Несостоявшаяся революция

В ноябре этого года как-то совершенно несправедливо незаметно проходит очень важная годовщина в истории нашего государства — 240-летие Пугачевского бунта, того самого «бессмысленного и беспощадного» бунта, историю которого написал А.С. Пушкин. Хотя, по правде говоря, он был не более бессмысленным и не более беспощадным, чем состоявшиеся до него выступления под предводительством И.И. Болотникова и С.Т. Разина. В историю же Пугачевский бунт вошел как последняя, пусть и несостоявшаяся, подлинно народная революция в России — все последующие так или иначе осуществлялись под руководством элиты или даже внутри нее самой. А вот Емельян Пугачев к аристократии не принадлежал — он был плоть от плоти простого народа.

В этом материале мы рассмотрим мифы, которые издревле окружают восстание яицких казаков и примкнувших к ним крестьян и башкирской бедноты под руководством Салавата Юлаева. Имя последнего многим представителям поколения Интернета и социальных сетей знакомо, в основном, наверное, благодаря одноименному хоккейному клубу из Уфы.

Миф № 1 — бунт Емельяна Пугачева был изначально обречен

Точнее, его могло и не быть вовсе, если бы правящие круги, «жадною толпой стоящие у трона» Екатерины Великой, не затеяли, как сейчас бы сказали, коммерческий проект. Нет, нет, никаких инноваций олигархами предложено не было, а просто ими банально была прихватизирована торговля солью, которая составляла солидную статью в доходах вольного яицкого казачества.

Поначалу обманутые казаки, будущие разбойники, пытались решить вопрос в рабочем порядке, отправив петицию, точнее, несколько петиций государыне-матушке. Но последние то ли не доходили до адресата, теряясь в ящиках каких-нибудь камер-юнкеров, лоббирующих интересы соляных магнатов, то ли сама царица недооценила масштаб своеволия региональных властей. Так или иначе, казаки вместо соли остались с носом, но некоторые из них носы не повесили, а решили добиться правды своими силами и средствами, далекими порой, увы, от гуманных.

Вот тут и начались волнения, быстро переросшие в самую настоящую гражданскую войну, получившую название Крестьянской, причем в известной степени справедливо. Крестьяне были по обе стороны баррикад — значительная часть крепостных встала на сторону народного заступника, но не меньшая по численности, находящаяся на государевой службе, сражалась со своими братьями.

Собственно, главная причина поражения Емельяна Пугачева и его сподвижников заключается в том, что они не смогли убедить значительную часть крестьянства в том, что они хотят отменить крепостное право по всей стране, т.е. осуществить самую настоящую революцию. Во многом пугачевцам не хватило именно образования, а следовательно, тонкости ведения пропагандистской войны. Именно в сфере идеологии Екатерина II, как известно, неглупая женщина, и ее гвардейское окружение переиграли малограмотных предводителей казаков. Царская пропаганда ловко представила пугачевцев как бандитов с большой дороги, тем более что сами они некоторыми своими «бессмысленными и беспощадными» действиями дали для этого весомые основания, жестоко расправляясь с представителями порой ни в чем особо не повинных дворянства.

Миф № 2 — Емельяну Пугачеву не следовало объявлять себя Петром III

Это, действительно, довольно спорный был шаг предводителя казацкого бунта, едва не переросшего в революцию, — идти свергать самодержавие под именем убиенного императора. Но спорным это решение кажется только современным исследователям — в XVIII столетии отработанная в позднем Средневековье технология «цветной революции» с двойником лишившегося при невыясненных обстоятельствах жизни государя или его наследника вполне могла сработать и для казацкого бунта. Во всяком случае, у Емельяна Пугачева были все основания на то, что она поможет ему в его борьбе с Екатериной II. В те темные, домостроевские времена в широких крестьянских массах господствовала патриархальная идея, что негоже царице при живом супруге сидеть на троне. Так что определенный расчет на то, что чудесное «воскресение» мужа ослабит позиции государыни-матушки, у пугачевцев вполне мог быть.

