Политическая система России развалится через два года?

За пару дней до выборов в Госдуму президент Дмитрий Медведев обратился к «согражданам, соотечественникам и друзьям». По идеологической силе этой формулировке, конечно, далеко до фразы «дорогие братья и сестры», которой в 1941-м Иосиф Виссарионович Сталин дрогнувшим голосом обратился к народу. Но видно, что Медведев очень старался — и придать своим словам драматизма, и достучаться до широких масс избирателей.

Старание президента понять можно. У Сталина в 1941-м на пороге стояли немцы, у Медведева в 2011-м — парламентская оппозиция. Поэтому Дмитрий Анатольевич, насколько позволили юридические рамки, постарался донести, за кого нам отдать голос 4 декабря.

«Сколько вы потратите времени на то, чтобы прийти и проголосовать? Немного. Полчаса? Час? Но этот час определит, с каким парламентом страна проживёт целых пять лет. Будет ли это депутатский корпус, который раздирают непримиримые противоречия, который не способен ничего решить, что, к сожалению, уже бывало в нашей истории, или мы получим дееспособный законодательный орган, где большинство составят ответственные политики, способные на практике помочь повышению качества жизни нашего народа, которые будут руководствоваться в своих действиях интересами избирателей — национальными интересами», — обрисовал перспективы Дмитрий Анатольевич.

Другими словами, по Медведеву, мы стоим перед выбором. Либо получить «дееспособный» парламент, — Госдуму, где «Единая Россия» имеет большинство мандатов, — который будет, не глядя штамповать законы, спущенные из правительства, либо… Либо этот самый парламент будет Кремлю как кость в горле. Вполне очевидно, что этот второй вариант Дмитрию Анатольевичу не по вкусу.

А возможен ли он, этот второй вариант? Что нужно, чтобы новый парламент получился «недееспособным», с кремлевской точки зрения, рассуждает ведущий эксперт Московского центра Карнеги Николай Петров.

— Обращение Дмитрия Анатольевича, с одной стороны — дежурное и ритуальное. С другой — оно призвано подчеркнуть его личные усилия, связанные с выборами и с тем, что он возглавляет список «Единой России». Как и вся деятельность президента в последние месяцы, это обращение, скорее, личный пиар — причем, даже не пиар в пользу «Единой России».

Что до сути, граждане как раз заинтересованы в парламенте, против которого предостерегает Медведев. Проблема в том, что создание такого парламента — это не вопрос голосования 4 декабря.

На деле, это вопрос конфигурации политической системы и той роли, которую в ней играет парламент. Как бы люди ни проголосовали в воскресенье, от этого почти ничего не зависит. «Единая Россия», очевидно, набирает большинство, и Кремль это устраивает. А парламентское большинство и не нужно Путину, который дистанцировался от «Единой России» и покажет гораздо более высокий результат на президентских выборах в марте.

Скорее всего, три партии — КПРФ, «Справедливая Россия» и ЛДПР — пройдут в новую Думу и получат несколько больше мандатов. Но это мало что изменит. Да, коммунисты, возможно, станут чаще критиковать власть, а решения правительства, проходя через парламент, будут учитывать не только позицию Кремля. Но большинство в Думе, которое фактически гарантировано «Единой России» — это контрольный пакет голосов. С таким пакетом можно вообще не допускать оппозицию до руководства комитетами, либо допускать в той мере, которая не ломает планы Кремля.

Но я бы подчеркнул другую важную вещь, которая не очень сейчас обсуждается. Опасность для правительства, заключается не только в том, сколько мандатов получат оппозиционные партии.

«СП»: — А в чем же еще?

— В том, что состав депутатов «Единой России» будет существенно отличаться от нынешнего. То, как составлялся партсписок единороссов — в ходе торга между федеральным центром и региональными элитами — дает возможность предполагать, что у новых депутатов будет куда меньше лояльности. Они уже не станут беспрекословно выполнять приказы партийного руководства, и будут — хотя бы отчасти — отражать позиции региональных элит. Это значит, система «правительство-парламент» становится более сложной и сбалансированной, и Кремлю придется искать с новой Госдумой компромиссы.

Я смотрю на эти процессы с оптимизмом. Хотя и понимаю: проблема не столько в составе новой Думы, сколько в подчиненной роли, которую ей отводит политическая система и наша Конституция. Поэтому никаких чудес и революционных сдвигов после нынешних выборов не произойдет.

А дальше, мне кажется, ситуация будет меняться - по причине внешних факторов. Когда правительство начнет реформы — болезненные, вызывающие социальные протесты — Кремлю самому понадобятся политические партии не как электоральные проекты, а как реальные каналы сообщения между обществом и властью. Думаю, на следующих выборах мы увидим, что нынешние партии изменятся, и появятся новые.

«СП»: — Насколько нам вредит нынешняя, как вы говорите, подчиненная роль парламента?

— Это зависит от временного горизонта. Путин искренне верит — и говорит об этом в последнее время — что еще немного, и у нас будет такой же бардак, как в Европе, где парламенты блокируют действия правительства. У Путина есть ощущение, что он знает, как надо правильно делать, и парламент является помехой. Хороший парламент, по Путину, — это парламент, который автоматически голосует за то, что ему предлагает правительство.

