Воссоединение с Галичиной

На фоне того, как Россия вместе со всей Европой отмечает столетие начала Первой мировой войны, мало кто вспомнил о еще одной памятной дате, связанной с этим историческим событием и дающей ключ к пониманию тех процессов, что сегодня происходят на Украине. 5 (18) августа 1914 года, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич издал манифест «Русскому народу!», в котором объявил о намерении присоединять к России земли, ныне именуемые Западной Украиной.

«Братья! Творится суд Божий. Терпеливо, с христианским смирением в течение веков томился русский народ под чужеземным игом, но ни лестью, ни гонением нельзя было сломить в нем чаяний свободы. Как бурный поток рвет камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению. Да не будет больше подъяремной Руси. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой великой и нераздельной России. Да свершится Промысл Божий, благословивший дело великих собирателей земли русской.

Да поможет Господь Царственному своему Помазаннику Императору Николаю Александровичу всей России завершить дело великого князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретенье русской рати. Освобождаемые русские братья! Всем вам найдется место на лоне матери-России. Не обижая мирных людей, какой бы они ни были народности, не полагая своего счастья в притеснении иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца свои к Богу с молитвой за Россию и за русского Царя".

Речь идет о землях Червонной Руси или Галиции, которые были частью Киевской Руси до ее распада, затем стали частью Галицко-Волынского княжества. В 1340-м году Галиция отошла к Польше, в составе которой она пробыла под названием Русское воеводство вплоть до XVIII века. В составе Речи Посполитой жители Западной Руси назывались русинами, сами они испокон веков называли себя рускими (с одним «с»). В 1772 году в результате второго раздела Речи Посполитой Галиция под названием Королевство Галиции и Лодомерии вошла в состав Австрии. Именно в составе Австро-Венгерской империи Галиция встретила 1914 год — год начала Первой мировой.

Идея собирания всех древнерусских земель, утраченных в XIV—XVII вв, под российской короной была не нова. Екатерина II не раз думала о присоединении Галицкой Руси. В 1794 году она писала А.В.Храповицкому: «…со временем, обменяем у австрийского императора польские губернии на Галицкую Русь, благо Галиция ему совсем не кстати». Александр I же после победы над Наполеоном и восстановления статуса кво (Наполеон временно восстановил польское государство) во время Венского конгресса не воспользовался возможностью для такого обмена: он был увлечен строительством Польского царства в составе России. Больше российское правительство не предпринимало никаких попыток оспорить статус Галиции, даже в 1849 году, когда Россия фактически спасла Австрию от полного развала. Идея оставалась идеей фикс наподобие идеи освобождения Константинополя. Вплоть до 1914-го года, когда предоставился шанс отобрать у Австрии исконно русские земли, тем более, что Австрия первой начала войну.

Однако к этому времени население Галиции оказалось разделенным на два непримиримых лагеря. Еще со второй половины XIX века в среде галицких русинов шло противостояние двух национальных движений — русского, отстаивавшего культурно-национальное единство русского народа, приверженцы которого стремились к вековой мечте — воссоединению с Россией, и созданного ему в противовес украинского. «Украинофилы» стремились внушить галичанам, что они, как и российские малороссы, принадлежат не к русскому, а к отдельному -«украинскому» народу. Естественно, последние активно поддерживались властями Галиции, Австро-Венгрия, начиная с 60-х годов XIX века, проводила политику, нацеленную на развитие «украинофильского» движению в противовес «русофильскому» (или, как его называли противники — «москвофильскому»). За несколько десятилетий поляками и австрийцами было создано движение, создавшее основу того, что сегодня украинские националисты называют украинским народом. С самого начала сторонники этого движения были воспитаны в духе лютой ненависти к России.

