По стране бродят сотни тысяч убийц и насильников

Заявление президента Дмитрия Медведева о том, что вся наша уголовная статистика является «брехней», получило научное подтверждение. В издательстве ЮНИТИ вышел в свет 800-страничный том с названием «Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности». Это — результат 10-летнего исследования ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством профессора Сергея Иншакова.

Выводы исследования — сенсационные. Исследователи применили самые разнообразные методы (сопоставление различных статистических данных, математические расчеты, опросы и т. д.) и доказали, что преступность в прошедшее 10-летие не только не снизилась, но постоянно росла. При этом цифры РЕАЛЬНОЙ преступности в разы отличаются от регистрируемой.

Что на самом деле творится в России с преступностью, рассуждает советник председателя Конституционного суда РФ, генерал-майор милиции в отставке, доктор юридических наук Владимир Овчинский.

«СП»: — Владимир Семенович, исследование профессора Иншакова говорит, что преступность росла, а министр МВД Нургалиев уверяет нас в обратном. Где правда?

— Последние пять лет руководители правоохранительных органов докладывали о снижении общего числа преступлений. Такие же рапорты мы слышали на итоговых коллегиях МВД, Генпрокуратуры и Следственного комитета. Но исследование показало, что на самом деле фактическая преступность все последнее десятилетие росла в среднем на 2,4% в год. Причем обращает на себя внимание абсолютное количество преступлений. Например, в 2009 году официально было зарегистрировано около 3 млн преступлений, а по данным исследователей из НИИ Академии Генпрокуратуры РФ, фактически в том же году в России было совершено не менее 26 млн преступлений! Причем, ученые прогнозируют увеличение преступности к 2020 году до 30 млн преступлений!

«СП»: — Цифры прямо жуткие. А какая ситуация, по мнению НИИ Академии Генпрокуратуры у нас с убийствами?

— Во всех странах главным ориентиром для определения законности и правопорядка является динамика убийств. Главным достижением наших правоохранительных органов в первое десятилетие XXI века всегда считалось значительное снижение числа зарегистрированных убийств. Если в 2001 году было официально зарегистрировано 34,2 тысячи убийств, то в 2009 — 18,2 тысячи. Но ученые, увы, утверждают обратное.

Уровень убийств, рассчитанный в НИИ Академии Генпрокуратуры на основе многофакторной модели, все прошедшее десятилетие постоянно возрастал и составил в 2009 году не 18,2 тысячи (как в официальной отчетности), а 46,2 тысячи! И, действительно, как число убийств может составлять 18,2 тысячи, если только количество заявлений об убийствах, поступивших в правоохранительные органы, составило 45,1 тысячи, а количество неопознанных трупов за тот же год — 77,9 тысячи? Одновременно при этом число лиц, пропавших без вести, так и не найденных — 48,5 тысячи.

«СП»: — А кто-то, кроме Сергея Иншакова, приходил к аналогичным выводам?

— Да. Например, экономист Ольга Антонова, исследуя региональные особенности смертности населения России от внешних причин, проанализировала массивы первичных индивидуальных данных по смертности от травм и отравлений, болезней кровообращения, неточно обозначенных состояний. Было установлено, что в среднем по России половина смертности 20−39-летнего населения от повреждений с неопределенными намерениями (например, «при контактах с тупыми и острыми предметами») фактически являлась латентными убийствами. У населения старших трудоспособных возрастов уровень латентных убийств при подобном «диагнозе» достигает уже 70%.

По данным Ольги Антоновой, максимальный недоучет смертности от убийств практикуется в Астраханской, Воронежской, Калининградской, Калужской, Камчатской, Костромской, Мурманской, Нижегородской, Новгородской, Оренбургской, Орловской, Ростовской, Рязанской, Тамбовской, Тульской, Ульяновской областях, республиках Мордовия и Татарстан, Хакасия, а также в Москве.

Ученые, работающие в сфере медицинской социологии, также приходят к весьма печальным выводам.

«СП»: — Каким, например?

— В последние годы в структуре смертности трудоспособного возраста травмы и отравления занимают первое место. У мужчин они являются причиной смерти каждого второго умершего, у женщин — каждой третьей. Смертность населения и стойкая утрата трудоспособности от травм не имеют тенденции к снижению и занимают одно из первых мест по многим регионам РФ. Темпы роста уровня смертности от этих причин гораздо выше, чем от заболеваний системы кровообращения, органов дыхания и пищеварения, новообразований и другой патологии. В структуре смертности населения от травм и отравлений по внешним причинам на первом месте находится (23,0%) смертность от повреждений с неопределенными намерениями (а там, как мы убедились, — половина — латентные убийства); на втором месте (18,0%) — от отравления алкоголем и прочих случаев отравления; на третьем месте (16,0%) — вследствие убийства; на четвертом (14,0%) — вследствие самоубийства.