В этом есть рациональное зерно. Но в нормальной политической системе именно парламент предполагает нахождение компромисса между позициями разных политических сил. С другой стороны — парламент обеспечивает более длинный горизонт планирования. Правительству всегда нужно спешить, что-то делать срочно, и оно готово пренебречь интересами завтрашнего дня ради интересов дня сегодняшнего.

Если у вас нет парламента — как нет его в России — в виде реальной ветви власти, проблема не в том, плоха или хороша исполнительная власть. Она по определению односторонняя, и ведет страну в необязательно правильном направлении. То есть, в каждом конкретном случае правительству кажется, что ему виднее, и парламент только вставляет ему палки в колеса. Но спустя время мы видим, что именно эти палки помогли уберечь от метаний и ошибочных решений.

Простейший пример — это пакет реформ, которые правительство под руководством Путина начинало реализовывать в 2004-м году. Пакет был плохо подготовлен, и проведен через парламент в спешке — через управляемый парламент. Это вызывало протесты, в результате которых правительство от значительной части своих инициатив отказалось.

«СП»: — Может быть, Россия — с ее огромной территорией, ее монополиями, — действительно, тяготеет к президентской форме правления?

— Мы слышим подобные заключения от исполнительной власти, от наших президентов. Но это недостаточное основание, чтобы с ними соглашаться. Хасбулатов времен противостояния Верховного Совета и Ельцина говорил прямо противоположные вещи. И нельзя сказать, чтобы одна сторона была абсолютно неправа.

Мне кажется, важнее другое. Чтобы быть эффективной в такой гигантской по территории стране, унитарная власть должна быть предельно жесткой, суровой и репрессивной. Иначе команды из Москвы до Владивостока доходить и выполняться не будут. Мне кажется, издержки от такой власти существенно перекрывают возможные выгоды.

Я считаю, альтернативы федерализму в России быть не может. А федерализм предполагает уход от унитарной централистской модели. Можно говорить, что президентская форма с каких-то точек зрения эффективна. Но тогда надо еще говорить, что такая форма не может существовать в масштабах всей страны. Если президент Путин, или Медведев, или кто-то еще, будут считать, что региональные лидеры — это их подчиненные, они никогда не смогут обеспечить эффективного управления Россией.

«СП»: — Вы говорите, на следующих выборах появятся новые партии. Какие партии — может быть, по европейским образцам — могли бы быть жизнеспособны в России?

— Проблема не в идеологических нишах, которые заполнены или нет. Проблема в том, что у нас нет ни партии власти, ни оппозиции. «Единая Россия» далеко не партия власти, потому что она — не та сила, которая принимает решения и несет ответственность за их выполнение. Наоборот, это условная сила, которая получает приказы извне, и их реализует.

Почему сейчас выборы такие пустые и бессодержательные? Потому что нынешние выборы — это политическое шоу. В рамках которого невыгодно поднимать серьезные проблемы, и никто из партий не может предлагать варианты решения этих проблем. Система должна заработать нормальным образом: партии пришли в Думу, вы посмотрели, у кого из них контрольный пакет голосов — и дали этой партии возможность формировать правительство, реализовывать программу и отвечать за ее выполнение.

Сегодня же парламент формирует правительство, и обеспечивает себе в нем комфортное большинство. До тех пор, пока нынешняя система продолжает существовать, у нас не может быть реальных политических партий.

«СП»: — Почему вы считаете, что нынешняя система не устоит до следующих выборов?

— Потому что у нас нарастает разрыв между финансовыми возможностями правительства и политикой, которую оно проводит. Последние три года, на фоне кризиса, правительство лишь усиливало популистский элемент. Есть разные мнения, какая цена на нефть делает наш бюджет сбалансированным — 100 долларов за баррель или 116 долларов, — но это не самое важное. Принципиально то, что сбалансированный бюджет — это бюджет выживания, в котором нет денег на инвестиции. С таким бюджетом можно в критической ситуации пережить год-другой, но с ним нельзя жить долго, иначе все развалится.

У нас все уже начинает разваливаться. Поэтому правительство — и это будет до следующих выборов — должно решить для себя проблему сокращения расходов и увеличения доходов бюджета. Сделать это так, чтобы все были довольны, невозможно. Речь идет о неизбежном сокращении расходов, в первую очередь социальных, и повышении налогов. О реформе пенсионной системы, реформе бюджетных учреждений, реформе налоговой системы.

Сейчас Путин все эти реформы отложил. Такое впечатление, что изначально он собирался начать их сразу после марта 2012 года, а потом передумал. Логика в этом отказе есть. В условиях нарастающей экономической неопределенности, европейского кризиса, возможно, не очень рационально начинать болезненные реформы. Но по большому счету выбора у правительства нет.

Год-два оно еще может продержаться на популизме. Но потом оно все равно будет вынуждено приступить к реформам, но уже не имея нынешней подушки безопасности. В условиях реформ нынешняя политическая система не устоит никак.

Фото: Александр Миридонов/Коммерсантъ