Японцы получат сжиженный газ, но не Курилы

Территориальный вопрос снова замаячил на горизонте российско-японских отношений. Открывая сегодня на Сахалине первый в России и один из крупнейших в мире завод по производству сжиженного газа, президент Медведев и японский премьер Таро Асо «прошлись» и по проблеме спорных территорий. Отдадим ли мы Курилы японцам, что означает дипломатическая риторика президента Медведева — анализирует замдиректора Института Дальнего Востока, профессор МГИМО Сергей Лузякин.

«СП»: — Сергей Геннадьевич, на Сахалине Таро Асо сделал целый ряд «территориальных» заявлений. «Территориальная проблема между Россией и Японией требует политического решения». «Проблема, которая довлеет над всем комплексом двусторонних отношений». «Подход, когда Россия говорит о двух островах, а мы — о четырех, для обеих сторон совершенно не привел к продвижению вперед. Поэтому, как я полагаю, нет иного способа решить проблему, кроме политического, без перекладывания ее на чиновников». Как вы их оцениваете?

— Я бы оценил это как сохранение в территориальном вопросе политического статус-кво, то есть сохранение двух методологически разных, альтернативных подходов к этой проблеме. Максимум, на что может пойти Россия, это концепция еще известного советско-японской декларации 1956 года: суверенитет двух южных островов Курильской гряды под эгиду Японии после подписания мирного договора. Но это абсолютный максимум, который можно обсуждать и договариваться. Японский же максимум — все четыре острова, и после этого подписание мирного договора. В данном случае мы видим разные, альтернативные подходы, и они не изменились, несмотря на встречу на Сахалине руководителей двух стран. На перспективу возможны какие-то сближения, но Россия вряд ли откажется от этого максимума, на котором сейчас находится.

«СП»: — Непосредственно перед визитом представители МИДа Японии заявили: «Поездка премьера Асо — четкое и окончательное подтверждение суверенитета России на Сахалине, — заявили представители непосредственно перед визитом. — Мы не поддерживаем экстремистов. Нынешний визит вообще должен показать японцам, как нам близка Россия — в прямом смысле слова». Как этот понимать?

— Это заявление означает новое качество российско-японских связей, включая не только экономический спектр вопросов, но и сближение дальнейшее политическое в рамках различных интеграционных проектов. И в данном случае очевидно, что приближающийся саммит АТЭС во Владивостоке 2012 года объективно работает на российско-японское сближение как в региональном, Сибирско-Дальневосточном регионе, так и в глобальном измерении.

Что касается собственно двухсторонней встречи японского премьера и президента Медведева, здесь необходимо отметить следующие моменты: Россия заинтересована в энергетическом сотрудничестве с Японией, но она и сама реализует проекты на Сахалине — вот торжественно открыт первый завод по сжижению газа. Вообще, спектр интересов взаимных России и Японии широкий, начиная от региональной кооперации, торговли и инвестиции, включая энергетическое сотрудничество, несмотря на негативное влияние мирового финансового кризиса на обе страны.

«СП»: — В Токио обратили внимание на то, что вместо совсем недавних бескомпромиссных заявлений в стиле «лишней земли у нас нет» Москва в последнее время заговорила о компромиссе, отказе от крайних позиций и «о поиске решения где-то посередине». Середина — это что?

— Это тактика переговоров, технология переговоров, политическая технология решения этих вопросов. Конечно, бескомпромиссность некоторая исчезла. Она связана, возможно, с новой стилистикой президента Медведева в международных переговорах. Возможно, не так жестко трактуются эти два альтернативных подхода, о которых я говорил выше. Но не смотря на эти тактические изменения стратегические подходы будут неизменны. И мы не можем говорить о том, что Медведев, несмотря на некую внешнюю мягкость и большую гибкость, изменит методологию российско-японских переговоров и российскую концепцию решения территориального вопроса. Нюансы есть, но они касаются технологических вещей. Возможно обсуждение проектов расширения турбизнеса, экономических совместных зон на этих территориях, иные формы совместного бизнеса или даже административного сотрудничества. Но речь не может идти об изменении политической позиции.

«СП»: — Представители МИД Японии сказали: «Мы, например, не можем не реагировать на неожиданное ужесточение вашей позиции по вопросу о безвизовых поездках японцев на Южные Курилы». Ходят слухи о том, что российский МИД готов гибко подойти к просьбе японцев, однако против, мол, иммиграционная служба и пограничники. В Токио между тем заговорили о стремлении России вообще свернуть безвизовые обмены у Южных Курил, чтобы поставить на место соседей с их надоевшими территориальными претензиями. Почему получается такое противоречие?

— Это старый вопрос, и здесь два противоречивых момента объединены. С одной стороны, есть действительно некоторые погранично-миграционные законы, ограничения и требования, которые существовали и существуют. С другой, есть мнение, и даже проект, который давно реализуется, о возможности локального безвизового коридора как факт подтверждения сближения и развития гуманитарного сотрудничества. Эти две позиции объективно находятся в неком противоречии, и это не злая воля Москвы или Токио. Это разные правовые и политические вещи, которые объективно не всегда стыкуются. Но я думаю, задача как раз и местных властей если не полностью разрешить это противоречие, то хотя бы сгладить его.

«СП»: — Можно ли на основании оживления диалога сделать выводы, что наши позиции будут сближаться, и можно ли за счет экономического сближения с Японией вытащить экономику нашего Дальнего Востока?

— Да, это одна из задач российской стратегии в части развития Дальнего Востока и его интеграции и кооперации с сопредельными регионами АТР. И здесь ключевыми являются три субъекта — Китай, Южная Корея и Япония. Каждый из них по-своему важен и ценен для Сибири и Дальнего Востока. Причем с Китаем трансграничное сотрудничество развивается достаточно интенсивно, с Южной Кореей — налаживается. А вот с Японией, учитывая колоссальные ресурсы этой страны — и технологические, финансовые — можно говорить, что потенциал российско-японского сотрудничества задействован на 5 — 7%. 93% остается пока за скобками. Понятно. Причина основная политическая, но не только она. История международных отношений знает, и в Азии в том числе, много примеров, когда азиатские государства имеют колоссальный уровень взаимных инвестиций, торговли и помощи, при сохранении территориальных разногласий. Это тот же пример Китая и Японии, и Вьетнама с рядом азиатских государств. В данном случае, возможно, территориальный вопрос даже не является основным, он просто раздут по историческим причинам.

Сегодня мировой финансовый кризис заставит Россию и Японию условно забыть свои территориальные разногласия, и искать на примере Сибири и Дальнего Востока, и в более широких региональных рамках, искать ресурсы для одновременно выхода из кризиса, микширования его негативных результатов и улучшения двухсторонних отношений между нашими странами.

Фото [*], [*]