«СП»: — Иными словами, убийства — скрытые и зарегистрированные — главная причина смерти от травм в России?

— Именно так. По данным Анны Колчиной, изучавшей умышленный травматизм в Челябинской области, в 87,9% случаев травмы причинялись с помощью «твердого тупого предмета», в 10,8% случаев повреждения причинены «острыми предметами» и в 1,2% - огнестрельным оружием.

Петр Чертищев, исследовавший медико-социальные различия смертности населения в Москве, составил социальный портрет жителя Москвы, умершего в трудоспособном возрасте.

Оказалось, что 64,2% социально адаптированных (так называемый «средний класс»), умерших в 20−29 лет, погибли от травм и отравлений. В группе умерших маргиналов (неработающих, алкоголиков) доля погибших от травм составила 53,3%. Но абсолютное количество погибших от травм маргиналов в 4 раза превышает количество представителей «среднего класса».

При таком соотношении смертельных травм у маргиналов высока вероятность того, что значительное их число как убийства не фиксируются!

«СП»: — Это объясняет феномен Кущевской, когда на убийства много лет закрывали глаза?

— Возвращаясь к исследованию, проведенному НИИ Генпрокуратуры РФ, обратим внимание на весьма важный вывод, сделанный учеными. Он состоит в том, что латентную преступность следует рассматривать как одну из форм проявления безнаказанности. И Кущевская — наглядный тому пример. Безнаказанность, укрытие преступлений от учета порождали все новые преступления банды «цапков». В одной станице Кущевской федеральные прокуроры выявили более 1,5 тыс. (!) укрытых преступлений. А если такую инвентаризацию провести по всем станицам, городам, поселкам, селам? Думаю, что тогда бы полностью подтвердились выводы ученых о масштабах реальной преступности.

Безнаказанность приводит к тому, что по стране бродят сотни тысяч ненаказанных убийц, насильников. На начало второго десятилетия XXI века в результате многолетнего накопления нераскрытые насильственные преступления, совершенные на территории нашей страны, включают в себя около 45 тысяч убийств (или покушений на убийство), 105 тысяч случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, 120 тысяч — умышленного причинения вреда средней тяжести, 56 тысяч — легкого вреда здоровью. Прибавьте сюда 86 тысяч случаев побоев и 10 тысяч изнасилований.

Эти цифры отражают только зарегистрированные преступления. Что касается незаявленных, укрытых преступлений, то здесь эти цифры надо увеличивать в разы.

«СП»: — Нынешняя реформа МВД может исправить эту катастрофическую ситуацию?

— Никакие реформы в системе МВД, ФСИН, создание Следственного комитета, усиление или либерализация уголовного законодательства не приведут к укреплению правопорядка в стране, если изначально вся исходная информация о принятии решений в сфере уголовной политики будет базироваться не на реальной картине преступности, а по-прежнему на «брехне».

А «брехня» может привести к неправильным решениям. Например, можно ли одним росчерком пера сокращать численность милиции или количество исправительных колоний, если преступность не снижается, а, наоборот, растет?!

«СП»: — И что нам делать?

— Исправить ситуацию можно. Есть зарубежный опыт. В том же труде ученых НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ он детально описан. Требуются изменения и в уголовно-процессуальном законодательстве. Надо законодательно закрепить положение, что началом расследования должна служить не процессуальная норма о возбуждении уголовного дела, а заявление, сообщение о преступлении. И именно эти заявления и сообщения и должны составлять уголовную статистику. Должна быть кардинально улучшена система судебно-медицинской экспертизы. А для того, чтобы вывести судебно-медицинские учреждения из плачевного состояния, нужны серьезные финансовые вложения.

Если все оставить в прежнем состоянии, то система уголовной юстиции обречена на саморазрушение и хаос. В конце концов, реальность уголовной статистики — это уже не просто проблема уголовной политики, но часть Большой политики. Даже исходя из зарегистрированного уровня убийств на 100 тысяч населения Россия занимает третье место (14,2 убийства на 100 тыс. населения) в Большой индустриальной двадцатке, уступая только Южной Африке (36,5 убийства на 100 тыс.) и Бразилии (22 убийства на 100 тыс.). И одновременно Россия единственная из европейских стран, которая по уровню убийств на 100 тыс. населения входит в Большую криминальную двадцатку (во главе с Гондурасом — 60,9 убийств на 100 тыс. населения), занимая там место между Намибией и Суринамом. Если же учитывать реальное число убийств, то наше место будет в первой десятке самых криминальных государств.