Итоги-2013: победа тактики над стратегией

До Нового года остаются считанные дни, и «Свободная пресса» по традиции публикует серию материалов, в которых подводит итоги года. На этот раз мы решили начать с подведения итогов во внешней политике. Именно на этом направлении в 2013-м Россия достигла пика — по крайней мере, за последнее десятилетие.

Благодаря нашей инициативе по химическому разоружению Сирии, удалось отвести от Дамаска угрозу массированного военного удара со стороны Вашингтона, и де-факто предотвратить новую войну в регионе по ливийскому образцу. Во многом благодаря Москве было найдено решение по иранской проблеме: Тегеран согласился заморозить свою ядерную программу на полгода.

Последовательно Россия действовала и во время политического кризиса на Украине. Не оказывая прямого давления на Киев, мы все же добилась желаемого — «незалежная» отказалась от подписания ассоциации с ЕС, приняла российскую помощь, и таким образом осталась в зоне геополитического влияния РФ.

Другой вопрос, можно ли отнести эти результаты к стратегическим и долгосрочным победам России? Как на самом деле выглядели в 2013 году наши действия на международной арене?

— Внешнеполитические итоги 2013 года для России достаточно существенны, но противоречивы, — отмечает доцент кафедры европейской интеграции МГИМО, кандидат политических наук Александр Тэвдой-Бурмули. — Москва активно повела себя в сирийском урегулировании, и в ситуации вокруг Украины, заняла твердую позицию в деле Сноудена. Можно сказать, России в ряде случаев удалось навязать свою повестку дня мировому сообществу, и добиться нужного ей решения. С другой стороны, по ряду направлений этот успех привел к обострению отношений с другими игроками. Поэтому неясно, являются ли внешнеполитические завоевания России чисто тактическими, или их удастся в следующем году каким-то образом развить. Непонятно, достаточно ли у нас ресурсов — как внешнеполитических, так и внутренних, — чтобы отстоять эти завоевания.

«СП»: — Можно ли считать урегулирование сирийского вопроса безусловной победой России?

— Едва ли. Ситуация на Ближнем Востоке остается достаточно запутанной для всех сторон. И дополнительные обязательства России в этом регионе могут ее только осложнить. Дело в том, что мы добились учета своей позиции по Сирии в значительной мере потому, что США было выгодно выпутаться из достаточно затруднительного положения, в которое американцы себя сами загнали.

Однако в Сирии — и вообще на Ближнем Востоке — довольно много игроков. Сейчас там происходит реконфигурация политических сил: у США улучшаются отношения с Ираном, при этом ограниченно ухудшаются с Саудовской Аравией и Израилем; свою игру ведет в регионе Турция.

Россия при таком раскладе оказывается в сложной ситуации. Если она в Сирии дает слишком много авансов одной стороне, то неизбежно ухудшает позиции в диалоге с другими сторонами, вовлеченными в конфликт.

В целом, вообще неясно, насколько Россия заинтересована в этом регионе. В пользу заинтересованности говорят соображения геополитического престижа от присутствия России на Ближнем Востоке. Но — с точки зрения критиков — Россия в регионе фактически занимается тем, что таскает каштаны из огня для других, в частности, для Соединенных Штатов. Поэтому говорить о стратегической победе в случае Сирии я бы не стал.

«СП»: — А Иран — это победа российской дипломатии?

— Наш вклад в решение иранского вопроса был действительно весомым. В итоге этого вклада — а отчасти потому, что в Иране сменилось руководство — отношения между США и Ираном заметно потеплели. Однако непонятно, где во всем этом интерес России. Конечно, наш интерес заключается в том, чтобы обезопасить южные границы РФ, горячий конфликт вокруг Ирана нам не нужен. С другой стороны, понятно, что США, улучшая отношения с Ираном, обеспечивают себе дополнительные геополитические позиции к югу от России, что важно в контексте будущих сложных отношений с Китаем, и в целом нам совсем не на руку.