Противостояние это нередко принимало агрессивные формы, которые особенно ужесточились перед и в первые месяцы войны Австро-Венгрии с Россией. Это проявлялось как в постоянных нападках, в призывах «завесить кацапское стерво на сухих вербах» (ср. «москаляку на гиляку»), так и в доносах и обвинениях в государственной измене, что давало властям повод для репрессий в отношении «русофильского» движения. Если в мирное время репрессии не имели массового характера, то начавшаяся война позволила «украинофилам» устроить кровавую расправу над своими идейными противниками. Надо отметить, что к началу войны при активной поддержке австрийских властей, «украинофилам» удалось захватить ключевые позиции в политической и культурной жизни Галиции.

Уже в день объявления в Австро-Венгрии всеобщей мобилизации, 31 июля 1914 года, начались аресты русских политических и общественных деятелей, была прекращена деятельность многих организаций, жителям обещалось вознаграждение за выявление «русского шпиона». Началась настоящая «шпиономания», переходящая в паранойю. С помощью доносов и обвинений в «русофильстве» сводили и личные счеты, т.к. обвиняемого могли казнить без суда и следствия. Тюрьмы Львова и других городов оказались переполнены.

В то же время идеологи «украинофильства» восприняли войну как свой «звездный час»: теперь они могли не только расправиться со своими идейными врагами, но и, рассчитывая на поражение России в войне, начали грезить о захвате российской Украины, к которой они причисляли также северное Причерноморье, Дон и Кубань.

Сразу после объявления мобилизации во Львове состоялось собрание руководителей трех украинских партий: национал-демократической, радикальной и социал-демократической, чтобы создать межпартийную организацию, в чьи задачи входило руководство политической деятельностью украинцев, а также формирование подразделения украинских добровольцев. Так был создан общий национальный совет, получивший название «Головна Українська Рада» (ГУР), а также легион военных добровольцев под названием «Украинские Сечевые Стрельцы». «Победа австро-венгерской монархии будет нашей победой. И чем большим будет поражение России, тем скорее пробьет час освобождения Украины» — говорилось в одном из манифестов ГУР. А вот строки из воззвания к украинскому народу «Союза Визволення України» (СВУ): «К нашему счастью войско австро-германское сильнее царского. Уже бегут перед ним царские генералы. Уже австрийцы вступают на Украину. Настает наше время!»

В то же время 2 (15) августа Карпато-Русский Освободительный Комитет выслал на имя Николая II телеграмму, в которой просил «всемилостивейше принять исстрадавшуюся в многовековой лютой чужеплеменной неволе Карпатскую Русь в родное лоно Великой Русской Семьи и завершить святое историческое посланничество собирания Земли Русской». Ответной реакцией было одобрение царя, нашедшее одобрение в манифесте великого князя Николая Николаевича.

В первые же месяцы войны русской армии удалось занять почти всю Галицию. Верхушка украинофильского движения была вынуждена бежать вглубь Австрии. Однако уже в 1915-м году Галиция была оставлена российскими войсками в результате германского наступления. Дальше были еще несколько лет войны, плавно перешедшей в гражданскую, Западно-Украинская народная республика, затем в 1921-м году в результате распада Российской и Австро-Венгерской империй Галиция перешла к Польше, в составе которой просуществовала по 1939 год. Затем по пакту Молотова — Риббентропа Восточная Галиция и Западная Волынь, а также Буковина и часть Бессарабии стали были присоединены к УССР, но ненадолго — началась Вторая мировая. Именно в период господства поляков и немцев украинский национализм сформировался окончательно, приняв самые отвратительные и агрессивные формы, называемые сегодня бандеровщиной, на годы советской власти, загнанной в схроны и поднявшей голову после распада СССР. .

Но вернемся к Первой мировой. С начала войны настроение населения Российской Украины ничем не отличалось от общероссийских настроений — это были дни неповторимого патриотического подъема всех народов России. К слову, никакого украинского сепаратизма, вопреки заверениям украинских историков, в России отродясь не было. Не было его и в период Первой мировой. В те годы отдельной украинской политической жизни попросту не бсуществовало: украинские политически е и общественные деятели активно участвовали в работе общероссийских партий и общественных организаций, даже те, кто стоял на пораженческих позициях, выступали лишь за прекращение империалистической войны, но никак за отделение Украины от России.

