Лидер неоконченной революции

Девяносто лет со дня смерти Владимира Ильича. Много это или мало? Как посмотреть. Можно привести ставший уже хрестоматийным ответ Дэн Сяопина на вопрос журналиста, что он думает об исторических итогах Великой французской революции (дело было в 1989 году). Дэн тогда сказал, что «рано еще итоги подводить». Фразу эту, конечно, кто только не цитировал, но от этого она не потеряла актуальности. Причем мы, в отличие от китайцев, не имеем в запасе трехтысячелетний исторический опыт. В России вообще никогда не считалось преждевременным подводить исторические итоги. Тем более, если речь шла о Ленине.

На известной демонстрации 1 мая 1991 года, когда Михаил Горбачев был вынужден покинуть трибуну Мавзолея, автор этих строк шел в колонне социалистов-народников и анархистов под лозунгом «Партия Ленина, прочь с дороги!» Каюсь, было. Этот лозунг попал в мемуары горбачевского пресс-секретаря Анатолия Черняева, почему-то приписавшего его неким экстремистам из «клубов избирателей». Под партией Ленина мы тогда подразумевали КПСС. Да и в нашей газете с историческим названием «Революционная Россия» (сегодня оно, конечно, может показаться слишком претенциозным) появлялись перепечатки статей эсеровских отцов-основателей, таких как Виктор Михайлович Чернов. Например, заметка под броским тогда заголовком «Почему мы против советской власти?». Такие материалы содержали совершенно нелицеприятные оценки Ильича. Но мы работали под девизом: «С красным знаменем против красных».

Ленин и контекст политической борьбы

Знать бы только, что правящие «красные» вскоре окажутся гораздо большими антикоммунистами, чем вся наша романтичная молодежь, проникшаяся идеями и идеалами начала ХХ века. В конце 1980-х — начале 90-х активисты внесистемной оппозиции брали за пример деятелей национальной истории — от монархистов и кадетов (включая кадетов-монархистов) до самых левых. Среди нас было немало тех, в отношении кого вполне применим парафраз Пуришкевича: «Леветь дальше уже некуда — левее только стена». Ленин как лидер восстания, сокрушившего межпартийную чехарду революционной эпохи, выпадал из этого контекста.

Со временем все большие сомнения стала вызывать как продуктивность самой идеи возрождения былых политических течений, так и «право-левая», какая-то шоферская, логика. Тем паче, что властям было на нее глубоко наплевать. Напрашивался естественный вывод: «Мы не справа, не слева, мы — впереди». Правда, здесь возникали уже прямые аллюзии с тем же Лениным, умевшим совершать самые немыслимые идеологические маневры, сочетая, например, левую политику с нэповскими экономическими реформами. Ведь главное — вперед!

Выяснение отношений на тему, кто левее, кто правее, всегда в лучшем случае превращалось в пустую болтологию, в худшем — завершалось совершенно ненужным конфликтом. Нередко гораздо полезнее оказывалось обсудить что-то конкретное с прямыми идеологическими оппонентами. Скажем, с Игорем Маляровым (ныне, увы, уже ушедшим из жизни). Тем самым, который был одним из организаторов сначала Движения коммунистической инициативы, а затем Российского коммунистического союза молодежи (РКСМ). И который в дискуссиях спокойно затрагивал самые острые темы, в наших глазах явно дискредитировавшие Ленина и большевистскую партию. Он неуклонно отстаивал необходимость возвращения советских коммунистов на ленинский путь и в августе 1991 году даже вступил в КПСС. Но Горбачеву и его присным такие коммунисты, конечно, были не нужны. Почему Маляров и оказался в числе совсем немногих политических активистов, поддержавших ГКЧП…

География признания

Наверное, Владимир Ильич был бы крайне удивлен, узнав, что спустя столько лет за рубежом память о нем больше чтут не в столь близких сердцу любого марксиста индустриально (или теперь уже постиндустриально) развитых странах, а в государствах, которые в его время считались либо «отсталыми окраинами» так называемого цивилизованного мира, либо вообще пребывали в колониальном состоянии.

