Кремлевское сверхоружие: Мультики или реальности?

В Послании президента РФ Федеральному собранию 2 марта Владимир Путин уделил много времени сверхсовременным системам оружия, которые либо приняты на вооружение нашей армии, либо скоро будут приняты. Мы попросили директора совхоза имени Ленина Павла Грудинина прокомментировать выступление главы государства.

«СП»: — Павел Николаевич! В своем Послании В.В. Путин рассказал о новейших российских системах вооружения, таких как межконтинентальная ракета «Сармат», крылатая ракета с ядерной энергоустановкой, гиперзвуковые ракеты «Кинжал» и «Авангард», боевой лазер и беспилотная подводная лодка. Как сообщается, их аналогов нет в мире и США потребуются даже не годы, а десятилетия, чтобы догнать Россию. Так ли это на самом деле?

— Разумеется, нам есть чем гордиться. У нас уже есть великолепные системы ПВО С-400 и «Панцирь-С», ракетные комплексы «Калибр», Х-101, танки Т-80 и Т-90, подводные лодки серии «Борей» и «Варшавянка». Но нужно понимать, что все это создано на базе разработок советских ученых, на заделе военно-промышленного комплекса СССР.

Между тем, ныне этот задел исчерпан. Несколько месяцев назад зампред правительства РФ Дмитрий Рогозин, отвечающий за ВПК, заявил, что «новых решений, которые могли бы быть реализованы в металле, практически не осталось». В космической отрасли ракеты падают, спутника на орбиту не выводятся. И вдруг такая вспышка достижений в военном ракетостроении. Как-то все это не очень вяжется с заявлениями главы государства о прорывных системах оружия…

Тем более, что сохраняются фундаментальные проблемы, коренящиеся в политике разрушения ВПК в течение многих лет после 1991 года. К этому необходимо добавить, что санкции США особенно жестко вводятся против предприятий ВПК и банков, финансирующий их деятельность.

«СП»: — А какие проблемы нашего оборонного комплекса Вы считаете наиболее острыми, препятствующими реализации планов перевооружения нашей армии и флота?

— Прежде всего, финансирование ВПК. В 2016 году — самом «тучном» для нашей оборонки — на нее было выделено 3,9 триллиона рублей. А в 2018 — 2,7 триллиона. Почти на 30% меньше. Между тем, в США по настоянию Трампа только прибавка к военному бюджету на 2018 год составляет 50 миллиардов долларов, то есть те же 3 триллиона руб.

Конечно, втягиваться в новую гонку вооружения нам совершенно не с руки. Но и сокращать расходы на оборону, когда «враг на пороге» — абсолютно неправильно.

Сохраняется порочная практика, когда деньги по госконтрактам перечисляются в конце финансового года, что лишает предприятия возможности набирать кадры, закупать оборудование, материалы и комплектующие. У предприятий нет уверенности в том, что в течение года естественные монополисты не повысят цены на свои услуги.

С этой проблемой тесно связана коррупция. В свое время Главный военный прокурор Фридинский отметил, что в «откаты» уходит до 20% средств, выделяемых на гособоронзаказ. Бюджетные средства вкладываются в банки с целью извлечения личной выгоды. Зачастую заводы-изготовители получают бюджетные (!) деньги под проценты (до 14,5% годовых). Тендеры превратились в коррупционную схему. Ряд стратегических предприятий ныне находятся не только в частной, но и иностранной собственности. Вот такая безрадостная картина скрывается за ширмой наших «успехов».

«СП»: — Но вроде бы многие предприятия оборонного комплекса ныне работают устойчиво. Пошли заказы от военных, появились средства на зарплаты и модернизацию производства. Так ли это?

— Способность страны производить современные виды вооружений зависит, прежде всего, от состояния ее технологической базы, главным образом, станкостроения, приборостроения и электроники. Однако эта база в течение более 20 лет подвергалась разрушению через отсутствие заказов, недофинансирование и приватизацию.

Ныне станочный парк в три раза меньше, чем в 1991 году. 80−85% этого парка эксплуатируется более 20 лет. Лишь около 4,5% оборудования в возрасте менее 5 лет. Между тем, Запад препятствует поставке в Россию почти всех видов высокоточных станков. 95% закупаемого оборудования является несовременным. С 1992 г. в России ликвидировано 43 предприятия станкостроения. Список стратегических предприятий, подлежащих акционированию, продолжает расширяться.