К тому же, по слухам, именно Петр III, а не Александр II вполне мог бы стать царем-освободителем. если бы не путч гвардии. Правда, историки все еще не решили, как далеко готов был пойти слабоумный (правда, исключительно со слов Екатерины и ее подруг) государь в деле ликвидации крепостничества. А вот насчет возможных реформ его клона в виде Емельяна Пугачева никаких сомнений нет — победи он, пали бы все атрибуты феодализма. Но, увы, не суждено было Лжепетру III стать российским Кромвелем, но вовсе не из-за ошибочности принятия личины царя, а из-за умелых действий противника — Екатерины II. Она с настоящим Петром сумела совладать, а уж с ложным справиться было для нее делом техники.

Миф № 3 — Крестьянская война в 1773—1775 гг. инспирирована Османской империей

Зиждется эта версия на совпадении пугачевского бунта с очередной русско-турецкой войной 1768—1774 гг., той самой, которая закончилась подписанием Кючук-Кайнарджийского договора, благодаря которому Крым стал российским.

Уже из самого факта подписания выгодного для России мирного договора следует, что даже если бы каким-то боком Османская империя или другие недруги России посодействовали пугачевцам, хотя даже трудно себе представить как, то это не сильно помогло турецкой армии и флоту, которые были разгромлены наголову на всех театрах военных действий. Да и пошло османское руководство на перемирие, выходит, не дожидаясь исхода событий в районе Оренбурга и Поволжья, где царские войска основательно пощипали пугачевские повстанцы. Не исключено, что в Блистательной Порте даже не знали о внутренних проблемах неприятеля. А даже если и знали, никакой пользы для себя не извлекли.

Ведь Екатерина II проявила определенную выдержку и не отозвала свои отборные части сразу, как только восстание началось, не дрогнула, когда в поволжских городах зачитывались указы Пугачева о крестьянской вольности, вызывая все новые восстания крепостных. И только когда казакам-путчистам рукой было подать до Москвы, решила не требовать всего и сразу от поверженной Турции, а, заключив с нею мир, высвободить силы, способные спасти ее трон от становившейся все более реальной крестьянской революции. С «суворовцами» пугачевцам было уже никак не совладать, но самое главное, некоторые из их командиров дрогнули и сдали своего предводителя силам Екатерины.

Миф № 4 — восстание пугачевцев не имело широкой народной поддержки

Вот только события Крестьянской войны говорят об обратном — у самодержавного режима Екатерины II этой самой поддержки не было. Точнее, она была, но рассыпалась в прах при подходе к очередному городу пугачевской армии. Еще накануне во всех, наверное, церквях Саранска или Пензы славили государыню-матушку, но как только пугачевцы входили в эти города, то встречали их по русскому обычаю не только хлебом-солью, но и праздничным перезвоном церковных колоколов.

Проблема Емельяна Пугачева сотоварищи была в том, что поддерживали их сельские труженики тех городов и губерний, где они уже находились, а буквально в ста верстах была полная тишь да благодать. Крестьяне начинали поддерживать взбунтовавшихся казаков только тогда. когда узнавали об указах лжецаря, которые даровали им долгожданную свободу. Ну или когда хотя бы слух о такой как бы монаршей милости добирался до их конкретной деревни. К тому же, крепостные в массе своей были абсолютно небоеспособны — навыков военного ремесла, как у казаков, у них не было. Не было и особого желания двигаться с пугачевцами дальше — большинству из них достаточно было себя освободить, а о других, примерно так рассуждали они, пусть другие и заботятся. В общем, своя хата с краю ближе к телу.

В результате пугачевская армия, имея массовую поддержку в занятых районах, не пополнялась так, как, вероятно, рассчитывал Емельян Пугачев. Именно поэтому, скорее всего, ему пришлось отказаться от триумфального шествия пугачевской власти на Москву, а повернуть на юг. Там он рассчитывал пополнить свои войска донскими казаками. Однако те особо не бедствовали и на выручку мятежным яицким собратьям не поспешили.

