Советская сверхдержава. Перезагрузка?

«…Страус эффективен в саванне, пингвин в Антарктиде, а рябчик в лесу. А если их поменять местами? Будет ли эффективен страус в Антарктиде, или пингвин в саванне? Вопрос риторический. Может и пингвин хороший, а ничего у него не будет получаться. Деградирует, будет жить плохо и недолго. Если бы умел пить водку, наверно бы, спился…»

«Так кто мы, образно говоря? Пингвины, страусы? Советское государство во многом дало ответы на эти вопросы…»

Так считает автор недавно вышедшей книги «Советский Союз, который мы потеряли» Сергей Вальцев. Это издание приурочено к двадцатилетию распада СССР. Но главное, конечно, не дата. Скорей всего, если бы дела у России сейчас шли хорошо и мы с уверенностью смотрели в будущее, история «советского проекта» мало бы кого волновала. Однако споры о том, чем же на самом деле был для страны советский этап её развития, не утихают. Мало того, даже усиливаются. Осознанно или интуитивно многие люди чувствуют, что при сохранении государственной системы в нынешнем её виде у России нет будущего. Так что же должно прийти ей взамен? Сергей Вальцев для ответа на этот вопрос предлагает ещё раз оглянуться на наше советское прошлое.

«Казалось бы в современной России и так проблем хватает. Может, лучше заняться анализом и решением насущных проблем? - пишет он во введении. — В действительности, эта книга не о нашем прошлом, а о нашем настоящем и, главное, о будущем. Потому, что все проблемы в сегодняшней России проистекают из непонимания того, кто мы есть…»

Кругом немцы — до противности

Так уж повелось в нашей новейшей истории, что каждая новая власть пытается утвердиться, обливая грязью своих предшественников. В советское время коммунисты ругали царскую Россию, сейчас всячески мусолят тему кровавых сталинских сотрапов и вручают чиновникам медали Столыпина. То есть царская Россия снова стала в сознании общества хорошей. По крайней мере нас пытаются убедить в этом.

Сергей Вальцев пытается убедить в обратном, хотя, на мой взгляд, и не всегда успешно. Так, например, с первых же строк он «сшибает» читателя таким «фактом»: в 1913 году продолжительность жизни в России составляла 31 год, в 1926 году — 46 лет. Однако, о том, откуда взяты эти цифры — ни слова. Но даже если принять их на веру, вряд ли стоит вменять большевикам в заслугу, то, что советские граждане стали жить лучше и дольше. Как ни парадоксально, снижение рождаемости в 20-х годах прошлого века могло привести к увеличению продолжительности жизни. Ведь при отсутствии антибиотиков именно высокая детская смертность среди огромного числа новорожденных в царской России портила «среднюю температуру по больнице». Или вот ещё броские тезисы о том, что Россия в начале века не только не развивала свою промышленность рекордными темпами, но и превращалась в сырьевой придаток Запада. Здесь автор ничтоже сумняшеся отметает многочисленные исследования на эту тему и приводит мнение историка Николая Ерофеева, который считает, что «в Российской империи уровень жизни населения повышался, но не сближался с западными странами, а напротив отставал». Подобные выводы подкрепляются, например, фактами о том, что в 1913 году в России было всего 97 тысяч телефонных абонентов, на тысячу меньше, чем в Дании.

Главное, в чём трудно спорить с Вальцевым — это рассуждения о том, что разруха, приведшая в краху империи, начиналась в головах. И в первую очередь в головах элиты.

«В настоящее время большинство русской интеллигенции не только анационально, но прямо антинационально. Оно порабощено социальным космополитизмом и сепаратизмом, и с этой точки зрения является явным и резким врагом своей нации и своей Родины», — приводит автор слова известного психиатра, общественного деятеля начала 20-го века, одного из первых русских националистов Павла Ковалевского.

Вальцев придерживается точки зрения историков, которые считают, что «истоки ментального раскола русского общества уходят корнями к реформам Петра I».