Российское «украинство» отличалось от галицийского прежде всего тем, что не мыслило себя вне всего русского. В то время, как галицкие «украинофилы» считали себя единственными потомками Киевской Руси (в то время, как «москали» в их понимании были наследниками Орды, «империей, поработившей Русь»), российские украинцы были солидарны с галицкими «москвофилами», которые связывали себя с общерусской идентичности. Собственно термин «Украина» появился во времена польского владычества. Украиной называли окраину Речи Посполитой (а не России, как многие думают), всех, кто жил там, называли украинцами, причем это были не только русины, но и, к примеру, служилая польская шляхта, оказавшаяся на «окраине». После воссоединения с Россией термин «Украина» и «украинец» активно использовался наравне с терминами «Малороссия» и «малоросс» применительно к конкретной территории и ее населению, а не как обозначение отдельной нации.

В этом свете нет ничего удивительного, что украинцы, ощущая себя органической частью России, никакого отдельного украинского мнения по вопросу войны не имели. Даже будущий руководитель украинского национального движения С.Петлюра в те годы издал декларацию, в которой говорилось, что для украинцев есть лишь один выбор между Россией и Австрией — выбор в пользу России и что, украинцы должны совестно и честно выполнить свои обязательства перед государством.

В течение войны настроения украинцев не менялись, не6смотря даже на то, что в целях противодействия австрийской пропаганды, подстрекающей на государственную измену, правительство вынуждено было предприняло ряд ограничительных мер для украинской печати, зная ее тесные связи с украинскими организациями в Галиции. Украинофильские организации, например, СВУ, активно вели пропаганду за расчленение России не только среди иностранцев и военнопленных, но и в среде российской армии, пытаясь разложить ее путем разжигания межнациональной розни. Однако особых успехов они не добились — до самой революции во всей российской армии не зафиксировано ни одного конфликта на национальной почве. Деятельность СВУ нашла незначительную поддержку разве что в кругах интеллигенции, придерживающейся социал-шовинистических взглядов. При этом многочисленные революционеры внутри российской Украины в подавляющем большинстве вели пораженческую пропаганду…

В это же время десятки тысяч украинцев- малороссов были офицерами российской армии, зачастую занимая самые высшие должности, командуя полками, дивизиями, корпусами и армиями, они доблестно защищали общую родину — Россию и за все время войны не было ни одного случая, чтобы украинцы — офицеры российской армии переходили к немцам, обещавшим им независимость. Об этом нет упоминаний даже в украинофильской исторической литературе, где подобные случаи непременно были бы отмечены.

Возвращаясь к Галиции, следует отметить, что в короткий период воссоединения с Россией было сделано важное открытие: несмотря на многие столетия раздельной жизни ощущение народного единства со всей Русью у населения Западной Руси не умерло, что подтверждается той поддержкой, которую пророссийски настроенные галичане оказывали наступающей царской армии, вопреки заверениям современной украинской пропаганды о «вековечной вражде» украинцев с «москалями». Сегодня украинские «историки» обвиняют Россию в «насильственной русификации» в занятых областях Галиции, умалчивая тот факт, что «русификация» та по сути была возвращением к тем временам, когда еще не была проведена «украинизация», а Галицкая Русь стремилась к воссоединению с Россией, что присоединение Галиции было поддержанным значительной частью населения «освобождением от польско-католического влияния», а не «оккупацией»,.