Не говоря уже о Китае и Кубе, приведем в пример Индию. Обе индийские компартии и еще целый ряд организаций, называющих себя продолжателями дела Ленина, каждый год заранее анонсируют мероприятия памяти своего исторического вождя. Благо и памятники Ильичу в стране сохранились, а в Колкате (так с 2001 года именуется Калькутта) центральная улица носит имя первого советского лидера. Там же стоит и самый известный индийский Ленин, полный аналог того, что в 1966 году был установлен в нашем Железноводске — Мытищинский завод художественного литья изваял бронзовую статую в двух экземплярах.

Показателен скандал, разгоревшийся во время одного из местных кинофестивалей, на котором был презентован «Телец» Александра Сокурова. После пары сеансов фильм сняли с показа. Активисты молодежной организации Коммунистической партии Индии (марксистской), более 30 лет находившейся у власти в штате Западная Бенгалия, столицей которого является Колката, стали проводить демонстрации протеста. Они настаивали на том, что «Телец» искажает жизнь вождя незадолго до его смерти, представляя Ленина «в унизительном виде, отягощенным многими пороками». Молодежь поддержали секретари местных партийных ячеек и представители ЦК. В итоге премьер-коммунист Буддхадеб Бхаттачария, допустивший демонстрацию «Тельца», получил партвзыскание за «индивидуализм».

Определенное отторжение самим заголовком «Красный император» вызвал и документальный фильм Владимира Чернышева о Ленине. Впрочем, не в пример сокуровским «художественным» изыскам, Чернышев попытался более-менее беспристрастно подойти к фигуре вождя. Но сразу покоробила сама постановка вопроса: почему дети из благополучных дворянских (как в случае с Лениным) или буржуазных семей шли в революцию, отбросив все прелести сытого обывательского существования? Наверное, все-таки не ради того, чтобы насадить новую «красную» империю, зеркально похожую на низложенный царский режим. Созданное Лениным государство, как известно, строилось на принципиально ином, классовом подходе. Получилось, что получилось. Но почему?

Своевременность власти

Этот вопрос я неоднократно задавал, общаясь с активистами Южно-Африканской коммунистической партии. Один из них процитировал строки Фридриха Энгельса из «Крестьянской войны в Германии»: «Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство… Он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо, словом, он должен представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господства которого движение уже достаточно созрело в данный момент».

Сказано, конечно, по-марксистски. Еще «бабушка русской революции» эсерка Екатерина Брешко-Брешковская неустанно критиковала социал-демократов — и западных, и отечественных (как большевиков, так и меньшевиков) за «механистический подход» к общественной жизни. В переводе с марксистского слова Энгельса можно трактовать как предупреждение революционным лидерам, подобно Ленину следовавшим излюбленному наполеоновскому принципу «Главное ввязаться».

«Кто попал в это ложное положение, тот погиб безвозвратно», — цитируемый фрагмент из «Крестьянской войны» заканчивается весьма красноречиво.

В этом контексте стоит привести еще одну цитату — из «Тезисов докладов для партийных агитаторов и пропагандистов», подготовленных ЦК Партии социалистов-революционеров в начале 1918 года: «Практическая неприемлемость для самого же Совета Народных Комиссаров провозглашенного ими (большевиками. — Ред.) лозунга „вся власть на местах принадлежит советам“ предопределена: а) общей тактикой большевизма, централизаторского, заговорщического, сверху и извне привыкшего предписывать линию своей ориентации… б) невозможностью повсеместной организации советов рабочих, солдатских, крестьянских, казачьих и батрацких депутатов: в Заволжье, Сибири и Туркестане нет туземных пролетариата и армий, трудовое население местами почти сплошь состоит из кочевников… в) необходимостью для Совета Народных Комиссаров капитулировать и отказаться от своей тактики в тех местах, где советы не разделяют большевистских или лево-эсэровских взглядов».

Итак, «ложное положение» было налицо. И участь «погибнуть безвозвратно» в итоге досталась слишком многим нашим соотечественникам. Но новое государство все же было построено. О возможных альтернативах этого пути сегодня остается лишь гадать. Возможно, действительно, рано еще итоги подводить. Во всяком случае, если бы не совершенная впоследствии большевиками общенациональная культурная революция плюс небывалые катаклизмы коллективизации и индустриализации, соединившие самые разные судьбы людей из первых советских поколений, возможно, многих из нас сегодня не было бы в этой жизни. Впрочем, все это случилось уже после Ленина и может послужить темой для другой статьи.

Автор — кандидат исторических наук