вообще никогда не отдаст кредит. Значит, увеличивается процент невозврата, который идет на списание, замещается внутренним госдолгом. Поэтому скоро внутренний долг сравняется с резервными фондами, и мы будем на полном нуле — это произойдет уже весной 2010 года.

Плюс к тому, в бюджете не предусмотрены дотации регионам, у которых все отняли, и помогать которым все равно придется. Значит, в течение долгих лет, подавляющее большинство регионов придется дотировать.

Наконец, последнее — по порядку, а не по значению. Структурный перекос происходит в пенсионном обеспечении, у нас все меньше работающих, и больше пенсионеров. Эта проблема — общая для всех стран, но у нас она пока не проявилась. Дефицит Пенсионного фонда тоже будет возрастать, измеряться триллионами — в течение ближайших 10 лет.

Все это не отражено, на это-то деньги откуда брать?! Все, что я перечислил, можно откладывать, но проблемы будут копиться. Есть деньги только на краткосрочные цели, на выживание. Нет никаких средств на решение стратегических задач. И уж совсем нет денег на развитие, модернизацию, какой-то прорыв.

Фото [*]