«Первый Украинский фронт» нуждается в поддержке

Положение дел в России, включая и экономическую ситуацию, сложное, если не характеризовать это жестче. Но уныния нет. Почему? Потому, что есть подъем — эмоциональный, связанный с воссоединением с Крымом.

Но на этом дело ведь не закончено. Судьба Украины как была, так и остается под вопросом. Значит, под вопросом судьба и будущей конфигурации нашего экономического пространства — того, в рамках которого нам придется развиваться. Хотим того или нет, но все же с опорой преимущественно именно на свои собственные силы.

О рефлексии позерской и сущностной

Некоторая часть нашей интеллигенции позицией и действиями России недовольна, выступая, вроде как, с «высокоморальных» позиций: мол, не действуем ли мы как агрессоры, не разжигаем ли гражданскую войну на территории чужого государства?

Что ж, просто отмахнуться от этих вопросов нельзя. Кто станет спорить с тем, что мир лучше войны, а агрессор должен получать отпор? Проблема одна: а есть ли у нас выбор между миром и войной (к счастью, пока не в самых масштабных и варварских формах), и кто в этой ситуации, по большому счету, на самом деле агрессор?

В целом, не углубляясь в детали (о которых я ранее писал неоднократно), поясню. Происходящие ныне события я трактую не как перешедшие в военную стадию (как будто ранее они были сугубо мирные), а как более рельефно выявившие готовность Запада ломать правила игры, если они не ведут к их безусловному выигрышу. И, соответственно, выявившие положение нашей страны как находящейся в состоянии непрерывной войны, ведомой не нами, но против нас. Ведомой методами, иными, нежели, например, во времена Второй мировой.

Особенность ситуации еще и в том, что защищать своих и свои стратегические интересы России приходится на формально юридически не своей территории, что делает задачу значительно более деликатной и сложной.

Такая оценка ситуации диктует несколько иные акценты в ее описании, а также и определенную сдержанность в части критики действий своих (в данном случае — наших властей).

Наблюдать или вмешиваться?

У нынешнего украинского вопроса есть две основные составляющие: формально юридическая и сущностная.

Формально юридически позиция России ясна и однозначна: мы морально поддерживаем силы, восстающие против киевских путчистов, но пока не признаваемые нами киевские «власти» не осуществляют массированного жесткого силового подавления восстающего народа, открыто не вмешиваемся. Но не менее существенен и вопрос другой: а вмешивается ли Россия скрытно, не официально?

Допустим, не знаю. Но если завтра выяснится, что все же вмешивалась, то как к этому относиться? Должны ли мы это осуждать? Должны ли мы этого, может быть, стыдиться?

Чтобы определиться с тем, должна ли Россия вмешиваться всеми возможными способами в нынешние дела на Украине, давайте определимся с вопросом сущностным.

Об Украине прежней

Суть современного украинского вопроса в том, что, к сожалению, при всем уважении к украинскому народу, Украина не стала на геополитической карте мира самостоятельным субъектом. Впрочем, здесь давайте без иллюзий — как и абсолютное большинство государств в мире.

Украина осталась лишь объектом тяжбы между превосходящими ее конкурирующими силами, тянувшими ее в свою сторону. Субъектом же она была лишь в рамках некоторых правил игры, в соответствии с которыми юридически значимые решения должны оформляться легитимными и признаваемыми мировым сообществом органами власти государства. Государства, остающегося, в частности, после присоединения к ЕС, формально суверенным, но фактический статус которого, с моей точки зрения, вполне адекватен статусу государства, аннексированного более крупным образованием. Применительно же конкретно к Украине ни о каком присоединении к ЕС, как известно, речь даже и не шла — всерьез вопрос стоял лишь о «добровольном» переходе в статус государства, зависимого от ЕС, по существу — современной колонии.

Об Украине не реализованной

Могло бы быть иначе? Теоретически — да.

Решение могло бы быть не формально закрепляющим фактическую аннексию Украины (или ее частей) той или иной стороной, а выражающее осознанную волю народа в случае, если бы, во-первых, был бы более или менее единым сам народ. И, во-вторых, если бы по этому вопросу он имел бы более или менее единую волю, да еще и которую был бы способен реализовать, навязать своей власти. В том числе, особенно, если бы эта воля заключалась в том, чтобы не сдаться той или другой конкурирующей более мощной силе, но стать на длительный исторический период некоторым самостоятельным центром, балансирующим между конкурирующими силами.

Надо признать, что какое-то время это в некоторой степени даже и удавалось. Но только за такую истинную самостоятельность тоже нужно платить — напряжением всех сил и отказом от тех преференций, которыми вас заманивают добрые соседи — соперники за втягивание в свою орбиту влияния.

Хватило ли у Украины сил и стремления к истинной самостоятельности для последовательного проведения такой политики внеблокового развития и нейтралитета? Вопрос отнюдь не риторический: может быть, и хватило бы, если бы не…

Об Украине уничтоженной

Здесь, пожалуйста, внимание: мне крайне не симпатичен режим Януковича — продажный и олигархический, но разве об этих его качествах речь? Наш-то собственный — чем в этом смысле лучше? Но важно, что режим Януковича до последнего момента своего существования так и не сдал Украину окончательно ни одной из конкурировавших за нее сторон. И именно потому, что в последний момент, в том числе, под российским давлением, притормозил окончательную сдачу страны под ЕС, этот режим и был свергнут. Свергнут силами, заинтересованными в сдаче страны под контроль Запада. После чего Украина окончательно превратилась из потенциального субъекта мировой политики в… объект дележа.