«…Несмотря на значимость и своевременность реформ Петра I в материальной сфере, им был сделан роковой шаг — разорвана вековая связь между различными слоями общества… В сознание русского дворянства были внедрены западноевропейские ценностные ориентиры, стереотипы поведения, нравы. Элитарно-властный дисбаланс в России достиг небывалого масштаба.

В конце концов, страна докатилась до того, что российский премьер Пётр Столыпин с горечью констатировал: для того, чтобы выслужиться в России, нужно менять русскую фамилию на иностранную. «На троне были немцы, возле трона — немцы… везде немцы — до противности», — писал Герцен".

Неудивительно, что нерусская по крови, а зачастую и по духу элита вела себя высокомерно, а порой и просто предательски по отношению к остальному народу.

«…Несмотря на то, что в 1916 году Россию стали сотрясать сахарные бунты, группа сахарозаводчиков во главе с Дм. Рубинштейном продавала сахар во вражеские Германию и Турцию, поскольку цены там были выше. Народ, видя всё это, просто зверел…»

Не правда ли логика действий чем-то напоминает поведение наших нынешних олигархов?

Не всё в порядке было и с нравственностью «низов». Иначе с чего бы, как утверждает Вальцев, «в Санкт-Петербурге в 1913 году число высших учебных заведений равнялось числу официально зарегистрированных публичных домов». Да и тот факт, что после отмены Временным правительством обязательного посещения молебнов в русской армии, 70 процентов солдат перестали посещать церковь, тоже показателен.

Автор пытается также развенчать миф о «хлебном изобилии» в царской России. По его мнению, тогда продавали за границу хлеб «не от богатства, а от бедности».

«России нечего было продавать, а дворянам хотелось отдыхать в Париже, Ницце, проматывать состояния. Брать деньги они могли, только продавая хлеб своих крестьян, часто обрекая последних на голод… По различным оценкам, в 1901—1912 годах от голода и его последствий погибло около 6 миллионов человек. Царское же правительство было более всего озабочено тем, чтобы скрывать масштабы голодовок. В печати цензура запрещала употреблять слово «голод», заменяя его словом «недород».

Количество забастовок и протестов в России было в 5 раз выше, чем, например, в Германии. Если бы всё было хорошо, то не было бы стачек, забастовок, митингов, восстаний. Причём это были не митинги типа праздничных гуляний. Людей расстреливали, сажали, ссылали, но успокоить страну так и не смогли.

По данным 4-й Государственной Думы, с 1901 по 1914 гг. царские войска более 6000 раз открывали огонь по митингам и демонстрациям рабочих, а также по сходам и шествиям крестьян…"

Генеральный секретарь-батюшка

Итак, по мнению автора, царская Россия в конце своего существования была одним сплошным клубком проблем и противоречий. Почему же именно большевики смогли разрубить этот клубок, или, лучше сказать, гордиев узел? Вальцев считает, что советский проект победил в стране потому, что он был «исторически неизбежен».

«…До революции в России национальная идеология выражалась в триединой формуле „Самодержавие-Православие-Народность“. Социализм давал такую же национальную идеологию в несколько изменённом виде, отвечающем духу времени…»

Так, по мысли автора, самодержавие в СССР трансформировалось в однопартийную систему, а Сталин стал «отцом всех народов» именно в продолжение русской традиции называть высших лиц в государстве «отцами и батюшками». Православие, утверждающее приоритет духовного над материальным, в СССР приняло формы борьбы с мещанством, вещизмом и спекулянтами. Православие — это религия беззащитных, нищих. Поэтому, читаем в книге, «в утверждении некоторых религиозных мыслителей, что Христос был первым социалистом, есть доля истины, и большая доля…»

«Народность» же просто сменила вывеску на «коллективизм», «взаимопомощь».

"…Итак русский народ выбрал социализм как строй, наиболее полно воплощающий русское мировоззрение. Социалистическая революция сметала всё чуждое, наносное, нерусское, всё то, что нам досталось от реформ Петра I, в этой связи то, что Москва — исконно русская столица, вновь обрела свой статус, было символично…"

Даже среди русских монархистов нашлись те, кто вынуждены были признать, что советский строй не случайно пришёлся ко двору в России.

