Крым обустроят на деньги офшоров

Присоединение Крыма к России принесло неожиданный эффект. Минфин перешел, наконец, к решительным действиям по деофшоризации экономики РФ. Действительно, встраивание полуострова в российскую экономику влетает в копеечку. По оценке министра экономического развития Алексея Улюкаева — в 80−90 млн. долларов (около 3 млрд. руб.) ежемесячно. Деньги на это можно отыскать, если обязать российские компании, зарегистрированные в офшорах, платить налоги в России.

По экспертным оценкам, за 20 лет из российской экономики выведено в офшоры более триллиона долларов, в 2012 году — около 570 миллиардов рублей, по 2013 году, скорее всего, цифра будет еще больше.

О необходимость деофшоризации президент Владимир Путин заявлял еще в декабрьском послании Федеральному собранию. Но, видимо, присоединение Крыма и связанные с этим бюджетные издержки ускорили процесс принятия решений.

В итоге, в среду, 19 марта, Минфин опубликовал на своем сайте первый антиофшорный законопроект — об иностранных контролируемых лицах (CFC). Он обязывает компании платить в России налоги с доходов иностранных «дочек», а физических лиц — с доходов своих иностранных структур. Порог, начиная с которого придется платить налоги, устанавливается чрезвычайно низким — владение свыше 10% капитала иностранной компании.

По мнению «Ведомостей», чиновники целились, в первую очередь, в сверхбогатых россиян, владеющих компаниями через офшорные структуры. Например, Владимир Потанин владеет 30,02% в «Норникеле» через несколько структур, в том числе кипрскую, Владимир Лисин владеет НЛМК через кипрскую Fletcher (85,54%), а 63,46% Evraz принадлежит кипрской же Lanebrook Романа Абрамовича и его партнеров.

При такой схеме «офшорные» совладельцы получают дивиденды и проценты от российских активов не напрямую, а транзитом через низконалоговые страны, и платят минимальный налог: на Кипре по дивидендам — 5% вместо 15%, по процентам — 0% вместо 20%. Теперь эти доходы будут расцениваться как часть российского дохода. Компании будут платить с нераспределенной прибыли 20%, а российские акционеры — 13% НДФЛ. Под закон подпадут не только фирмы в офшорах, входящих в «черный список» Минфина, но и компании в низконалоговых странах. Высока вероятность, что в их числе окажется Кипр.

Минфин, судя по документу, намерен раскинуть сеть для вылова налоговых «уклонистов» максимально широко. Согласно проекту закона, все российские организации и граждане, владеющие хотя бы 1% капитала компании в государстве с льготным налогообложением, будут обязаны сообщить об этом в налоговые органы РФ.

Тем, кто не заплатил налог по правилам CFC, законопроект обещает разорительный штраф — 20% от дохода, а не от неуплаченного налога, как обычно принято в международной практике.

Минфин предусмотрел и рычаг воздействия на управленцев офшорных холдингов. Директора должны поставить компании, которые зарегистрированы за рубежом, а управляются в России, на российский налоговый учет, иначе им грозит уголовная ответственность.

Правда, сегодня далеко не все офшоры отвечают на запросы российской налоговой, поэтому проверить, насколько верные данные предоставил налогоплательщик, возможно не всегда. Но и здесь ситуация может измениться: Минфин, скорее всего, подпишет с офшорами соглашения об автоматическом обмене — для этого России необходимо ратифицировать соответствующую конвенцию Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Сможет ли Минфин покончить с нынешней оффшорной экономикой, удастся ли заставить отечественный бизнес платить налоги в России?

— Законопроект Минфина означает, что Россия присоединяется к глобальному мейнстриму в налоговой политике основных экономик мира, — считает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — Напомню: в 2013-м году, на саммите G20 в Санкт-Петербурге, был принят совместный план действий ОЭСР по противодействию эрозии налоговой базы и переводу прибыли в другие юрисдикции. Этот план рассчитан на три года — с 2013 по 2015-й. В его рамках осенью 2014 года ОЭСР предложила международную конвенцию по автоматическому обмену налоговой информации, к которой присоединился ряд стран.

Это значит, что возникает глобальный стандарт обмена информацией между налоговыми органами стран, направленный на пресечение недобросовестных действий, связанных с переводом прибыли. Принцип прост: где ты создаешь прибыль — там и платишь налоги.

«СП»: — Получается, офшоров в скором времени не останется?

— Нет, это не означает ликвидации зон низкой налоговой юрисдикции, потому что они часто дают массу других преимуществ. Например, возможность структурирования крупных сделок, если законодательства тех или иных стран не позволяют этого осуществить, возможность защищать собственность, если в этом имеется необходимость. Тем не менее, чисто налоговые дела, налоговые проводки, должны быть максимально прозрачными, а налоги должны уплачиваться «на месте».

