Бывшая Украина: клубок глобальных инициатив

Украинская катастрофа знаменует начало новой Мировой войны (холодной или «горячей» — это уж как повезет) не потому, что, в отличие от прошлых разжигаемых США конфликтов, касается нас непосредственно и потому производит глубокое и страшное впечатление.

Конечно, «гвоздь в моем сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете», — но в данном случае речь не о традиционной интеллигентской мании величия.

Мировая война началась потому, что на Украине столкнулись практически все существующие сейчас глобальные интересы, за исключением разве что политического ислама.

Организаторы катастрофы, безусловно, США — и потому заслуживают описания их разнообразных (и частично противоречивых) интересов в первую очередь. Американская элита как целое, объединяющее глобальные капиталы и национально ориентированную бюрократию, взрывает Украину, чтобы отсечь Евросоюз от Китая.

В условиях нехватки спроса, нарастающей по мере приближения к срыву в глобальную депрессию, доступ на рынки становится абсолютной и при этом всевозрастающей ценностью. Для захвата европейского рынка США выдвинули концепцию создания трансатлантической зоны свободной торговли, которой евробюрократия, подмявшая сохранившие адекватность старые национальные европейские элиты, в силу своей рабской (и не только интеллектуальной) зависимости от них не в силах противостоять.

Одновременно с ними на европейский рынок нацелился Китай, для которого в силу неизлечимо экспортной ориентации его экономики завоевание новых рынков становится вопросом выживания.

Морские транспортные пути подконтрольны американскому флоту. Несмотря на спуск на воду в следующем году двух авианосцев (что делает Китай второй океанской державой мира), США могут внезапно парализовать любые морские перевозки. Поэтому стратегически морские пути, как бы дешевы они ни были, на те рынки, где Китай будет конкурировать с США, могут быть для него лишь вспомогательными.

Понимание этого породило концепцию «нового Шелкового пути» (в точном переводе «пояса») из Китая на рынки Европы (которая будет все более восприимчива к китайским товарам по мере разрушения своей экономики американской конкуренцией в рамках евроатлантической зоны свободной торговли) по континенту, вне досягаемости для США.

Страны Восточной Европы, европейские лишь экономически, а политически контролируемые США, также не являются приемлемой для Китая транзитной зоной.

Именно поэтому Китай добился от Януковича согласия на создание транспортного узла в Крыму (при нелепости этого проекта с сугубо транспортной точки зрения). В свою очередь, США и их бездумные европейские сателлиты «зажгли» Украину так спешно, именно чтобы сломать этот проект. Кстати, их истерическая реакция на воссоединение Крыма с Россией была вызвана в том числе и возможностью возрождения этого проекта (вероятно, теперь они потребуют от стран Черного моря транспортной блокады Крыма).

Роль бывшей Украины в стратегии Китая очевидна из изложенного; с учетом того, что Крым без Новороссии — «чемодан без ручки», Китай объективно заинтересован в выделении как минимум Юга из охваченной гражданской войной территории в относительно стабильное и благополучное образование. Ведь без него глобальные транспортные коммуникации через Крым будут требовать чрезмерных усилий по своему поддержанию и в целом находиться в постоянной опасности.

Однако интересы США на бывшей Украине этим не исчерпываются. Помимо отсечения Евросоюза от китайских товаров, зажженная территория Украины прекрасно может отсечь ее и от российского газа, вынудив приобретать дорогой американский сланцевый газ, экспорт которого начнется с 2016 года.

Разумеется, этот экспорт не будет масштабным: в силу технологических особенностей наращивать добычу сланцевого газа можно лишь до определенного уровня, а приоритетом США является укрепление своей конкурентоспособности за счет поддержания дешевизны энергии на их внутреннем рынке. Кроме того, главной целью американского экспорта станет рынок Японии, где газ существенно дороже, чем в Европе.

Однако эти соображения не учитывают бюрократической разобщенности американского госаппарата, различные фрагменты которого способны проявлять колоссальное рвение и выдающуюся эффективность для достижения частичных, локальных целей, даже совершенно ненужных с точки общей американской стратегии.

Поэтому бывшую Украину могут уничтожать и просто «на всякий случай», чтобы при возникновении потребности пресечь российский газовый экспорт в Европу, какой бы низкой ни была вероятность ее возникновения, это можно было сделать в один день.

Значительно более важным (но ведущим к тем же последствиям) фактором является то, что создание зоны свободной торговли с ней существенно укрепит экономику Евросоюза, который является не только политическим сателлитом, но и экономическим конкурентом США. Это заинтересовывает последних в том, чтобы к моменту получения европейцами свободного доступа на украинский рынок тот прекратил существование, а страна превратилась в руины.

Разумеется, американский бизнес — от «Вестингауза» (замена которым российского топлива на украинских АЭС в случае успеха принесет 1 млрд. долл. дохода в год; только эта операция, даже без организации в районе Чернобыля общеевропейского хранилища отработанного ядерного топлива, с лихвой окупит все затраты США на организацию нацистского переворота), до вошедшего в капитал частных военных компаний гиганта по производству генно-модифицированной продукции «Монсанто», — заинтересован в захвате украинской экономики. Родственники руководителей США уже вошли в руководство компаний, нацелившихся на украинские нефть и газ; объектом американских интересов является также газотранспортная система.

В этом интересы американского бизнеса соответствуют интересам бизнеса европейского, в первую очередь немецкого, нацелившегося на черноземы, электроэнергетику (кроме атомной), речные и морские порты (принадлежащие на Украине государству), химическую промышленность и угольный бизнес (особенно важный в условиях «угольного ренессанса» европейской энергетики).

