Топ-менеджеры пошли ва-банк

Выплаты топ-менеджерам госкомпаний и госбанков напоминают аттракцион щедрости. В «Газпроме» (доля государства в компании — чуть больше 50%) члены правления по итогам работы за прошлый год получили суммарно 1,78 млрд рублей. Это следует из отчетности компании по РСБУ (стандарты бухучета) за 2013 год. Об этом в понедельник сообщила «Независимая газета». Большую часть выплат составила заработная плата, которая суммарно выросла с 473 млн руб. до 814,478 млн руб. (на 72%), и сумма премий, выросшая с 423 млн руб. до 715,535 млн руб. (на 69%). Таким образом, каждый из 17 топ-менеджеров, включая председателя правления ОАО Алексея Миллера, в среднем получил в прошлом году по 8,7 млн рублей в месяц.

Пикантность ситуации в том, что рост финансовых показателей газовой монополии в 2013 году получился довольно скромным. За январь-сентябрь прошлого года прибыль «Газпрома», по разным стандартам, выросла на 3,5−3,8% по сравнению с аналогичным периодом позапрошлого года.

Аналогичная ситуация в ВТБ-24 (доля государства в группе ВТБ — почти 61%). В прошлом году банк нарастил выплаты своим топ-менеджерам более чем в четыре (!) раза — до 1,71 млрд руб. В эту сумму входят зарплаты и премии для девяти членов правления (средний ежемесячный доход — 15,8 млн руб). Между тем, сказать, что деньги заплачены за стахановскую работу, язык не поворачивается — чистая прибыль ВТБ-24 за прошлый год сократилась почти на 40%.

На этом фоне наиболее прилично выглядит «Сбербанк» (его основной акционер и учредитель — Центробанк, который владеет 50% уставного капитала плюс одной голосующей акцией). За прошлый год он увеличил выплаты 14 членам правления примерно на 21% - до 2,4 млрд руб (средний ежемесячный доход — 14,3 млн.) При этом чистая прибыль «Сбера» — по российским стандартам бухгалтерской отчетности — выросла на 13,4%.

В ситуации, когда правительство потихоньку обесценивает рубль, чтобы дешевыми деньгами покрыть расходы на социалку, действия топ-менеджмента напоминают пир во время чумы. Понятно, конечно, что богатым тоже нужны деньги. Что налоги за свою зарубежную недвижимость и обучение детей за границей им приходится оплачивать в евро, а зарплату и премиальные — получать в России в рублях. Но как ни крути, ежемесячный доход по месту службы в десяток миллионов рублей в стране, в которой средняя зарплата составляет 39380 рублей в месяц (данные Росстата за декабрь 2013 года) и где урезаются расходы на социальную сферу, смотрится, по меньшей мере, неприлично.

Кремль и Белый дом смотрят на аппетиты высших чиновников сквозь пальцы. В конце января Госдума приняла в первом чтении правительственный законопроект, ограничивающий «золотые парашюты» топ-менеджерам госкомпаний и госкорпораций их шестикратным ежемесячным заработком. А на минувшей неделе председатель Центробанка Эльвира Набиуллина сообщила, что «предлагается установить ограничение, чтобы „золотой парашют“ не превышал двух годовых фиксированных вознаграждений». Но Госдума никакие «антименеджерские» законопроекты не принимает. Это значит, что борьба с демонстративным потреблением носит, скорее, декларативный характер.

Чем грозит стране безудержный рост доходов высших управленцев?

— Сверхвысокие вознаграждения самих себя государственными, по существу, назначенцами — руководителями государственных и полугосударственных корпораций — это формально узаконенное разграбление государства, — уверен политик и экономист Юрий Болдырев. — Вас беспокоит, что они грабят нас так сильно при недостаточно высоких показателях прибыльности своих корпораций? А меня интересует другое.

Все эти госкорпорации относятся к объектам инфраструктуры — и «Газпром», и банки. Когда говорят, что банковская система — это кровеносная система государства, имеется в виду, что кровеносная система должна работать не на себя, не на кровь, а на мозг и мышцы. На то она и инфраструктура.

Меня интересует, почему инфраструктурные госкорпорации вообще получают прибыль в условиях, когда реальный сектор экономики падает? Когда в стране нет машиностроения, судостроения, авиастроения, биотехнологий? Если мозг и мышцы умирают — кому и зачем нужна кровеносная система?!

«СП»: — Что из этого следует?

— В этих условиях нужно говорить, что необходимо отказываться от рассмотрения инфраструктурных отраслей — «Газпрома», РЖД, банков — как коммерческих, прибыльных организаций. Они должны рассматриваться только как отрасли, которые лишь обеспечивают работу всего остального.

Нам следует национализировать все инфраструктурные институты, необходимые для развития государства. В противном случае ничего, кроме деградации, ждать не приходится.

Кроме того, нужны механизмы мотивации, которые были бы ориентированы на развитие. Скажем, нынешние сверхвысокие выплаты топ-менеджерам выглядят неадекватными на фоне недостаточной прибыльности госкомпаний. Но представьте, если было бы наоборот — если бы прибыли госкомпаний были бы выше? В этом случае получилось бы, что мы сверхвысокими выплатами мотивируем топ-менеджмент на работу по уничтожению государства! Потому что сверхвысокие прибыли в инфраструктурных областях — это уничтожение реальной экономики страны.

