Медведев — президент неизвестной страны

Четвертое и последнее в карьере президента Дмитрия Медведева послание к Федеральному собранию оказалось самым запоминающимся. Глава государства на этот раз был краток и уложился всего в 63 минуты (в прошлом году Медведев вещал 100 минут), зато — что бывало нечасто — выступил по существу.

Кремль все-таки отреагировал на Болотную площадь. Президент, по сути, призвал оппозицию не обольщаться возможностью революции снизу, а взамен предложил карманную «революцию» сверху.

«Право людей выражать свое мнение всеми законными способами гарантированно. Попытки манипулировать гражданами России, вводить их в заблуждение, разжигать в обществе социальную рознь неприемлемы», — пригрозил господин Медведев. «Мы не дадим провокаторам и авантюристам втянуть общество в свои авантюры, не допустим и вмешательства извне в наши внутренние дела», — патетически закончил глава государства.

«Провокаторы и авантюристы» — это, надо думать, об активистах с Болотной. Но, согласитесь, чертовски приятно, когда наше динозавроподобное государство, пусть под влиянием «провокаторов», чуть-чуть разворачивается в сторону граждан.

А дальше господин Медведева провозгласил реформу политсистемы России. Кратко она укладывается в несколько тезисов:

— перейти к выборам руководителей субъектов РФ прямым голосованием жителей регионов (по схеме, предложенной в ходе «прямой линии» Владимиром Путиным);

— ввести упрощенный порядок регистрации политических партий: по заявке от 500 человек, представляющих не менее 50% регионов страны;

— отменить сбор подписей для участия в выборах в Госдуму и в региональные законодательные собрания;

— сократить количество подписей, необходимых самовыдвиженцам для участия в выборах президента России, до 300 тысяч, а для кандидатов от непарламентских партий — до 100 тысяч;

— изменить порядок формирования центральной и региональных избирательных комиссий: представительство политических партий в избиркомах будет расширено, партии получат право отзывать своих представителей в комиссиях досрочно в случае необходимости;

— поэтапно, в течение нескольких лет следующего политического цикла, провести децентрализацию власти. Передать публичные полномочия с федерального на региональный уровень, если регионы к этому готовы. Укрепить материальную базу муниципалитетов и местного самоуправления — они получат солидную и прогнозируемую финансовую основу для своей деятельности. В итоге, в результате децентрализации, регионы России получат до 1 трлн рублей дополнительных доходов.

Кое-что президент добавил на десерт. Например, пообещал создать объективное «Общественное телевидение» на одном из федеральных каналов, и строго следить за расходами чиновников в случае, если они существенно превышают доходы. О том, насколько убедительно прозвучали слова президента, рассуждают наши эксперты.

Георгий Сатаров, президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ»:

— Это было прощальное послание, и мне было интересно, как он будет прощаться. Я не знаю, с какой страной он прощался: с моей точки зрения, это была явно не Россия. Например, как совместить те «замечательные» цифры об увеличении числа рождающихся детей и об увеличении среднего возраста доживания с данными переписи, которые были оглашены вчера, то есть 21 декабря, и где зафиксированы сокращение на 2 миллиона с учетом мигрантов в России. Вообще, когда дело доходит до цифр, я вспоминаю апрельское заявление Генерального прокурора Российской Федерации, публично сказавшего, что ими выявлены злостные нарушения статистической отчетности в 80 регионах страны.

Я не могу верить реляциям президента, когда он начинает свое послание с громогласного заявления о торжестве права в России, о том, что у нас выявляется, наказывается и т. д. Видимо, поэтому, когда говорят о нарушениях на выборах, это ему не очень понятно. Сразу после этого, все, что говорится потом, обрастает коркой недоверия. Ладно, если бы дело шло только о личных впечатлениях, недоверии. Но есть данные международной статистики, по которым Россия по огромному числу позиций, связанных с жизнью граждан, самоубийствами, потреблением алкоголя, со скоростью прироста ВИЧ-инфицированных занимает первое место в мире. Об этом президент не сказал ни слова, так же, как и о том, что к этому привело. Поэтому все это воспринимается смешно.

