Николай Харитонов: Власть в России — это авторитаризм в крапинку

«Свободная пресса» продолжает публикацию цикла статей о политических и социальных последствиях фактического свертывания выборного процесса в сегодняшней России. Напомним, первый материал на эту тему назывался «Дать задний ход товарному поезду невозможно». Далее мы побеседовали с бывшим главой администрации президента Ельцина Сергем Филатовым, сооснователем партии «Яблоко» Игруновым, депутатом Моссовета Катаевым. Сегодня нашим экспертом выступает депутат Госдумы Николай Харитонов, КПРФ. В 1990 году он был избран народным депутатом РСФСР. Входил во фракцию «Аграрный союз», депутатский блок «Народное единство». В 1993 году участвовал в создании Аграрной партии России. В сентябре-октябре 1993 г. возглавлял Координационный штаб X чрезвычайного (внеочередного) Съезда народных депутатов РФ, обеспечивал снабжение продовольствием блокированного Дома Советов. Избирался депутатом Государственной Думы всех пяти созывов, при этом на выборах 1993—2003 гг. по одномандатному Барабинскому округу Новосибирской области, где был практически вне конкуренции.

«СП»: — Николай Михайлович, Россия потихоньку прощается с прямыми выборами. Губернаторов у нас назначают, мэров половины областных центров — тоже. Вы начинали политическую карьеру, когда еще были свободные выборы. Как по-вашему, куда нас заведет тенденция к сворачиванию избирательного процесса?

— Могу сказать одно: оставлять людям право выбора надо. Когда человека избирают, он вынужден контролировать свои действия, регулярно встречается с избирателями. А когда руководителя не избирают открыто, он и не стремится общаться с населением, выяснить, что плохо, что хорошо. Это подавляет эффективность.

В 1990-е было больше демократии. Кандидатам в депутаты тогда в обязательном порядке назначали план встречи с избирателями. Нравится или нет — мы были обязаны в определенное время приехать к месту встречи. Нас люди смотрели, выбирали, мы выступали.

Я считаю, честными выборы до 1996 года. И тогда, конечно, были моменты фальсификации. Но сейчас в выборы включается колоссальный административный ресурс, информационный, финансовый. Я знаю, о чем говорю: сам проводил избирательные кампании.

Например, одна из таких кампаний была в марте 2009 года в Горном Алтае. Нам удалось взять под контроль избирательные участки в столице края, Горно-Алтайске: КПРФ и «Единая Россия» набрали в городе поровну — по 35% голосов. А десять районов мы не «накрыли» — и потеряли свои проценты. В итоге, в целом, КПРФ набрала 24,9% голосов.

«СП»: — А почему народ это молча проглатывает?

— Есть естественная усталость избирателей. Не случайно в Европе любая политическая партия находится у власти максимум два созыва. Потом народ устает от лидеров, и ему предоставляется возможность обновить их. Буш-младший привез несколько сотен гробов из Ирака — прошли выборы, и Буша не стало, пришел Барак Обама. А у нас вмешаться народу в ход социально-экономического развития страны практически невозможно.

«СП»: — Вы говорите, водораздел «честные — не честные» выборы — это 1996 год. А чем он вам запомнился?

— Тогда кандидатом в президенты шел Геннадий Андреевич Зюганов. Помню, были с ним в Омске. Жара стояла страшная, но люди шли на встречу с Зюгановым, хотели изменений. Та же картина была в Красноярске — люди шли, верили и понимали, что необходим выбор. Сейчас многие говорят — мол, в 1996 году выборы реально выиграл Зюганов. Ну… пусть официальный результат выборов будет на совести тех, кто возглавлял избирательные комиссии.

В то время парламент находился в колоссальном противостоянии с администрацией президента. Без конца раздавались угрозы распустить депутатов. Надо сказать, у КПРФ никогда не было большинства, мы немного не дотягивали: было 196 голосов, а нужно было 226.

Но сегодня на выборы оказывается такое колоссальное административное влияние, как никогда раньше. Губернаторы, главы районов, главы муниципальных образований устраивают соревнования друг перед другом, чтобы показать хорошие результаты на выборах.

«СП»: — Сегодняшнюю систему выборов можно сравнить с советской?

— Тогда на выборы шли с песнями. Помню, народ шел с гармошками, это была радость. Да, система была однопартийной. Но я помню, как профсоюзы, рабочие коллективы выдвигали своих депутатов. Причем, прежде чем человека выдвинуть, он проходил чистилище в виде многочисленных встреч с избирателями. И только после этого, после множества заданных лично, в лоб, вопросов, человек выдвигался. И когда он проходил такое чистилище к нему, конечно, было большое доверие.

Да, при голосовании при однопартийной системе 97−98% голосов, поданных за кандидата, было в порядке вещей. Но сейчас-то, при многопартийной системе, как нам заявляют, если надо, «Единая Россия» наберет и 120%!

«СП»: — Вы в 1993 году возглавляли Координационный штаб X чрезвычайного (внеочередного) Съезда народных депутатов РФ. История могла пойти по-другому, сегодня могла быть другая страна?