Почему? Да потому, что весь суверенитет абсолютного большинства современных государств держится отнюдь не на том, что написано в конституциях, но, прежде всего, на тех правилах игры, о которых договорились крупные державы, конкурирующие за влияние и власть в мире. В рамках этих правил всякое сравнительно малое государство либо включается в какую-то блоковую структуру и тем обеспечивает себе защиту, либо стремится к подлинной самостоятельности, балансируя между центрами силы и опираясь на взаимное сдерживание сторон.

Пока эти правила никто не ломает, пока сами сравнительно малые государства не допускают грубого вмешательства в свои внутренние дела центров силы, под зонтиками влияния и защиты которых они не находятся, у сравнительно малых государств есть шанс оставаться субъектами мировой политики. В пределах разумного, то есть, в пределах имеющихся сил и ресурсов, есть шанс более или менее самостоятельно определять свой собственный путь. Но если только эти правила кто-то радикально взламывает, как это, например, только что произошло на Украине в связи с инспирированным и организованным Западом госпереворотом, то государство превращается в … территорию. Просто территорию, в отношении которой центры реальной силы, так же, как и раньше, реализуют собственные конкурирующие планы и интересы, но только уже иными методами. И методы эти открыто продемонстрировали нам, прежде всего, США — отправив на поправку дел на Украине, то есть, на помощь свергнувшей законную власть хунте, три сотни (лиха беда — начало) своих бойцов из «частного» военного формирования.

Об Украине будущей

Что ждет нас и Украину впереди? А вот здесь, как раз, на первое место выходят люди. На этот раз — не как объект, а именно как субъект строительства своей собственной судьбы.

Парадокс нынешнего этапа истории: Украина как государство (фактически, разрушенное Западом) — все менее субъект истории, но зато сами украинцы и русские, живущие на нынешней Украине — самый непосредственный субъект истории и строительства собственной судьбы.

За бесконечными спорами о демократии, мы порой упускаем такую «малость», как необходимость ее прямой реализации в определенных случаях отнюдь не только через формальные процедуры, но, прежде всего, через стихийную самоорганизацию людей ради достижения своих интересов, а также и через военную (в данном случае — оборонительную) самоорганизацию. Это — большая и тяжелая работа, с огромным риском для жизни. Но только через эту работу и возможна ныне реализация жителями Украины (а меня интересует судьба, прежде всего, юго-востока этой страны) собственной воли, защита своих интересов.

Должна ли Россия помогать жителям юго-востока Украины в этой самоорганизации и в защите от противника всеми возможными способами? Да еще и в условиях, когда присутствие на украинской земле американских «частных» военных формирований никто не отрицает?

Вопрос из невинного «высокоморального», мол, не разжигаем ли мы войну на чужой территории, превращается в риторический: простим ли мы себя, если не поможем?

Понятно, что в этом случае речь идет даже не о федерализации Украины: не бывает и не может быть таких «федераций», чтобы одна часть — с НАТО, а другая — с противостоящей силой. Речь о праве тех, кто хотел бы самоопределиться в союз с нами, сделать это. А также о нашей — здесь скрывать нечего — совершенно недвусмысленной жизненной заинтересованности в этом.

И о будущей России

Парадокс ситуации в том, что писать о внутренней российской ситуации и политике в более или менее, не то, что светлых, но даже хотя бы и обнадеживающих тонах, как было, так и остается чрезвычайно сложным.

Так, недавно, выступая в некоей «Школе здравого смысла» (вроде, на основе выпускников Военного института иностранных языков — запись выступления обещали выложить в сеть), я предварил свое выступление двумя вопросами на осмысление ситуации:

— есть ли противоречие между, с одной стороны, действиями России по Сирии и теперь по Украине и Крыму, и, с другой стороны, по присоединению к ВТО и разгрому РАН?

— есть ли противоречие между действиями России по присоединению Крыма, с одной стороны, и, с другой стороны — внесенным недавно Президентом в Думу законопроектом о создании в Крыму «игорной зоны»?

Один из участников этого мероприятия высказался обнадеживающе — в том смысле, что, в конце концов, все противоречия будут устранены, мол, просто «еще не время».

Что ж, с трудом, но допускаю. Вопрос один: а что с образом нашей нынешней России, в которой решать вопросы радикального разворота от все еще продолжающегося уничтожения (с попутным разворовыванием) страны к развитию — «еще не время», а создавать в героическом Крыму «игорную зону» — время? Тот ли это образ России, который содействует выбору жителей юго-востока Украины безусловно и решительно в пользу воссоединения с нами?

Соответственно, если мы хотим видеть русских и украинцев, живущих на юго-востоке Украины, своими союзниками и, надеемся, соотечественниками, не пора ли нам, все-таки, одновременно взяться и за свою страну — Россию? Например, решительно прекратить (и закрыть все соответствующие планы) всякую приватизацию российских стратегических активов в пользу англичан, японцев и иных стратегических союзников США? И не меморандумы в ВТО посылать с бессильными жалобами на то, как США, вводя против нас санкции, правила ВТО игнорируют, а решительно выйти из этой организации? И пресловутое «бюджетное правило» отменить? И вообще, как кто-то точно пошутил: не пора ли, наконец, воссоединить с Россией и, например, … Вологодскую область?

Без создания там затем «игорной зоны», разумеется…

Фото: РИА Новости/ИТАР-ТАСС