По «Норд-Осту» к ответственности никого привлечь не удастся

Восемь лет назад, 23 октября 2002 года в Театральном центре на Дубровке шел первый русский мюзикл «Норд-Ост». В зрительном зале было более 900 человек. Почти все они оказались в заложниках у сорока чеченских террористов, осуществивших в центре Москвы один из самых масштабных терактов в истории России.

В ночь с 25 на 26 октября было принято решение о штурме. В оперативный штаб входили заместитель главы ФСБ генерал Виктор Проничев и глава администрации президента РФ Александр Волошин. Из оперативного штаба поступила команда на штурм подразделениям ЦСН ФСБ, которыми командовал другой заместитель главы ФСБ, генерал Александр Тихонов.

Силовая операция началась с подачи через вентиляционную систему газа. Известно, что в состав газа входили тяжелые опиаты на основе фентанила (применяется в медицине для анестезии). Также известно, что при быстром и недозированном применении это вещество приводит к летальному исходу и особенно опасно при воздействии на людей в сидячем положении.

Министерство здравоохранения официально отказалось сообщать данные о газе, применённом во время операции, сославшись на то, что это является государственной тайной. Комитет Госдумы по безопасности отказался изучить правомерность засекречивания газа. Формула газа засекречена до сих пор.

Первое официальное сообщение о единичных случаях гибели заложников прозвучало около 08:00, однако заместитель начальника штаба Владимир Васильев сообщил, что среди погибших нет детей. Как стало известно из материалов уголовного дела, к тому времени уже была констатирована смерть 5-ти детей.

Всего в результате террористического акта по официальным данным погибли 130 человек, в том числе 10 детей.

Неизвестно точное время начала силовой операции по уничтожению террористов. Часть сотрудников ЦСН ФСБ проникла в зал через гей-клуб, который функционировал на территории театрального центра. Видеокамерами зафиксировано лишь появление спецназовцев в фойе театрального центра в 6.22 утра. Известно, что во время штурма спецназовцы также получили отравление, однако никто из них не погиб под воздействием газа.

Оперативный штаб продумал спецоперацию по уничтожению террористов до мельчайших подробностей. Плана по спасению заложников у оперативного штаба не было.

---

Объяснения медицинских работников, принимавших участие в эвакуации пострадавших 26 октября 2002 года (из материалов уголовного дела).

Из объяснения Беляковой О.В. (том 120, лист дела 130):

На улицу Мельникова мы прибыли примерно в 7 часов 15 минут…

По прибытии к ДК АО «Московский подшипник» в нашу машину загрузили двух пострадавших. Загрузку осуществляли сотрудники МЧС… Буквально через минуту сотрудник МЧС сказал мне, чтобы я шла в автобус и оказала помощь пострадавшим, находящимся в нем.

Мне не известно, кто осуществлял руководство работой по эвакуации, кто выносил пострадавших я также не знаю.

…Сортировочной площадки не было, и это сыграло негативную роль. То, что пострадавших госпитализировали на автобусах, без соответствующего количества медицинского персонала, медикаментов, инструментов, играло негативную роль.

…В работе нам бы помогло название антидота…

Из объяснения Недосейкиной А. В. (том 120 лист дела 115):

…О том, что я могу быть использована для доставки бывших заложников из ДК АО «Московский подшипник» заранее предупреждена не была.

№ наряда 784548, везли в Боткинскую больницу в состоянии биологической смерти.

Работа по эвакуации бывших заложников из ДК АО «Московский подшипник» была организована недостаточно квалифицированно. В частности, была плохая сортировка больных, трупы загружались в машины СМП, а живые заложники находились в автобусах вперемежку с трупами погибших заложников…

Автобусы с пострадавшими по большей части следовали без медперсонала, что сыграло негативную роль в их спасении.

…Отсутствие информации о названии вещества, примененного в ходе спецоперации, сыграло негативную роль в оказании медпомощи.

---

Также известно, что террористы на протяжении как минимум двадцати минут фиксировали поступление газа, идентифицировали это как попытку штурма, но взрывные устройства и пояса шахидов не взорвали, также не было попытки массового расстрела заложников. Заложники видели, что некоторые террористы (шахидки) потеряли сознание от воздействия газа.

В результате спецоперации все террористы, даже те, кто находился в бессознательном состоянии, были расстреляны (в том числе контрольными выстрелами в голову).

Власть назвала штурм Театрального центра на Дубровке — «блестящей спецоперацией». Спасательная операция была признана эффективной, несмотря на то, что в материалах дела зафиксировано неоказание какой-либо медицинской помощи 73 из 129 погибших заложников. Весь архив ФСБ по «Норд-Осту» был уничтожен вскоре после спецоперации.