— Могла. Мы, Верховный Совет, в 1993 году настаивали на досрочных выборах съезда народных депутатов РСФСР, и на досрочных выборах президента. Это был нулевой вариант. К нам, депутатам, приходили представители из администрации президента — предлагали деньги, прописку, квартиру в Москве, работу — лишь бы депутаты разошлись. Но они остались, и народ нас поддерживал. Всего за три дня москвичи принесли для поддержки Верховного Совета семь миллионов рублей. Мы принимали эти деньги под расписку, а люди говорили: «Сынки, держитесь, мы за советскую власть…»

Конечно, развитие страны могло бы пойти по другому сценарию. Тогда ведь сыр-бор разгорелся из-за закона о приватизации. Как вы помните, Борис Николаевич Ельцин все время просил для себя дополнительные полномочия. Для чего? Чтобы страна жила не по закону, а по указу. Приватизация шла в этом же русле, и в один момент все это сплелось.

Помню, как пришли и доложили, что в Чечне выбросили в окно председателя парламента. Помню, Руслан Хасбулатов с трибуны требовал немедленно ввести в Чечне комендантский час, и арестовать банду Дудаева. Помню, Хасбулатов из-за стола ушел разговаривать, видимо, с Ельциным. Потом в Чечню приехали Шахрай, Полторанин и Гайдар, и вроде бы все решили полюбовно. А по сути, они оставили в республике громадный склад оружия. Вот тогда фитиль и подожгли!

«СП»: — В общем, сворачивание демократии пошло с 1993 года?

— Пошли перемены. Помню, как стремительно принимали на референдуме Конституцию. Мы с группой депутатов были в тот момент в Великобритании, учились там парламентской демократии. К нам подходили местные политики, и говорили: почему вы здесь, у вас политический кризис, на референдуме Конституция не прошла, результаты фальсифицировали!

Мы вернулись домой. Дума в то время работала в здании СЭВ, и покойный Виталий Севостьянов возглавлял комиссию по проверке результатов референдума. По закону, бюллетени с результатами голосования должны храниться год, но уже в январе Виталий Иванович объявил на Совете думы, что документы, оказывается, уничтожены. Позже председателя ЦИКа Николая Рябова отправили послом в Чехию.

После этого возможности Ельцина поднялись до небес. С этого момента в России происходит непрерывная централизация власти. Вроде и монархии нет, но потихоньку централизация подбирается ко всему и вся.

«СП»: — Как бы вы определили современную политическую систему России. Это авторитаризм с элементами демократии?

— Это отдельные возможности демократии, в крапинку. Даже ведущее региональное звено — губернаторов — напрямую не избирается жителями, а назначается через многоступенчатую схему. К моменту, когда президент Медведев рекомендует кандидата в губернаторы на утверждение местному парламенту, все уже решено. Отводов парламенты не делают, тем более, они сформированы под «Единую Россию».

«СП»: — Когда в 2004 году губернаторов стали назначать, нам объясняли: народ избирает Бог знает кого, лучше власть сама назначит толкового человека. Может, и впрямь лучше, что губернаторами не становятся какие-то горлопаны?

— Мы видим, что система советской подготовки кадров утрачена. Сегодня кадровый резерв пытаются формировать из людей, которые порой разделяют все взгляды, не имеют своего мнения. Остались, правда, старожилы советской кадровой школы: Рахимов, Шаймиев, Полежаев, Кресс, Бочкарев, Виноградов… Но и новых кадров, воспитанных на идеалах 1990-х годов — раз-два и обчелся: разве что Никита Белых, рекомендованный Анатолием Чубайсом. Кого назначать?!

«СП»: — Кстати, насчет кадров советского времени. На Москву, как мы видим, поставили Сергея Собянина…

— Он прошел хорошую комсомольскую школу, советскую школу руководителя. Тем более, прошел он ее на Севере. Да и вокруг Собянина были кадры советского времени. Поэтому честность, порядочность, требовательность, оперативность — в Собянине есть все эти качества хорошего руководителя. Тем более, в те времена был и приличный партийный контроль, и народный, общественный контроль.

«СП»: — То есть, вы считаете, с Собяниным Москве повезло?

— Думаю, да. Лужков — часть цепи, созданной в начале 1990-х годов. Но Лужков — это лишь звено. Обновлять надо всю цепь, в противном случае мы так и будем буксовать.

В Москве, думаю, Собянин будет стараться. Тем более, федеральный центр будет ему всячески помогать, чтобы Москву и избирателей расположить к самому Собянину. Потому что грядут выборы, малые и большие — думские и президентские. Центру нужно, чтобы голос Собянина был весомым.

«СП»: — Вернемся к «нулевым» годам, когда Путин начал строить пресловутую вертикаль власти. Нам объясняли: вертикаль нужна, чтобы страна не развалилась. Насколько это верно?

— Нам еще объясняли, что федеральные округа будут играть роль обручей, которые не дадут развалиться бочке. Но — временно, до тех пор, пока региональное законодательство не будет приведено в соответствие с федеральным. Но прошло время, и мы видим — округа остались, и полпреды при губернаторах играют своеобразную роль комиссара Фурманова при Чапаеве. Полпреды — это усилители, проводники тех или иных соображений центра.

«СП»: — Скоро президентские выборы. Как будет выглядеть ситуация с нашим властным тандемом?

— Трудно сегодня сказать, каким будет расклад. Тем более, сегодня лидер «Единой России» может одним росчерком пера поставить в тупик президента, имея за плечами парламентское большинство. Это же парадокс: у нас есть президент, но, по сути, политическая власть находится в руках премьера, как лидера партии. 314 голосов «ЕдРа» в Думе позволяют объявить недоверие кому угодно. Поэтому решать будет партия «Единая Россия», за них я говорить не буду.

Фото: kprf.ru