На «отверточную» сборку переведено автостроение, переводится авиастроение и станкостроение. И положение лучше не становится.

Наш ОПК сильно зависит от импорта компонентной базы. Производства современных интегральных схем в России сегодня практически нет.

Развитие ОПК никак не стимулирует налоговая и таможенная политика. Иностранное оборудование находится в заведомо более выгодном положении, нежели отечественное, ибо имеет ряд льгот и преференций. Российские предприятия вынуждены брать займы под большие проценты (до 20% против 0,5% в Японии и 3−4% в Европе), что делает неконкурентоспособной нашу продукцию.

Без мощной отечественной промышленности, полностью независимой от иностранных поставщиков ни о какой обороноспособности говорить не приходится.

«СП»: — Специалисты говорят, что еще одной крупной проблемой является деградация кадров.

— Да, приходится говорить о настоящем кадровом голоде: падение уровня профессионализма, качества высшего, среднего специального и профтехобразования. Сохраняется порочная практика замены в руководстве системой ОПК опытных производственников экономистам, юристами и прочими «эффективными» менеджерами. Гибнут выдающиеся инженерные школы.

Одна из причин оттока кадров в том, что зарплаты ученых, инженеров, технологов и рабочих в системе ОПК по-прежнему не выше средней по стране. Резко упал престиж работы в ОПК. Потеря и невосполнение кадров означают утрату бесценного практического опыта, накопленного десятилетиями.

Сюда же добавляется проблема неэффективности системы управления. Предприятия ОПК разбросаны по множеству ведомств, концернов, холдингов, ассоциаций без четко обозначенных полномочий, и, следовательно, без персональной ответственности руководителей. Эти концерны и холдинги по сути дела являются дорогостоящими и неэффективными надстройками, главная цель которых — контроль над финансовыми ресурсами.

«СП»: — Но ведь создание принципиально новых систем оружия требует мощного подпора со стороны науки. В каком состоянии, с Вашей точки зрения, оборонная наука?

— «Реформа» РАН за счет подчинения ученых «эффективным менеджерам» неизбежно ведет к деградации науки. Сокращение численности ученых РАН, слабость научно-лабораторной базы, невысокие зарплаты никак не способствуют выдвижению прорывных идей. Мощный отток наиболее успешных ученых за границу в 90-х гг. привел к разрушению научных школ и общему снижению интеллектуального потенциала ОПК. «Сколково» отвлекает средства от «традиционных» академгородков, занимающихся прежде всего оборонными исследованиями.

С ликвидацией отраслевых министерств была разрушена прикладная (отраслевая) наука. Например, из 22 институтов в станкостроении сохранились лишь шесть, которые прикладными исследованиями практически не занимаются. Полностью ликвидированы оптическая наука и производство, без которых невозможно создание современных ВВТ.

Холдинги и концерны ориентированы на максимальную прибыль и снижение издержек. При этом вложения в науку зачастую рассматриваются как непрофильная деятельность.

В системе Министерства обороны ликвидированы многие НИИ, занимавшиеся прогнозированием перспективных ВВТ, определением их ТТХ и выдачей ТТЗ предприятиям ОПК. К сожалению, резко упал и профессиональный уровень офицеров, занимающихся взаимодействием с ОПК. Поэтому надо отдать приоритет фундаментальной и отраслевой (прикладной) науке и устранить разрыв между ними. Восстановить независимость Академии наук и повысить ее финансирования.

«СП»: — Что, на Ваш взгляд, нужно сделать, чтобы не на словах, а на деле возродить мощный оборонно-промышленный комплекс России?

— Прежде всего, вернуть стратегические оборонные предприятия в собственность государства. Полностью выдавить из системы ВПК иностранный капитал. Разработать систему налогового стимулирования предприятий ВПК. Восстановить Министерство оборонной промышленности.

Повысить престиж работы в ОПК и обеспечить приток кадров, в том числе через повышение зарплат, стипендий, решение жилищных и других социальных программ. Восстановить подготовку специалистов оборонного профиля в военных и гражданских учебных заведениях. Обеспечить направление выпускников-бюджетников на предприятия ОПК.

Возродить станкостроение, приборостроение и электронику, как основу для возрождения ВПК. Направить порядка 10−15% от средств, выделяемых на переоснащение Вооруженных сил, на модернизацию предприятий станкостроения. Жестко пресекать коррупцию, воровство средств, выделяемых на Гособоронзаказ.