На мой взгляд, необходимо менять весь механизм мотивации. Сегодня — повторюсь — действует механизм антимотивации, направленный на разграбление и уничтожение России.

«СП»: — Как осуществить эти преобразования на практике?

— Это вопрос политический. Либо общество берет ситуацию в свои руки, и находит решения через, допустим, референдумы, как это делается в Швейцарии (по сути, это означает революцию), либо власть по каким-либо причинам начинает думать о развитии страны. Пока, к сожалению, я не наблюдаю ни первого, ни второго…

— Топ-менеджеры в отношении госсобственности действуют в духе советского лозунга «все вокруг колхозное, все вокруг мое», — убежден директор Центра политических исследований Финансового университета при правительстве РФ Павел Салин. — Считается, что к сохранению и приумножению госсобственности менеджер может относиться менее ответственно, чем к управлению собственностью частной. Все же в частных компаниях — если они не слишком плотно сидят на государственных кредитах, и вынуждены крутиться самостоятельно — вознаграждение управленцев, как минимум, коррелирует с показателями прибыльности или убыточности.

«СП»: — Почему Путин не положит этому конец?

— Еще Николай I говорил, что Россией правят 25 тысяч столоначальников. Нынешней Россией, по аналогии, правят несколько тысяч менеджеров госкомпаний и госкорпораций высшего и среднего звена. Плюс топ-менеджеры формально частных компаний, которые близки к людям из правящей питерской группы, и пользуются преференциями.

Да, у нас принято считать, что страной управляет Путин, что он установил в России чуть ли не диктатуру. На деле, ничего подобного нет. Вот Белоруссией, действительно, управляет президент Лукашенко — держит под жестким контролем доходы чиновников и менеджеров. Лукашенко не только знает, сколько у каждого топ-менеджера в кармане, но и может процессы поступления денег в этот карман регулировать.

У нас же ситуация с выплатами топ-менеджерам лежит вне зоны контроля Кремля. Власть шлет сигналы, чтобы привилегированные управленцы сокращали доходы и демонстративное потребление. Но по косвенным результатам — например, по итогам борьбы с новогодними корпоративами — мы видим, что реальных перемен не происходит, меняется только форма освоения государственных средств. Это говорит о том, что если сигналы станут более жесткими, доходы топ-менеджеров, скорее всего, будут просто скрываться за другими формами материального стимулирования, но меньше они не станут.

«СП»: — В чем опасность такого положения дел?

— По сути, в госкорпорациях топ-менеджеры придумывают правила для самих себя. А дальше тренд распространяется вниз по управленческой вертикали. Если менеджер среднего звена видит, что его начальник себя не обижает, у него появляются причины, чтобы самого себя тоже не обидеть.

В этом ползучем премировании и заключается самый негативный момент. Членов правлений госкомпаний не так много, и затраты на их содержание, по меркам российского бюджета, не так велики. Но самопремирование топ-менеджеров представляет собой сигнал сверху вниз о том, что позволительно неэффективно расходовать государственные средства.

В результате, на нижестоящих уровнях госсредства — уже не в форме премий — расходуются неэффективно в колоссальных объемах. Именно поэтому у нас километр дороги или погонный километр газопровода стоят в разы больше, чем на Западе. Пример топ-менеджеров порождает квазикоррупционный шлейф. В итоге, в России на один украденный рубль приходится десять неэффективно потраченных.

«СП»: — Можно ли сказать, что в условиях падающего рубля топ-менеджмент просто оградил себя от инфляции?

— Едва ли. Инфляция, как известно, налог на бедных. Для людей, которые живут на одну зарплату, при официальном уровне инфляции в 6−7% в год размер реальной продуктовой инфляции может достигать 15−20%. Менеджеры — граждане сверхобеспеченные, и потому гораздо менее чувствительны к росту инфляции.

Я также не думаю, что, повысив себе доход, топ-менеджмент пытается подстелить соломку на случай девальвации рубля. Это люди настолько богатые, влиятельные и информированные, что для них лучшая соломка — это инсайдерская информация, которая позволяет быстро перевести средства в твердую валюту еще до начала девальвации. Думаю, именно так они давно сделали.

«СП»: — Мы увидим какие-то реальные меры борьбы с растущими аппетитами привилегированных управленцев?

— Нынешняя политико-экономическая система России строго ориентирована на сохранение статус-кво. Какие-то стилистические изменения возможны, но не более. Система слишком завязла в воспроизводстве самой себя, чтобы предпринимать меры по модернизации. Это как машина, которая села на брюхо, буксуя в грязи: чем настойчивее вы давите на газ, тем сильнее она закапывается.

Думаю, нам ничего не остается, как ждать смены политического поколения, — смотреть, по какому сценарию оно пойдет, и кем окажутся эти новые политики. В конце концов, в политике, как и везде, кадры решают практически все…