Это очень важные шаги, поскольку объем укрытых в офшорах активов из всех стран, если смотреть показатели глобальной экономики, достигает, по разным оценкам, от 26 до 32 триллионов долларов. Причем Россия — не лидер в списке офшорных экономик, хотя наших активов в офшорных юрисдикциях находится на внушительную сумму — более 1 триллиона долларов. Но у того же Китая в офшорах находится вдвое больше активов, у других развивающихся стран тоже неслабые показатели.

Словом, на наше антиофшорное законодательство нужно смотреть в глобальном контексте. США тоже начали антиофшорный поход осенью 2012 года с принятия закона о налоговом контроле над иностранными счетами физических и юридических лиц, сейчас в Штатах действует переходный налоговый период. В принципе, мы можем присоединиться к американскому налоговому законодательству в плане обмена информацией — если сюжеты с санкциями за Крым не отразятся на этой, принципиально важной для нашей финансовой системы, процедуре.

В продолжение темы деофшоризации возникает и международный стандарт по уплате налога на прибыль. Он не скоро еще сформируется, но тренд по движению в этом направлении очевиден. Поэтому то, что делает Минфин — по сути, исполнение международных обязательств, исполнение которых — в мягкой форме — Россия взяла на себя на петербургском саммите.

«СП»: — Можно ли сказать, что присоединение Крыма актуализировало деофшоризацию?

— Безусловно. В этом году российскую экономику ждет очень слабый рост, плюс предстоят значительные расходы по встраиванию Крыма в экономику РФ. Естественно, возникает вопрос, где найти источники дополнительных налоговых поступлений — всерьез, на длительную перспективу. Тем более, рано или поздно поток нефтедолларов закончится — возможно, это произойдет уже до конца текущего десятилетия. В этой ситуации антиофшорные действия чрезвычайно актуальны и абсолютно оправданы.

«СП»: — Как отреагирует на эти действия бизнес?

— Минфин достаточно давно, с лета прошлого года, вел консультации с бизнесом, разъясняя российским компаниям неизбежность этих шагов, в частности, уточнения понятия налоговый резидент. Если компания управляется из России, если здесь собирается совет директоров, она не может считаться иностранной.

Мне кажется, абсолютной неготовности бизнеса к решениям по деофшоризации нет. Конечно, уплата налогов ни у кого позитивных эмоций не вызывает. Тем не менее, думаю, впередсмотрящие российского бизнеса уже заложили новые налоговые правила в своих стратегиях.

Для среднего бизнеса (мелкий редко пользуется оффшорными схемами), конечно, деофшоризация будет более болезненной и чувствительной. Но власти загодя предупреждали, что займутся регулированием наших отношений с офшорами в соответствии с международными трендами, и к этому нужно было быть готовым. Думаю, власть сейчас организует диалог с бизнесом — в условиях слабого экономического роста, осложненного украинским фактором, он приобретает особое значение.

«СП»: — Компаниям чем-то скомпенсируют издержки от деофшоризации?

— Думаю, да. Я бы обратил внимание на то, что 2014 год ключевой с точки зрения отработки решений по «дорожным картам», направленным на улучшение инвестиционного климата в России — на этом направлении есть большие незадействованные резервы. Кроме того, нам, видимо, предстоит и реформа антимонопольной политики, которая позволит эффективно бороться с картельными соглашениями и развивать конкуренцию. Не исключено, что этим займется особый регулятор — государственный орган, выведенный в отдельную структуру, что-то вроде антимонопольного Центробанка.

Кроме того, необходимо будет решить и проблему тарифов естественных монополий. Сейчас они заморожены на год, но бизнес считает, что тарифы должны регулироваться на пять лет вперед, чтобы у компаний был достаточный горизонт планирования для расчета издержек при реализации инвестиционных проектов. Сегодня российской экономике нужен сильный толчок от повышения инвестиционной активности, и эта мера вполне может быть задействована…

— Конечно, ненормально, когда российские компании юридически считаются иностранными и зарегистрированы Бог знает где, — отмечает финансовый омбудсмен России, депутат Госдумы РФ пяти созывов, доктор экономических наук Павел Медведев. — И конечно российское руководство заинтересовано в том, чтобы эти компании платили налоги в нашу казну. Но, к сожалению, я не испытываю оптимизма в оценках перспектив деофшоризации российской экономики.

Для того чтобы такого рода законы реализовывать, нужно иметь более качественную систему государственных институтов: квалифицированные налоговые органы, эффективную полицию, независимые суды, низкий уровень коррупции среди чиновников. Если бы наши власти навели порядок в этих направлениях, антиофшорный закон, возможно, оказался бы ненужным.

Ведь отчего российские фирмы регистрируются в офшорных зонах? Не только потому, что там удается платить меньше налогов, но и потому, что бизнес в офшорной юрисдикции чувствует себя более защищенным.

Принципиально на проект закона Минфина возразить нечего: цель благая. Но борьбу с офшорами, мне кажется, начали не с того конца…

Фото ИТАР-ТАСС/ Александр Рюмин