Жизнь после Крыма

Невозможно сомневаться в том, что присоединение Крыма к России является самым важным событием политической карьеры Владимира Путина. Да что там карьера? Важнейшим событием всей его жизни. И совершенно неважно, какими мотивами руководствовался Путин, принимая решения начать процесс воссоединения Крыма.

Неважно, что им двигало — воля народа Крыма, желание защитить крымчан от террора майдановских подонков, желание отомстить западным «друзьям и партнерам» за беспредельное кидалово с соглашениями от 21 февраля, просто неизъяснимый каприз самодержавного властителя или еще что другое. А может просто звезды так встали.

Важно здесь не это. Важно здесь что воссоединение Крыма означает наступление совершенно новой эпохи в истории постсоветской России. И, разумеется, важно то, что присоединение Крыма делает популярность Путина неизмеримо высокой. И это при том, что Путину в разные периоды его карьеры и так чрезвычайно везло на доверие нашего народа.

Теперь для огромного большинства населения нашей страны Путин перестает быть «меньшим злом» и становится достаточно надолго абсолютным добром, собирателем земель русских. Впрочем, тут дело отнюдь не только в народном мнении, но и в объективных обстоятельствах. Как сказал мне один очень неглупый друг: «Может, этот ваш Путин и родился-то только ради того, чтобы присоединить Крым к России».

Однако все это не отменяет важнейшего вопроса — совместимо ли воссоединение Крыма с тем политическим и социально-экономическим курсом, который Владимир Путин проводит на протяжении всех полутора десятков лет своего правления. А этот курс, что бы ни говорили путинские апологеты, является, с минимальными корректировками, в основном, идеологического характера, прямым продолжением курса первого президента России Бориса Ельцина.

Разумеется, я далек от того, чтобы считать Владимира Путина ответственным за преступления Бориса Ельцина. Когда Путин получил власть, все, что можно было сделать плохого, было уже сделано. Но то, что за 15 лет правления Путина все еще не ликвидированы полностью катастрофические последствия неполных восьми лет ельцинского правления, мягко говоря, вызывает вопросы.

Я уже два раза давал подробное описание путинского курса. Первый раз уже почти 10 лет назад в интервью Борису Межуеву, а второй раз — год назад на «Свободной прессе». И, поскольку мои оценки за это время не изменились, то сейчас я могу позволить себе быть кратким.

Главное, на чем я настаиваю, состоит в том, что, если бы не присоединение Крыма, то у Путина были бы все шансы войти в историю России президентом несбывшихся надежд и не исполненных обещаний. Все, что за эти годы Путин обещал нашему народу, все, за что ему было оказано неимоверное доверие большинства населения, так и не было им выполнено.

За 15 путинских лет Россия так и осталась страной массовой бедности и вопиющего социально-экономического неравенства. Да, путинские апологеты правы, когда говорят, что при Путине уровень жизни поднялся в 10 раз. Однако он все еще остается в полтора-два раза ниже лучших советских лет.

Да, определенные достижения в сфере реиндустриализации и промышленной политики налицо, но уровня развития советской промышленности и сельского хозяйства мы так и не достигли. Да, социальное государство поддерживается на определенном уровне, но социальные обязательства государства все еще гораздо ниже, чем они были в советские годы.

И при этом, за исключением высылки Гусинского и Березовского и уголовного наказания руководства «Юкоса», мы не имеем со стороны Путина больше никаких репрессий в адрес людей, ответственных за преступления ельцинского периода. Путин отделывается невнятными фразами про «лихие 90-е», а Ельцину ставит памятники.

Да, и до присоединения Крыма большинство нашего народа поддерживало Путина. Но поддерживало как «меньшее зло», поскольку все возможные альтернативы Путину на сегодняшний день гораздо хуже, чем он.

И это не говоря уже о том, что такая ситуация в значительной мере связана с тем, что «политическая поляна» зачищена до такой степени именно при Путине. И не говоря о том, что при всех недостатках нынешней либеральной оппозиции, справедливо делающих ее абсолютно неприемлемой для нашего народа, значительная часть критики, высказываемой этой оппозицией в адрес путинского режима, вполне соответствует действительности.

Впрочем, существует точка зрения, в том числе высказанная недавно на «Свободной прессе» младшим Прохановым, что большинство из того, что я принимаю за недостатки путинского курса, является сознательной дезинформацией, которой Путин в течение многих лет обманывает наших «друзей и партнеров».

Эта идея не настолько безумна, как кажется на первый взгляд. В ее пользу говорят неожиданно высокие боевые качества наших вооруженных сил, выявившиеся в ходе крымской операции. В ту же сторону можно интерпретировать и данные о быстром развитии нашей оборонной промышленности за последние 10 лет.

Так что я вполне мог бы поверить в то, что многие олигархические компании на самом деле являются теневыми «черными кассами» путинского государства. Но поверить, скажем, в то, что Сердюков с его девушками воровал «понарошку» для того, чтобы создать у ЦРУ несоответствующую действительности картинку развала российской армии, или в то, что идиотские гайдаровско-кудринские действия Правительства направлены на создание иллюзорной картинки развала российской экономики, я не в силах.