После «Норд-Оста» секретными приказами президента Путина были награждены силовики. В том числе Героями России стали генерал ФСБ Проничев, генерал ФСБ Тихонов, а также неустановленный создатель химической формулы неустановленного газа, тоже — сотрудник ФСБ.

«Свободная пресса» связалась с сотрудником правоохранительных органов, который в составе группы следователей проводил следственные мероприятия в театральном центре на Дубровке сразу после штурма.

«СП»: — Какие ваши самые главные впечатления и выводы по теракту?

— Главный вывод — чеченцы там не собирались умирать. В значительной мере их угрозы взорвать заложников были блефом.

«СП»: — Почему вы так считаете?

— По показаниям свидетелей. Это были условные смертники. А главное, это видно по конечному факту: возможности взорвать заложников у них были, но они этого не сделали.

«СП»: — Но официальная версия — им помешал газ…

— «Газовая» героика достаточно надуманная. Газ был виден — с момента, когда его пустили, и до момента, когда он начал действовать, в основном на заложников — прошло до пяти минут. Было видно, что идет белый дым — газ. Террористам это было очевидно. Это даже не было скрыто, очевидно в буквальном смысле слова, то есть «видно очами». У террористов, насколько я помню, с собой были противогазы. Так что если бы они, действительно, хотели там все взорвать, и готовы были погибнуть, они бы без проблем это могли сделать. Но они этого не хотели.

Еще важный момент: до сих пор не разглашаются цели — истинные, реальные — с которыми террористы туда прибыли.

«СП»: — А какие они были, эти истинные цели?

— А это неизвестно. Но в первые минуты после захвата по центральному телевидению прошла информация о том, что Мовсар Бараев (руководитель группы террористов, — прим. «СП») хочет огласить виновников взрывов домов в Москве, сняв вину с чеченцев. Это было одно-единственное сообщение, потом эта информация исчезла.

Потом, негативное эмоциональное впечатление вызывает то, что не было взято в плен ни одного террориста, в то время как такая возможность, по-видимому, была — начиная с газа, и заканчивая «Альфой», которая наверное уж могла кого-нибудь взять. А так мы видим полное игнорирование каких-либо сведений, которые могли быть получены от террористов. Хотя бы имена сообщников. Хотя бы в интересах того, чтобы в будущем террористы не могли провезти в Москву такое количество взрывчатки, можно было спросить: а как они ее провезли? Вдруг у них есть сообщники в спецслужбах? Ведь ни кто-то, а спецслужбы прошляпили это обстоятельство.

С этими целями уж кого-то из террористов могли попытаться взять. Нет, никого не взяли. И это было выдано не как поражение, а как достижение — и это непонятно.

«СП»: — По слухам, штурмовые спецподразделения на Дубровке буквально исполнили угрозу Владимира Путина — «мочить в сортире». Террористов действительно «замочили» в туалете?

— Я лично видел сортир с простреленными насквозь кабинками, с многочисленными дырками. Кого-то там «мочили», точно. «Замочили» или нет — другой вопрос…

«СП»: — Это такой некрофильский юмор?

— Я не знаю. Возможно, туда просто загнали какую-то «крысу» с автоматом из числа террористов, и она отстреливалась. Юмор тут ни при чем, слишком это серьезное дело.

«СП»: — А какие ваши впечатления от погибших?

— Впечатление произвело число погибших, и причина их гибели. По некоторым данным, большинство из них просто-напросто захлебнулись блевотиной. Рвотными массами. Основная причина гибели — несвоевременное оказание медпомощи. Этот газ производит эффект по типу героина: при передозировке отказывает дыхательный центр, возникает задержка дыхания, рвота. А пострадавших военные из внутренних войск выносили из зала и клали в автобусы лицом вверх. Штабелями, без участия медиков.

Их везли в больницы, но в связи с засекреченностью данных о составе отравляющего вещества, и не доведением этих сведений до врачей, автобусы еще долго ездили от больницы к больнице. Возникла неразбериха, неорганизованность. Прошло время, в течение которого пострадавшие задохнулись — захлебнулись рвотными массами. Это около 130 человек.

«СП»: — Но некоторые заложники погибли от пуль, разве нет?

— От пуль всего-то погибло три-четыре человека из заложников, их застрелили террористы. У одного из заложников сдали нервы, он психанул, вскочил и побежал, чуть ли не по спинкам кресел — его застрелили. Еще одну заложницу расстреляли, потому что решили, что она провокатор. Еще кого-то застрелили, но все остальные, похоже, задохнулись и захлебнулись рвотными массами.