«Большевизм привился не потому, что в нём открыта была новая, марксистская правда, но главным образом вследствие старой правды, в большевизме ощущаемой», — читаем в книге цитату из статьи черносотенца Николая Алексеева.

Именно поэтому при социализме русский народ сумел создать государство-сверхдержаву и добился столь впечатляющих успехов в самых разных сферах жизни.

«Благодаря индустриализации, появились бесчисленные трудовые коллективы, учебные заведения, научные учреждения, средства транспорта и т. д. И большая часть всего этого (думаю, более 90 процентов) создавалась заново, а не была всего лишь переделкой дореволюционного наследия. Россия в поразительно короткие сроки стала современным индустриальным обществом. Не случись этого, ей пришлось бы удовольствоваться судьбой западной колонии уже в двадцатые и тридцатые годы».

Во время первых советских пятилеток валовый национальный продукт рос до 20 процентов ежегодно. И даже в эпоху брежневского застоя мы опережали по этому показателю США. Так темпы роста ВНП в 1976—1980 годах в СССР составляли 4,3 процента, тогда, как у наших противников по холодной войне — 3,4. «Факты вещь упрямая. Если в СССР был застой, что тогда было в США?» — вопрошает Сергей Вальцев.

В ходе своих рассуждений автор проходится по мифам, созданным антисоветской и постсоветской пропагандой. Так, например, по его мнению миллионы жертв сталинских репрессий — сильное преувеличение. Согласно данным, на которые опирается Вальцев, всего в стране с 1921 по 1954 год было невинно осуждено 775 тысяч человек. Правда, куда отнести жертв раскулачивания, расказачивания, голодомора, когда люди зачастую уничтожались без всяких документальных формальностей, автор не объясняет.

И всё-таки в целом с Сергеем Вальцевым можно согласится. Перекосы советской системы не означали её изначальной ущербности. Путём проб, массового энтузиазма и трагических жертв советский народ создал государство, которое было самодостаточно и успешно по многим, не только экономическим показателям. Почему же в итоге СССР не устоял?

«…В Советском Союзе так и не было налажено производство качественных товаров народного спроса, прежде всего, одежды и бытовой техники. Страна, открывшая космическую эру человечества, создавшая и наладившая массовый выпуск по многим параметрам лучших в мире видов вооружения, так и не согла наладить производство двухкассетных магнитофонов и пошив джинсов…

Русский философ Александр Зиновьев, которого выгнали из СССР за антисоветчину, позже напишет: «Запад навязал нам, русским, своё понимание явлений не только своей, но и нашей жизни и истории. Запад поступил с нами так, как европейцы в своё время поступили с индейцами в Америке. Он подкупил нас самыми грошовыми отходами своего образа жизни и заразил нас своими пороками. У нас не оказалось иммунитета против тлетворного влияния Запада. Мы предали великие завоевания нашей революции и советской истории за жевательную резинку, джинсы, рок-музыку, свободу проституции и грабежа народа».

Застой же у нас был в идеологии. В то время, как Запад вёл бешеную работу на поле психологической войны, наша пропаганда обмусоливала марксисткие постулаты вековой давности, давно не соответствующие реальности и всем уже надоевшие…"

Кроме того, противоречия, возникшие от наложения теории марксизма на российскую практику, так и не были преодолены.

«…По прошествии времени целью коммунистического учения стало построение мещанского общества, что вполне естественно для материалистической идеологии, а главными ценностями этого общества стали колбаса и хрусталь. Описывая советскую интеллигенцию, английский учёный Р. Саква пишет: «…Коммунистический режим породил своеобразный парадокс: миллионы людей являлись буржуа по своей культуре и устремлениям, но были включены в социально-экономическую систему, отрицавшую эти устремления…».

Сыграли свою роль и такие черты национального характера, как недостаточное самоуважение, неспособность жить спокойно, довольствуясь достигнутым. Не случайно, в России существует пословица: «Хорошо там, где нас нет».

В общем причин много, результат один: развал СССР. В итоге мы живём теперь по законам капиталистического мира, которые, как и предупреждала нас советская пропаганда, далеко не идеальны.