Абсолютно смешно, когда президент предлагает некие нормативные изменения в политической системе. Ведь проблема не в том, что у нас плохие законы — это само собой. В сфере политической конкуренции они просто омерзительные. Проблема в гигантском разрыве между нормами и их исполнением. Если взять последние выборы, дело тут было не в том, что они шли по законам, противоречащим всем международным нормам. А в том, что эти законы не исполнялись, в том, что вышвыривали в массовом порядке наблюдателей с избирательных участков. В массовом порядке переписывали протоколы. Это — только часть нарушений.

«СП»: — Но президент говорит о провокаторах, ему все это видится под определенным углом.

— Поэтому я говорю, что Медведев — президент другой, неизвестно какой страны.

«СП»: — Получается, что наша власть в своих решениях не опирается на объективную информацию?

— Они живут, не чуя под собой страны. И не потому, что у них нос забит. А потому, что голова занята другим. Как мне печально сказал один из включенных в кремлевский круг, проблема не в том, что они ничего не могут, а в том, что они ничего не хотят. Он имел в виду публичный интерес, связанный с интересами страны, россиян. Это, конечно, трагедия. Тем не менее, те симулякры изменения политической системы, предложенные сегодня президентом, это естественная реакция на общественное возмущение. С одной стороны, он публично говорит о том, что они ничего не будут предпринимать, подвергаясь давлению, а с другой — имитируют некий ответ. При этом ни слова не говорится о том, что абсолютно несущественно, каковы у нас законы в сфере политической конкуренции пока подсчет голосов ведется таким образом. И не только подсчет голосов. Ведь искажение политической конкуренции начинается с контроля администрации президента над федеральными каналами, когда там слышна только официальная точка зрения. Было бы нестрашно, что она официальная. Страшно, что она не имеет никакого отношения к происходящему в стране. Это мы увидели во время исполнения ритуала послания.

«СП»: — Сегодня президент неожиданно заявил, что надо переходить к выборам губернаторов, хотя в мае он говорил, что такое возможно лет через 15−20… Сказанное — под влиянием Болотной?

— Думаю, да. А еще под влиянием того, что на самом деле, они знают реальный уровень поддержки «Единой России» и себя любимых. Они паникуют. Другое дело в деталях, которые огласил Путин: да, мы дадим вам выбирать, но из тех, кому будет разрешено вам выбирать. Такой фильтр существует и при выборах в Государственную Думу. Президент ни слова не сказал о том, что изменит данную ситуацию.

«СП»: — Президент предложил вернуться к идее общественного телевидения. Оно у нас вообще было до 2002 года…

— У нас было одно название — общественное телевидение. Реально же обществом оно не контролировалось. Тут речь идет об идее, которую протаптывали президенту очень многие. Последним был Михаил Федотов. Был и Яковенко, бывший генеральный секретарь Союза журналистов. Идея абсолютно правильная, реализуемая. Но — очень долго. А все это время будет продолжаться информационная монополия, одурачивание народа. Задача — протянуть 6 лет. А там, может, все и забудут о нем. Ничего не сказано про цензуру, омерзительное ТВ, о котором кричит не только оппозиция, но и свои, кремлевские.

«СП»: — У вас сложилось мнение о Медведеве — большем либерале, чем Путин? Что Медведев в преобразованиях мог бы пойти дальше Путина?

— У меня, в отличие от многих, не было обольщения на сей счет. Система, которая сейчас у нас работает, это система антиотбора. Каждый последующий не может быть лучше предыдущего, потому что это не устраивает предыдущего. Каждый выбирает более слабого: сильный ему опасен. Если бы Медведев сам назначал бы себе преемника, и это был бы не Владимир Владимирович, то я не знаю, кто бы там был вообще.