Равно как я не в силах найти тайный дезинформационный смысл в разгроме Академии наук или в том, что владеющие тремя четвертями российской экономики «сто семейств» держат все 15 лет путинского правления свои деньги в офшорах ради дезинформации ЦРУ, МИ-5 и Моссада.

Так что, зная как устроены так называемые «чекистские фирмы» с их шестью, а то и больше, эшелонами прикрытия, я в версию о стратегической дезинформации противника поверить, в принципе, могу, но не больше, чем на десять процентов.

Другое дело, что «после Кипра» наши «большие дяди» поняли всю глубину кидалова со стороны «друзей и партнеров», и взяли курс на деофшоризацию экономики. И понятно, что «после Крыма» этот процесс будет победно продолжаться, вплоть до полной финансовой национализации. И само по себе это, конечно, хорошо, но совершенно недостаточно.

Как и совершенно недопустима ситуация, когда глава государства чуть ли не десять лет проповедует необходимость реиндустриализации, а в этом направлении почти ничего не делается. Да и социальные проекты процентов на восемьдесят оказались одними разговорами.

Так что при всем том, что невозможно отрицать огромного значения для нашей страны воссоединения Крыма, но если этим все и ограничится, то вечно играть на положительном эффекте «покорения Крыма» без серьезных реформ в социал-демократическом и национал-патриотическом направлениях у Путина, на мой взгляд, не получится.

Я очень надеюсь на то, что он это и сам понимает. И если он это действительно понимает, то возможен оптимистический сценарий, то есть долгожданный пересмотр ельцинского курса.

Говоря о таком пересмотре, я имею в виду несколько вещей. Прежде всего, пересмотр макроэкономической политики. Потому что сегодня складывается впечатление, что таких экономистов, как Глазьев или Белоусов Путин держит при себе исключительно для того, чтобы время от времени припугивать либеральных экономистов из Правительства угрозой пересмотра курса, но про себя искренне уверен, что единственной правильной экономической политикой является фридмановский неолиберализм в его вульгарной гайдаровской версии.

Во-вторых, речь должна идти о том, чтобы обществу была продемонстрирована незаконность залоговых аукционов. Я не говорю о том, чтобы всех ельцинских олигархов постигла судьба Ходорковского и Лебедева, но ситуация, когда ельцинские олигархи остаются безнаказанными паразитами на финансах, нефти и госбюджете, абсолютно нетерпима.

И дело тут не только в необходимости хотя бы символического покаяния за воровскую приватизацию в виде хоть какого-нибудь компенсационного налога, а, в первую очередь, в том, чтобы заставить олигархов стать локомотивами реиндустриализации и спонсорами социального государства.

Также народ уже много лет жаждет изменений в сфере миграционной политики.

Ну и, наконец, речь идет хотя бы о минимально отрицательной оценке ельцинского правления.

Другое дело, что, к моему большому сожалению, осуществимость всех этих мер зависит только от одного человека — лично Путина. Если добавить к этому, что Путин все годы своего правления не считает нужным рассказывать о своих планах ни народу, ни образованному классу, то ситуация для человека, лишенного монархических комплексов, становится, на мой взгляд, абсолютно невыносимой.

Путин ведет себя в точности как последние монархи романовской династии. То есть как человек, отвечающий исключительно перед Богом, а никак перед подвластным ему народом. Пожалуй, «крымская речь» Путина была чуть ли не первой его попыткой объясниться с нашим народом за столько лет.

Конечно, благодаря особенностям нашей истории, монархические комплексы присутствуют у подавляющего большинства из нас. И это одна из причин, почему Путину все сходит с рук. Другой важнейшей причиной является то, что, несмотря на всю массовую бедность и социальную несправедливость, живем мы при Путине все же много лучше, чем при Ельцине — и в плане благосостояния, и в плане безопасности.

Однако именно это удовлетворение нашего народа улучшениями уровня жизни и уровня безопасности при Путине говорит о том, что у нас кроме монархических комплексов присутствует, причем в гораздо большей мере, чем эти комплексы, совершенно рациональное поведение.

И если уровень и качество жизни в ближайшие годы повысится по-настоящему существенным образом хотя бы до регенерации позднесоветских уровня и качества жизни, то, разумеется, наш народ простит Путину социальную несправедливость и памятники Ельцину.

Но если не произойдет ни существенного улучшения жизненных условий, ни хотя бы символического покаяния режима за ельцинские преступления, то «крымская радость» достаточно быстро развеется.

И хотя в российскую историю Путин все равно войдет как человек, вернувший в Россию Крым, но на его популярности и уровне доверия к нему это не отразится. Впрочем, независимо от всего, о чем я здесь говорил, возвращение Крыма все равно дело хорошее само по себе, за что Владимиру Путину от меня лично большое спасибо.

Фото ИТАР-ТАСС/ Зураб Джавахадзе