Сегодня сложно сказать, кого тогда в Галиции было больше: «москвофилов» или «украинофилов», каждая сторона считала себя большинством и выступала от имени всей Галиции. Если общественность открыто выражала свои симпатии, народные массы, приученные жить веками под иностранным владычеством, предпочитали в мирное время свои взгляды никак не проявлять. Точно так же, как тогда существовало два противоборствующих лагеря, сегодня существует две диаметрально противоположные точки зрения на целесообразность присоединения Галиции к России. Многие считают это исторической ошибкой, обосновывая свой взгляд тем, что, находясь с XIII века вне «русского мира», Галиция превратилась в чужеродный элемент, который был просто опасен, так как являлся источником распространения националистической и русофобской идеологии в среде в подавляющем большинстве пророссийски настроенных украинцев.

Еще перед самым началом Первой мировой, в феврале 1914 г. бывший российский министр внутренних дел П. Н. Дурново в своей записке писал про Галицию: «Нам явно невыгодно, во имя идеи национального сентиментализма, присоединять к нашему отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь. Ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан, сколько мы получим поляков, евреев, украинизированных униатов? Так называемое украинское или мазепинское движение сейчас у нас не страшно, но не следует давать ему разрастаться, увеличивая число беспокойных украинских элементов, так как в этом движении несомненный зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, при благоприятных условиях могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».

Директор Центра евразийских исследований Владимир Корнилов как раз считает ошибочным осуществленное Сталиным присоединение Западной Украины:

— В начале Первой мировой войны была масса завышенных ожиданий, не подкрепленных ничем, кроме эмоций и слепой веры. Так же верили в то, что легко и быстро Россия закрепит за собой Босфор и Дарданеллы или объединит под свое крыло юго-славянские народы, которые будут пылать вечной благодарностью к Матушке-России за избавление от неволи. Можно сказать, что Россия относилась тогда к геополитике гораздо менее цинично, чем иные страны, подменяя расчет и знание ситуации благими пожеланиями и лозунгами.

То же самое можно сказать и относительно галицкого вопроса. Да, в Галиции была тогда сильна «москвофильская» партия. В российской прессе присутствовали в основном статьи «москвофилов», но о реальной ситуации, о реальном общественном мнении того края было мало что известно…

Что касается Сталина, я считаю, он совершил ошибку, присоединив Галицию к советской Украине. Неудачный опыт украинизации уже выявил к концу 30-х пагубность галицизации и украинского языка, и украинской литературы. Вопросы безопасности и осознания скорого начала глобальной войны требовали создания буферных государств на границе с СССР, а не втягивания их в сам Союз и, соответственно, кардинального переоборудования и границы, и всей системы безопасности в целом. Поэтому Галицию можно и нужно было втягивать в зону своего влияния, но присоединять его к СССР и тем более к УССР было ошибкой.

«СП»: — Может ли этот вопрос еще раз быть когда-либо поднят и есть ли вообще перспектива у Галиции в составе «русского мира» и евразийских интеграционных проектов?

— В таких вопросах никогда нельзя говорить «никогда». Идея единства южных славян зрела и развивалась в среде хорватов поначалу гораздо сильнее, чем среди сербов. А прошло несколько десятилетий — и хорваты самозабвенно разрушали созданный ими же союз. Что не исключает того факта, что лет через 50 хорваты вновь будут стремиться к объединению.

В свое время Малороссия долго и унизительно просилась под крыло Москвы, а та усиленно отбивалась от такого «подарочка». А что теперь? Зачастую все решается исходя из угроз, которые ставят на грань выживание целые страны и народы — и тогда те рады пойти на любой союз, даже со своим вчерашним противником…

Однако если мы говорим о Галиции, ближайшие десятилетия она будет жить среди созданных ею русофобских мифов и бандеровских нарративов. Мне кажется, надо дать ей возможность переболеть этим, но при этом оградить соседей от пагубного влияния данной идеологии. Галичина времен Черновола долго боролась за федерализацию, за автономию — мне кажется, настало время поддержать эти давние стремления

«СП»: — А можно ли в связи с этим сегодня назвать украинцев самым разделенным народом на постсоветском пространстве, как это было сто лет назад? — Возможно ли его объединение, и если да, то на какой основе?