«СП»: — А система эта выстроена Путиным? Ведь по логике получается, что Ельцин выбрал преемником себе более сильного человека?

— Бесспорно, есть качество, в котором он сильнее Ельцина. Путин — моложе, у него нет дурных привычек. К тому же Путин — прекрасный, профессиональный вербовщик, может говорить людям то, что им нравится. Так что Путин — ошибка Ельцина. Я слышал от Бориса Николаевича некие слова разочарования. Тем не менее, эта система стартовала от Ельцина. Есть прекрасное высказывание: «Выборы не приводят к улучшению породы политиков». Так во всем мире.

«СП»: — Возвращаясь к посланию президента. У вас не сложилось впечатление о Медведеве как «хромой утке»?

— Он говорил бодро… Приходится преодолевать свою природу, чтобы наполнять энергией сказанное. Совершать над собой некое насилие. Но все-таки за 4 года он научился как можно меньше демонстрировать это насилие над собой. Только опытный взгляд психолога может обнаружить что-то неестественное. А так все выглядело прилично: смущало только содержание.

Дмитрий Травин, профессор Европейского института в Санкт-Петербурге

«СП»: — Эти предновогодние медведевские свободы — всерьез, как вы думаете?

— Исходя из тех обещаний, которые сделал Медведев, мы пока никаких выводов сделать не можем. Обратите внимание, что, выступая около часу, он всю свою политическую реформу проговорил буквально за минуту-полторы, то есть, ничего конкретного практически не сказал. Поэтому мы должны ожидать, как я считаю, трех вещей, и если они последуют, то можно будет делать выводы. Первое: надо посмотреть нормативные акты, которые будут приняты по этим предложениям Медведева. Ну, например, по выборам губернаторов. Из того, что на той неделе сказал Путин, получается, что вроде бы губернаторские выборы свободными не будут, и президент сохранит право отсеять любую кандидатуру. Если Медведев имеет в виду именно это, то тогда это просто манипуляция. Кроме того, в нормативных документах могут быть любые закорючки, которые сделают нереальными эти предложения.

Второе: важно, кто будет эти преобразования проводить. Если на ключевых административных постах появятся новые люди, которым общество доверяет, тогда есть шанс, что это будут реальные изменения. Но если главой президентской администрации будет Сурков? При Суркове я не верю ни в какие преобразования. Если на этом месте будет фигура, которой я хотя бы относительно верю, которая не запятнала себя ничем, тогда, возможно, что-то изменится. (Сразу после выступления Медведева Кремль сообщил, что главой президентской администрации назначен Сергей Иванов, который освобожден от должности вице-премьера — ред.)

Кроме главы президентской администрации такими постами являются глава Центризбиркома, министр юстиции и министр внутренних дел. Чтобы регистрировать партии без фокусов, чтобы не разгоняли митинги дубинками и т. д.

Третий момент: если все эти политические новшества будут вводить к следующему политическому циклу, то за это время власть сможет всё это похоронить, все провалить… Надо отменить нынешние выборы в Госдуму и назначить в обозримой перспективе новые, чтобы они проходили в новых условиях. Вот если такие выборы будут через год, — это что-то реальное. А если через пять лет, — это манипуляция.

«СП»: — Что скажете о предложении об Общественном телевидении?

— Тоже самое. Можно переименовать Первый канал снова в Общественное Российское телевидение. От переименования ничего не изменится. Надо смотреть, какие реальные механизмы будут предложены. Кто войдет в тот совет, который будет контролировать общественное телевидение.

«СП»: — Если выступление Медведева о политической реформе — такая грандиозная манипуляция, то с какой целью она делается?

— Сохранить нынешний режим. Власть должна определиться, сохранять ей нынешний политический порядок или его менять. Если эти предложения всерьез, то, значит, власть прислушалась к общественному мнению, если это просто манипуляция, значит, по большому счету все останется как есть.