Тут надо понимать: когда мы говорит про Иран, там неподалеку и Афганистан, а за Афганистаном маячит Китай — все это звенья одной цепи. Иран был достаточно последовательным союзником Китая во время урегулирования сирийского вопроса. Но теперь Тегеран смягчает свои позиции, хотя формально остается соперником США. Где в треугольнике Пекин-Вашингтон-Тегеран место Москвы — сказать довольно сложно.

В случае с Ираном трудно определить, что именно мы приобрели. Мы оказали добрую услугу, указав США и Ирану путь примирения, то есть показали себя неплохим посредником — и только.

«СП»: — Скажите, а в ситуации вокруг Украины мы выиграли или проиграли?

— Мы ввязались в спор с Евросоюзом по поводу вектора будущего развития Украины, что ухудшило перспективы диалога ЕС-Россия. В частности, на неопределенный срок отдалилось подписание сторонами соглашения о безвизивом режиме. Россия согласилась еще и выделить Украине достаточно большие деньги — 15 млрд долларов из Фонда национального благосостояния — чтобы компенсировать Киеву отказ от европейского вектора.

Но решения Киева не являются долгосрочными. Янукович по-прежнему заявляет об ориентации на Евросоюз, и по-прежнему планирует подписать соглашение об ассоциации. Поэтому есть большая вероятность, что российские миллиарды пропадут впустую.

«СП»: — Можно ли сказать, что в какой-то внешнеполитической ситуации Россия однозначно выиграла?

— Каюсь, но лично я стратегического выигрыша нигде не вижу. Скорее, события 2013 года выявили усиление роли России как посредника (Сирия, Иран), и как игрока, который способен помешать реализовать экспансию другим игрокам в зоне своего влияния (Украина). В этих ипостасях, действительно, Россия показала свой потенциал. Но я бы не сказал, что он является достаточным для стратегического выигрыша…

— Самое важное событие 2013 года — восстановление российской внешней политики, — уверен генерал-полковник, бывший начальник Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны РФ, ныне президент Академии геополитических проблем Леонид Ивашов. — По крайней мере, серьезная заявка на это сделана. Россия не позволила Западу отбомбиться по Сирии, и перевела сирийский кризис в русло политического урегулирования. Это большая победа российской дипломатии.

Если говорить о внешнеполитических достижениях второго ряда, состоялось достаточно успешная встреча глав государств БРИКС (Россия, Бразилия, Индия, Китай и ЮАР) в Дурбане. Там наметились позитивные процессы в устройстве мира, в которых Москва проявила себя достаточно ярко. Мы можем занести в актив и ситуацию с Эдвардом Сноуденом — несмотря на давление, мы не выдали его США. В целом, наша внешняя политика в 2013 году заслуживает позитивной оценки.

Правда, не получилось прорывов на постсоветском пространстве. Под вопросом по-прежнему находится Украина — пойдет ли она с Россией, или против России? Не удалось очертить контуры Евразийского союза, речь по-прежнему преимущественно идет о Таможенном союзе. Тем не менее, хорошо, что в сторону ТС развернулась Армения. Если удастся еще и Украине помочь выбрать евразийский вектор развития, найти развязку Киев-Брюссель, думаю, это будет еще одним большим успехом российской внешней политики.

— Нельзя сказать, что Россия в 2013 году выиграла на Ближнем Востоке — просто США дали нам возможность продвинуться на этом направлении, — убежден военный эксперт, блоггер Анатолий Эль-Мюрид. — Штаты — уже очевидно — уходят с Ближнего Востока в Азиатско-Тихоокеанский регион. На место, которое они занимали, приходят другие игроки — мы, иранцы, европейцы. Поэтому договоренности по Сирию и Ирану — не столько победа Москвы, сколько следствие, что нам позволили зайти в регион.

Сирия перестала быть для США болевой точкой, приоритет американцев — это отношения с Тегераном. Поэтому они достаточно равнодушно относятся к тому, что сейчас вокруг Сирии происходит. Скорее всего, Штаты поддержат любое решение сирийского вопроса, которое будет принято в рамках конференции «Женева-2». Думаю, речь пойдет о разделе Сирии на две зоны влияния, либо страна останется единой, но в правительство войдет достаточно большое число оппозиционеров. В конечном итоге, все это делается для того, чтобы Иран как можно плотнее завяз в делах региона (Тегеран оказывает Дамаску значительную военную помощь), и не имел больших амбиций за его пределами.