И вот это выдано за достижение наших спецслужб.

Еще на меня произвела впечатление одна девушка из числа заложников, студентка факультета журналистики МГУ, которая сказала, что после пережитого журналистом уже не будет. Она, освободившись из заложников, смотрела телевизор, и что-то у нее произошло внутри от вранья ТВ, которое освещало теракт. В телерепортажах тогда передавали картинку с расположением снайперов и силовых групп, которую террористы тоже смотрели по телевизору, но находясь внутри здания.

«СП»: — Какие общие выводы можно сделать из теракта на Дубровке?

— Я не возьму ответственность за выводы.

Мое общее впечатление — теракт на Дубровке произошел в точном, каноническом соответствии с идеями Антонио Грамши (основатель и теоретик Итальянской коммунистической партии в 1920—1930 годах, прим. «СП») об обществе-спектакле. Бросается в глаза, что весь этот спектакль вырвался за пределы сцены и театра, и захлестнул всю страну, смешав зрителей с участниками, и сделав их участниками спектакля. И большой вопрос, кто в этом спектакле зрители, а кто — режиссеры.

Это наблюдение усиливают допросы первых свидетелей. Они говорили, что не сразу поняли, что на сцене — террористы. До тех пор, пока те не начали агрессивные действия по отношению к залу, зрители думали, что это — элемент спектакля. Граница между началом спектакля «Норд-Ост» и терактом была размыта. В этом смысле, спектакль до сих пор не закончился.

«СП»: — А в чем заключается теория Грамши?

— Он говорит о том, что событиями, происходящими в обществе, можно управлять, управляя спектаклем, который изображает эти события. В «Норд-Осте» главное, чтобы захватывалось внимание зрителя, а какими средствами — неважно. В данном случае внимание было захвачено, но в итоге непонятно, кто его захватил: террористы, свежеиспеченные Герои России из ФСБ, правительство… Все это свело событие к уровню ЗРЕЛИЩА. По замыслу тех, кто это спланировал, зрелище должно заслонить причины — так оно и произошло. Никаких причин до сих пор никто не озвучил и не исследовал. Это театральная подмена, потому что надо искать причины. На найдя их, невозможно делать выводы.

Игорь Трунов, адвокат пострадавших: Золотые кольца с трупов рвали с мясом

«СП»: — Игорь Леонидович, на какой стадии находится дело «Норд-Оста» в Европейском суде?

— В ноябре — начале декабря мы ожидаем окончательного рассмотрения дела. Все это время у нас идут коммуникации со Страсбургом. Но надо понимать: переписка идет не с Европейским судам, а с Российской Федерацией. Мы пишем — РФ отвечает, то, что ответили, Европейский суд пересылает нам, мы возражаем, суд пересылает возражения РФ, и т. д. Это длится уже второй год, и за это время отдельные изначально жалобы двух групп пострадавших в «Норд-Осте» (интересы 60 человек представляю я, пяти человек — Карина Москаленко) объединили в одно дело.

«СП»: — Это хорошо?

— Наша сторона категорически возражала объединения: мы считаем, помимо реанимации уголовного дела по «Норд-Осту», надо реанимировать и гражданские дела. Пострадавшие до сих пор не получили надлежащего возмещения вреда, возмещения морального вреда, многим сиротам не выплатили того, что регламентировал закон на тот момент. Наша жалоба, поясню, состоит из двух компонентов: уголовное производство плюс гражданское. А у Москаленко — только уголовное производство: она сделала акцент на то, что следствие было некачественное и неполное. В последнем пункте наши аргументы совпадают.

Так или иначе, сейчас рассмотрение дела в Страсбурге подходит к финалу. Единственное, чем мы дополнили нашу жалобу в этом году — ситуацией с мародерством со стороны сотрудников правоохранительных органов. Они разворовали все, что только могли, плюс умудрились разворовать то, что было запротоколировано в присутствии понятых, и сдано на ответственное хранение следователю.

«СП»: — А что конкретно разворовали?

— Деньги, ценности. Мы выиграли в суде по двум эпизодам мародерства, которые ни в какие ворота не лезут. Напомню, следователь у нас несет персональную ответственность за ценности, переданные ему в присутствии понятых, и надлежащим образом запротоколированные. Так вот, бывшая заложница Долгая передала на хранение сумочку, де было около двух тысяч долларов, а семья журналистов из Калининграда Михайловых — деньги и ценности. Все это пропало. Мы обратились в суд с иском против прокуратуры Москвы, и выиграли дело. Понимаете? Прокуратуру обязали выплатить этим двум семьям разворованные средства.