С момента возникновения политического термина «Украина» ведется вечная, нескончаемая борьба, как минимум, двух Украин. И началась она задолго до первой мировой войны. И дело тут даже не в географическом разделении. Условно говоря, идет война двух концепций: «Навеки вместе» и «Прочь от Москвы». Так было и во времена Полтавской битвы, так было и в гражданскую войну, и во время борьбы с бандеровщиной. Были времена, когда казалось, что одна Украина уже окончательно победила другую. Согласитесь, если бы лет 30−40 назад кто-то вам сказал, что в Киеве будут висеть портреты Бандеры, Шухевичу будут присваивать звание героя Украины, а памятники советским воинам будут разрушать, то вы бы посчитали бы автора этих идей сумасшедшим. Тогда многим казалось, что другая Украина окончательно подавлена, загнана в схроны, уничтожена, сгнила в лагерях или доживает последний век в эмиграции.

Но стоило измениться политическому ветру — и сдавленная пружина резко распрямилась! Теперь у той, другой Украины возникла иллюзия, что она может задавить своих оппонентов, добить их, уничтожить, сравнять с землей. И в итоге война со страниц газет и ток-шоу переместилась в окопы, перешла в горячую стадию. Никогда окончательной победы в войне двух Украин быть не может — это должны понять и те, и другие. Поэтому в любом случае надо договариваться — или о том, как цивилизованно сосуществовать в рамках одного государства (честно говоря, после бомбежек Донбасса с трудом представляю нахождение подобной формулы), либо же, как цивилизованно расходиться

«СП»: — А цивилизованный развод вообще возможен, я имею в виду со стороны Галичины?

— Не зря я упомянул тут федеративные интенции Галичины времен Черновола. Нигде так не обсуждали идею федерализма и автономию, как во Львове! До определенного момента. До того момента, когда Львов вдруг не осознал, что может таки прибрать к рукам всю Украину. И вот тогда возникли федеративные тенденции в Донбассе.

Как только Львов проиграет, там снова вспомнят и о федерализме и об отделении — да-да, там есть и сторонники отделения от Большой Украины. Проблема лишь в том, чтобы и Галиция, и Донбасс поняли, что у них нет шансов окончательно победить друг друга, а значит, надо решать вопрос дальнейшего сосуществования. Просто надо это понять одновременно, без иллюзий для одних и других

Известный украинский публицист Мирослава Бердник более прагматично смотрит на проблему присоединения Западной Украины:

— Это был лишний месяц, который немцы задержались, выматываясь в боях, по направлению к Москве.

«СП»: — А сосуществование с Галицией в одном государстве сегодня или в будущем возможно?

— Прежде, всего, что вы понимаете под Галицией? В широком плане — все западноукраинские земли, включая Волынь, Хмельницкий — исконно русские земли, где до сих пор в сельских регионах почти половина говорит по-русски, где множество улиц носят названия Советская, Лермонтова, Пушкина, где ухаживают за могилами и памятниками советским воинам-освободителям. Закарпатье — в сознании некоторых профессиональных патриотов — тоже Галиция. Если в широком плане — да, возможно. Как и собственно Галичина, где не менее 10% населения говорит по-русски, а понимают все.

Если Галицию очистить от уродцев, которые паразитируют на работающем теле Западной Украины, и предложить идею, то со временем взаимные раны затянутся, как и после 1945-го года. Хотя «кости» ныть и будут. А значение Галиции как западного рубежа еваразийского пространства никто не отменял…

«СП»: — А на основе какой идеи возможно такое объединение?

Снова предлагаю вспомнить историю. Граждане УССР после войны получили равные права, в т. ч. культурные, языковые и пр., и объединительную идею — сначала общий труд по возрождению разоренной войной страны, а потом построение нового, справедливого общества. Как мне кажется, что-либо другое лучше трудно придумать.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Виталий Грабар