Однако контроль над ресурсами, в отличие от контроля над рынками, не заинтересовывает в сохранении нормальной жизни осваиваемой страны; примеры же бесперебойного функционирования экспортной инфраструктуры в условиях жесточайших внутренних конфликтов дает вся новейшая история Африки.

Кроме того, реальный сектор всегда (по крайней мере, до срыва мира в глобальную депрессию с выжиганием наиболее спекулятивных рынков) качественно слабее финансового. Поэтому та часть реального сектора, которая заинтересована в сохранении нормальной жизни на территории бывшей Украины (так как электроэнергию и газ кто-то должен потреблять, а порты должны быть загружены не только экспортными грузами), будет проигрывать глобальному (в первую очередь американскому) финансовому сообществу, которому нужен на этой территории самоподдерживающийся хаос, желательно, распространяющийся на Россию.

Способ этого распространения прост и блистательно выражен Псаки (которую на фоне Киссинджера считают дурой и которая на самом деле — на фоне Керри и Обамы — является мыслителем): «Я ничего не знаю, но виновата Россия».

Причина столь разрушительной мотивации проста и действенна: именно благодаря ей мир, балансируя на грани глобальной депрессии с 2001 года, все еще не сорвался в нее.

Фундамент глобальной финансовой системы — государственные облигации США. Чтобы наращивать американский долг, надо поддерживать спрос на них. Государства не могут скупать их по разным причинам: у Евросоюза нет денег, Китай хочет гарантий от обесценения доллара (в котором заключается весь смысл системы), а возможностей Японии, даже после преодоления последствий Фукусимы, недостаточно для нужд американской экономики.

Значит, в американские ценные бумаги надо загнать глобальный спекулятивный капитал — благо его масштабы растут (в том числе потому, что крупные экономики, противодействуя угрозе депрессии, замещают сжимающийся коммерческий спрос растущим государственным, и эта «накачка», неминуемо не полностью контролируемая, питает глобальный бизнес).

Для этого его надо смертельно испугать, наращивая масштабы хаоса, погружая в него все новые территории и создав США как организатору этого хаоса репутацию единственной «тихой гавани» мира.

Вся политика США, начиная с уничтожения Югославии, была подчинена этой цели.

К настоящему времени она выработала свой ресурс: от наращивания долга требуется переходить к его списанию, от расширения зоны хаоса — к полномасштабной катастрофе. Если вслед за Украиной удастся «зажечь» и Россию, эта задача будет решена за наш счет; однако, поскольку это пока не получается, наиболее вероятным путем следует считать мобилизацию политического суннитского ислама (еще в Каирском университете провозглашенного Обамой, по сути, инструментом американской политики) на уничтожение Израиля и последующее его натравливание на Иран.

Слабейшим звеном отжившей, государственной организации исламского мира является Саудовская Аравия: смерть (формально от старости) ее нынешних руководителей позволит при помощи драматических терактов (например, во время хаджа) уже этой осенью превратить ее в ядро качественно нового социума, способного при структурирующей роли саудовских военных стать «новыми кочевниками» и решать серьезные региональные задачи.

Таким образом, глобальный бизнес и США как государство заинтересованы в хаотизации Украины. Часть европейского (в основном немецкого) бизнеса, желающего захватить производительные активы, ориентированные в том числе на ее внутренние нужды, и потому нуждающиеся в стабилизации, слаба и не способна серьезно скорректировать даже внутреннюю политику своих стран.

Китай не имеет ни возможностей, ни желания реализовывать свои интересы на бывшей Украине, полагая, что России придется реализовать обязательства Януковича по созданию крымского транспортного узла и взять на себя всю полноту обязательств по обеспечению его безопасности.

В этой ситуации единственным реальным источником нормализации жизни на Украине может быть Россия, — но ее государство не только не имеет своих глобальных целей и не сознает своих потенциальных возможностей, но и не является чем-то целостным. Огромную роль продолжают играть «пятая колонна» либерального клана, ориентированного на обслуживание интересов глобального бизнеса против интересов России, и «офшорная аристократия», готовая, подобно Януковичу, на любые уступки ради сохранения своих европейских и американских активов.

Строго говоря, после воссоединения с Крымом российское государство не демонстрировало внятных признаков служения интересам России и ее народа.

Робкие патриотические предположения о разложении украинской армии не оправдываются: вооруженные силы сколачиваются ударным финансированием, террором и интеграцией в них идейных нацистов. Только численность боевиков «Правого сектора» выросла по завершении нацистского переворота уже на порядок. Разрушение экономики сделает службы карателям единственным способом прокормиться, что дополнительно укрепит военную компоненту нацистского режима.

Ожидающие весеннего восстания Новороссии по социально-экономическим причинам не учитывают парализующего воздействия террора и пропагандистского зомбирования. Кроме того, ключевые регионы Новороссии входят в каганат Коломойского, а в раннефеодальном обществе не действуют привычные для современных аналитиков закономерности.

Россия продолжает на Украине политику невмешательства, являющуюся по сути попустительством агрессору, терпя даже обстрелы своей территории и налеты на нее. Реальная помощь ополченцам Востока, насколько можно судить, носит частный и преимущественно гуманитарный характер; она позволяет лишь надеяться на их выживание, но не дает возможности планировать необходимый для стабилизации Украины и запирания нацистской чумы в «великой Украине от Львова до Тернополя» освободительный поход на Киев.

А это значит, что вынесенный в заголовок статьи термин «бывшая Украина» с каждым днем все в большей степени становится реальностью.

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 года — «Коммунист»).

Фото: ИТАР-ТАСС/ Зураб Джавахадзе.