Поменьше о ботинке Хрущёва

«Капитализм — это необязательно нищета рабочих, утверждает Вальцев. — Ущербность капитализма не в низкой производительности труда по сравнению с социализмом, а в том, что он вырождается в античеловеческую систему. Маркс тоже говорил об этом, но для него эта проблема имела второстепенный характер».

В своём порыве убедить нас в ущербности капиталистического мироустройства автор много рассуждает о тех вещах, которые сегодня очевидны любому думающему и не ангажированному человеку. Например, о том, что принцип всеобщего равенства перед законом, на котором строятся современные якобы правовые государства, утопичен. Чтобы убедится в этом не надо быть мыслителем семи пядей во лбу. Достаточно разок попытаться затеять судебную тяжбу с олигархом или хотя бы просто новым русским. Не секрет и то, что в наше время честный, принципиальный человек зачастую оказывается неконкурентоспособным по сравнению с более изворотливым и циничным индивидом. Если ты такой умный, покажи свои денежки — этот американский принцип, похоже, успешно привился в сознании многих молодых и не очень россиян.

Однако есть в книге и более серьёзные выводы на эту тему.

«…Тоталитарный капитализм не заинтересован в том, чтобы человек был развитым существом: для поддержания товарно-денежного оборота выгоднее всего иметь в качестве потребителя серую усреднённую массу, готовую купить то, что внушат. Примитивная личность — основа прибыльности и устойчивости капитализма… А прибыль при тоталитарном капитализме — это самое главное. И в рамках данного общественного строя из этого порочного круга нет никакого выхода.

Жизнь в естественных для человека ритмах становится непозволительной роскошью. Капитализм заинтересован в ускорении ритмов жизни, ибо тогда быстрее происходит товарно-денежный оборот, в чём единственно и заинтересовано общество потребления.

В результате идеалом цивилизации оказывается абсолютно несамостоятельный, зависящий от неё потребитель, существующий лишь для поддержания товарно-денежного оборота. Кажется, никогда за всю историю цивилизации не осуществлялась столь масштабная, можно сказать, сатанинская программа выжигания из человека всего человеческого…"

Что же можно противопоставить этой самоубийственной системе? К сожалению, отсутствие внятного ответа на этот вопрос — самая слабая сторона книги. Конечно, совет для начала перестать очернять советский период российской истории вполне справедлив. (Самому же Сергею Вальцеву можно посоветовать поменьше зацикливаться на недостатках дореволюционной России). Можно и вслед за автором «поменьше говорить о перемещённых во время второй мировой войны чеченцах и больше говорить о перемещённых в США во время этой же войны американцах японского происхождения. Меньше говорить о ботинке Хрущёва, а больше — о хроническом алкоголизме Черчилля, о более, чем миллионе убитых французов алжирского происхождения во время правления „великого“ французского президента Шарля де Голля…»

Однако всего этого явно недостаточно для построения государства, которое могло бы стать светом в конце туннеля для остального человечества. Автор в ходе своих рассуждений намекает на некую элитарную цивилизацию, которая могла бы противостоять «Западу — основной проблеме настоящего этапа развития цивилизации». Строится она должна на умении за себя постоять и на всеобщей самоактуализации граждан. Иначе говоря, общество, нацеленное на раскрытие талантов всех своих членов, неизбежно будет эффективнее общества потребления. Людям надо дать возможность раскрываться в личностном плане, а материальное благополучие приложится само собой. «…В таком обществе не олигарху, который получает свои доходы за счёт эксплуатации природных ресурсов, а творцу везде дорога. Его возносят и ему подражают…»

Но как и какой ценой может быть построено такое общество? Двадцатый век показал, что красивые теории способны оборачиваться безобразной практической изнанкой.

В общем-то автор во многом повторяет идеи известного русского философа Александра Зиновьева. Однако в отличие от Зиновьева, считавшего, что допустив развал СССР, русские обрекли себя на вымирание, Вальцев оставляет нам надежду на новый цивилизационный рывок. Оправдан ли этот оптимизм? Посмотрим. Протестные акции в ушедшем году показали, что в людях накопился потенциал отрицания существующего общественного устройства. Так что, возможно, ждать осталось недолго.