В определенном смысле Екатерине II удалось сыграть на противоречиях между различными казацкими атаманами. Действуя по принципу «разделяй и властвуй», она сумела одних из них удержать от мятежа, а других самым жестким образом подавить. Причем от излишней суровости при наказании пугачевцами именно государыня-матушка предостерегала судебную коллегию. Ссылалась она при этом формально на то, что неправильно поймут в европейских столицах, хотя в то время публичные казни там были широко распространены. Так что в действительности мягкость Екатерины объясняется как раз опасениями спровоцировать новый бунт. Если бы она была уверена, что у пугачевцев не было широкой общественной поддержки, то, скорее всего, пошла бы на поводу перепуганной аристократии, в массе своей выступавшей за самые жесткие меры против бунтовщиков. Т.е. мудрая государыня сыграла роль доброго следователя, позволившего казнить того же Пугачева без лишних мучений. Его четвертовали уже мертвого.

Миф № 5 — Емельян Пугачев, если бы вдруг выиграл, феодально-крепостнический строй оставил бы незыблемым

Основана эта вера на том, что, дорвавшись до власти, многие политики, к сожалению, частенько забывали о данных ими обещаниях. Вот только Емельян Пугачев явно был не из их числа, ведь, как отметили, указы о крестьянской вольности он начал подписывать, еще даже не дорвавшись до властного Олимпа. Так что отступить здесь он никак бы не смог бы — потерял бы сразу же поддержку тех, кто возносил его к властным вершинам. А вот как он поступил бы непосредственно с самодержавием — сказать намного труднее. Скорее всего, в случае его победы возникла бы какая-то форма конституционной монархии, где роль парламента играли бы те, с кем он начинал свой поход, его ближайшие сподвижники, в том числе переходивший то на одну, то на другую сторону, но в конце концов ставший самым главным пугачевским соратником — Афанасий Перфильев. Возможно, к пугачевцам присоединился бы дворянский противник крепостничества А.Н. Радищев, сформулировавший позднее идею вольности в виде главенства закона, которой интуитивно придерживался малограмотный Емельян Пугачев. Наверняка на сторону крестьянского лидера встал бы другой известный выходец из народа — ученый Михаил Ломоносов, если был бы жив.

Важную роль играл бы и Салават Юлаев, представляя интересы примкнувших к восставшим яицким казакам башкирских повстанцев. Весьма вероятно, что не только Башкирия, но и другие национальные территории получили бы больше самостоятельности и даже некоторой автономии в случае победы Емельяна Пугачева. Известно, что он пытался привлечь на свою сторону авторитетных лидеров и других национальных меньшинств, например казахов.

Таким образом, с высокой степенью вероятности можно утверждать, что пугачевцы покончили бы с самодержавием и де-факто превратили бы империю в республику с автономными краями. Но вряд ли такое государство оказалось бы жизнеспособным. Скорее всего, довольно быстро вспыхнуло бы уже восстание сторонников монархии. Да и А.В. Суворов, каким бы передовым для своего времени военным стратегом он ни был, в политике оставался консерватором и убежденным сторонником самодержавия. Так что даже если бы его части не оказались своевременно высвобожденными после русско-турецкой войны, они наверняка присягать Емельяну Пугачеву и его квазиреспублике не стали бы. Следовательно, удержаться на Олимпе атаману яицких казаков было бы еще труднее, чем забраться на него. Тем более что европейские монархии наверняка, как в случае с Французской буржуазной революцией, забыв старые распри, встали бы на сторону своих собратьев.

Пугачев разбудил декабристов

Но все это не более чем предположения. Емельяну Пугачеву не суждено было ни дня процарствовать и, соответственно, воплотить свои намерения о казацкой и крестьянской вольнице в действительность. Однако в русской истории и литературе он занял практически столь же заметное место, что и его победители — императрица Екатерина Великая и блистательный генерал А.В. Суворов. Начавшийся ровно через 50 лет мятеж аристократической фронды был запоздалым признанием феодальной элиты царской России правоты пугачевщины. Так что если декабристы, как верно заметил В.И. Ленин, разбудили А.И. Герцена, то их самих, «страшно далеких от народа», от спячки пробудил Емельян Пугачев. Может быть, именно поэтому близкий к декабристским кругам А.С. Пушкин так увлекся событиями 1773−1775 гг. и столь положительным для своего времени представил главного их героя в «Капитанской дочке».