«СП»: — Их выплатили?

— Долгая уже получила деньги, их заплатил федеральный бюджет. То есть, отдуваемся мы с вами: следователи воруют, а налогоплательщики платят. Замечу, что к ответственности не привлекли никого из следователей, хотя по закону против виновного должны были возбудить уголовное дело.

«СП»: — Это был единичный случай?

— Мы доказали только те эпизоды, по которым у нас были просто железобетонные доказательства: протоколы, подписанные в присутствии понятых, в том числе следователем, и подшитые к материалам дела. А случаев были десятки, мародерство было массовым явлением. Трупы ведь выдавали голыми, даже трусы снимали с трупов — это же безобразие! Я не говорю о золотых кольцах — их рвали с мясом, снимая серьги, рвали уши женщинам. Но там, где не было протоколов, доказать что-либо было практически невозможно…

«СП»: — Как вы думаете, чем закончится рассмотрение дела в Европейском суде?

— Судя по нашей переписке, некоторые требования РФ опосредованно признает. Материалы переписки, кстати, засекретили по требованию Российской Федерации. Там нет ничего секретного, но из переписки видно, что РФ часто говорит неправду.

У меня нет полной уверенности, что удастся добиться повторного уголовного расследования по «Норд-Осту»: истекли сроки давности, и к ответственности никого привлечь не удастся. А вот по гражданскому производству есть хорошие шансы добиться справедливости, и настоять на выплате надлежащих компенсаций: они никогда не повредят.

«Норд-Ост» и Европейский суд

После «Норд-Оста» секретными приказами президента Путина были награждены силовики. Героями России стали генерал ФСБ Проничев, генерал ФСБ Тихонов, а также создатель химической формулы газа, сотрудник ФСБ.

Бывшие заложники и родственники погибших нашли адвокатов. Интересы одной группы представляют Каринна Москаленко и Ольга Михайлова, другой — Игорь Трунов и Людмила Айвар.

В начале 2003 года, получив постановления об отказе в возбуждении уголовного дела против членов оперативного штаба, спасателей и врачей и обжаловав их в российских судах, заявители Москаленко и Михайловой решили обратиться в Европейский суд.

Такое же решение в августе 2003 года приняли и 57 заявителей Игоря Трунова и Людмилы Айвар.

Уголовное дело по «Норд-Осту» долгое время вел в одиночестве следователь Кальчук. До российского суда дело не дошло. Ни одного виновного (кроме убитых террористов) в смерти заложников следствие не нашло.

До 2007 года Европейский суд молчал. В 2007-м была коммуницирована жалоба Игоря Трунова. Причем Европейский суд сам предложил заявителям Трунова заявить о нарушении 2 и 3 статей Европейской конвенции. Эти статьи считаются самыми «тяжелыми»: Страсбург уже на начальных этапах усмотрел в деле «Норд-Оста» признаки нарушения государством самого главного права — права на жизнь.

В начале ноября этого года закончится последний — состязательный — этап рассмотрения жалобы по «Норд-Осту», и Европейский суд приступит к написанию решения.

Как государство должно действовать при захвате заложников

«Международная комиссия юристов» и организация «Интерайтс» — экспертные организации, аккредитованные при ООН и Совете Европы — опубликован совместный меморандум, в котором на примерах из международной практики показали, когда правительство может применять силовой вариант в случаях с захватом заложников.

Вот некоторые цитаты из меморандума:

«Силовой метод при освобождении заложников должен быть последним из всех испробованных для разрешения ситуации методов. Все возможные несиловые альтернативы должны быть использованы, и если этого сделано не было, это трактуется как нарушение права на жизнь».

"Основные принципы Организации Объединенных Наций предписывают представителям официальных силовых структур использовать при выполнении приказа «штурм» ненасильственные способы, перед тем как открывать огонь. Принцип 20 обязывает государство опробовать все имеющиеся ненасильственные альтернативы, включая мирное урегулирование, убеждение, переговоры, посредничество, а также иные технические средства, для того чтобы лимитировать применение силы. В ситуации захвата заложников у властей есть обязательство вести переговоры до полного исчерпания и применять другие тактические решения, для того чтобы добиться максимальной безопасности для заложников и их безопасного освобождения.

Если же государству не удалось принять адекватные шаги по нахождению мирного решения, государство тем самым нарушает право на жизнь…"