На мой взгляд, в следующем году главные внешнеполитические события будут развиваться в сторону Афганистана и Пакистана, а как раз на этом направлении серьезных шагов со стороны России не видно, и это плохо. Мы пытаемся выстраивать отношения с Кабулом и Исламабадом по линии ОДКБ, но без большого успеха.

«СП»: — Как изменились в 2013 году наши отношения с США и Евросоюзом?

— США пытаются установить с нами союзнические отношения против Китая, а Китай — наладить союз против Америки. Думаю, в ближайшие пять лет российско-американские отношения будут выстраиваться вокруг этой интриги, вокруг того, чью сторону — США или Китая — примет в итоге Россия.

Что до Евросоюза, диалог с ним мы налаживаем, в основном, через Германию. Пока у Москвы и Берлина достаточно хорошие отношения. В немалой степени это объясняется прагматизмом канцлера Ангелы Меркель, которая не затрагивает в диалоге идеологическую составляющую. На мой взгляд, серьезных изменений в отношениях с Евросоюзом в этом году не было, несмотря на столкновение интересов вокруг Украины.

В целом, главную партию в международных делах по-прежнему играют США, и нынешний расчет американцев достаточно прост: все «лишние» игроки должны завязнуть на Ближнем Востоке — Иран, Россия, Саудовская Аравия и Израиль. В этом случае американцы получают возможность сосредоточиться на стратегическом направлении — Азиатско-Тихоокеанском регионе. Поэтому ни о какой победе на Ближнем Востоке — ни Москвы, ни Тегерана — говорить не приходится…

— Крупных внешнеполитических достижений, которые бы надолго определили развитие России, в 2013 году не было, — говорит ведущий научный сотрудник Института проблем национальной безопасности РАН, профессор МГИМО Сергей Ознобищев. — Более того, наметился обратный процесс в вопросах, связанных с контролем над вооружениями.

К сожалению, в 2013 году наши отношения с Западом, и особенно с США, были пронизаны глубоким недоверием, опасениями и страхами. Американцы утверждали, что разворачивают ЕвроПРО не против России. Мы говорили: ничего подобного, при определенных условиях ПРО может подорвать самое дорогое, что у нас есть — потенциал ответного удара. Американцы говорили: приезжайте, посмотрите наши установки. Мы отвечали: не хотим смотреть, хотим присутствовать постоянно. А дальше начинались политические игры, но в любом случае они крутились вокруг недоверия. В итоге, вокруг недоверия начал крутиться и наш, российский, капитал.

А это уже существенный фактор. Живем мы сегодня неважно, у России упал темп роста ВВП. Зато мы выкупаем украинские евробонды — почему-то в Ирландии — на деньги, взятые в Фонде национального благосостояния.

В этой ситуации меня заботит, как мы будет выплывать, когда цены на нефть и газ упадут. А это непременно произойдет — именно потому, что глашатаем российской внешней политики на протяжении многих лет был «Газпром». Фактически, мы сами довели отношения с Украиной до состояния глубокого кризиса. А теперь сами помогли из него выйти, неожиданно появившись в белом костюме.

Между тем, доводить до ручки российско-украинские отношения не следовало. Недопустимо было, чтобы «Газпром» крутил нашей внешней политикой. А крутил он таким образом, что постоянно Украину отталкивал.

Да, Украина что-то делала под ковром, и вела себя не очень хорошо. Все так. Но давным-давно с украинцами можно было наладить переговорный процесс, а не тратить миллиарды долларов на «Северный поток» и «Южный поток». А главное — не давать нашим потенциальным потребителям в Европе повода вкладывать огромные деньги в альтернативные источники энергии, в разработку сланцевой нефти.

Сейчас машина альтернативной энергетики начинает потихоньку раскручиваться. И через несколько наше главное национальное достояние — «Газпром» — окажется на мели. Я бы относился к этой перспективе достаточно прохладно, если бы она не была связана с нашим уровнем жизни. Вся эта ситуация — следствие нашей внешней политики…