Страх над городом

В ночь на 19-е сентября 1941 года части Красной армии, оборонявшие столицу Украинской ССР, отошли на восточный берег Днепра. В тот же день в Киев вступили войска 6-й немецкой армии под командованием генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау. В полдень над городом взвился флаг Германии.

«Бравые, веселые, на автомобилях»

Перед войной население Киева составляло 846 тысяч человек. Когда началась война, около 200 тысяч ушло на фронт, еще 325−350 тысяч эвакуировались. Вот и считайте, сколько осталось к приходу немцев…

Писатель Анатолий Кузнецов своими глазами видел, как Киев наводняли чужеземцы. Это событие он описал в своем, полном трагизма романе «Бабий яр»: «19 сентября 1941 года германские войска входили на Крещатик с двух сторон.

Одна колонна шла с Подола — это были те, которых встречали еще на Куреневке, бравые, веселые, на автомобилях. Другая входила с противоположной стороны, через Бессарабку, эти были на мотоциклах, прямо с поля боя, закопченные, и шли они тучей, захватывая тротуары, наполнив весь Крещатик треском и бензиновым дымом.

Это походило на колоссальный и неорганизованный военный парад, полный задержек, путаницы и бестолковщины. Из подъездов смотрели жители, зеваки сбегались отовсюду, некоторые охотно помогали отодвигать противотанковые ежи или соскабливали со стен советские плакаты".

Киев стал самым большим советским городом, захваченным вермахтом в ходе Великой Отечественной войны.

Как Киев спас Москву

Захвату столицы украинской республики предшествовали тяжелые оборонительные бои, которые Красная армия вела на Киевском направлении. К концу августа обстановка стала близка к критической. Войска вермахта, наступая с разных сторон, замыкали кольцо окружения, в котором находились четыре советские армии Юго-Западного фронта.

Однако «котла» можно было избежать, если бы Сталин своевременно согласился на отвод войск. Однако он приказывал любой ценой удерживать город, несмотря на крайне тяжелую обстановку и мрачные прогнозы своих стратегов.

И лишь когда кольцо замкнулось, Сталин, наконец, согласился отвести войска с Киевского направления. Но было уже поздно. Раздробленные на части, теснимые со всех сторон неприятелем, вырваться из «котла» сумели лишь отдельные группы. В боях погибли командующий Юго-Западным фронтом Михаил Кирпонос, начальник штаба Василий Тупиков, члены Военного совета Евгений Рыков, Михаил Бурмистенко.

Поражение под Киевом стало ошеломляющим ударом для Красной армии. Согласно немецким данным, в плен попало 665 тысяч солдат и офицеров Красной армии, большое количество танков и орудий. По данным, опубликованным в 1993 году Генеральным штабом Вооруженных сил РФ, урон Красной армии составил свыше 700 тысяч человек, из них более 627 тысяч были потеряны безвозвратно.

Но это была пиррова победа Германии. Вспоминая о Киевской операции, генерал-майор вермахта Эдгар фон Бутлар писал: «Из-за нее немцы потеряли несколько недель для подготовки и наступления на Москву, что, по-видимому, немало способствовало его провалу».

Враг задержался у стен древнего города более чем на два месяца. И потому наступление на советскую столицу, которое планировалось летом, Гитлер начал после наступления холодов. Так, в сорок первом Киев спас Москву.

С цветами и хлебом-солью

Немцы, входившие Киев, улыбались и что-то кричали горожанам, которые вышли на них поглазеть. У многих завоевателей были разговорники. Они листали их и кричали девушкам: «Панэнка! Болшовик — конэц! Ходить гулять — шпацирен, битте!»

«Все у немцев было не похоже на наше, — записала в своем дневнике киевлянка Ирина Коршунова. —  И огромные машины, все необыкновенно оборудованные. И целые дома на колесах с самым разнообразным устройством. И вылощенный, чистый откормленный вид…»

В белых и черных лимузинах ехали аккуратные, гладко выбритые офицеры в высоких фуражках. Шагали солдаты, ползли бронемашины, ехали мотоциклисты в касках, с укрепленными на рулях пулеметами. Огромные кони-тяжеловесы с пушистыми гривами тащили пушки.

Раньше об этом не было принято говорить, но… Что было, то было — оккупантов в Киеве встречали нарядные люди в вышиванках, с цветами, хлебом-солью. Гремели колокола церквей и Печерской лавры.

Но столь «гостеприимны» были далеко не все горожане. Многие затаились в тревожном ожидании…

Немцы стали размещаться в пустых зданиях на Крещатике. Снова перелистаем книгу «Бабий яр»: «На этой центральной улице Киева жили сплошь партийные работники, чекисты, известные актеры, и они все, конечно, уехали… Комендатура облюбовала себе дом на углу Крещатика и улицы Прорезной, где на первом этаже был известный магазин «Детский мир». Немецкий штаб занял огромную гостиницу «Континенталь». Дом врача превратился в Дом немецких офицеров.

Все было продуманно, четко организовано в самое короткое время: прямо на тротуарах ставились движки с динамо-машинами, дававшими ток, воду привозили из Днепра цистернами".

На стенах домов и заборах появились немецкие плакаты с портретами фюрера и надписью «Гітлер — визволитель», фотографии пленных красноармейцев и уничтоженной советской военной техники.

Грабители и мародеры

Вскоре после прихода немцев в Киеве начались грабежи. Весь центр заполнился ошалевшими от предвкушения легкой наживы людьми. Они бегали по Крещатику, били витрины, залезали в магазины и вытаскивали оттуда ковры, шубы, шапки, посуду, рулоны материи.

Ключи от запертых квартир партработников, профессоров и других состоятельных людей хранились у домоуправов. Они вместе с немцами входили в оставленные жилища, и оккупанты брали все, что им пришлось по вкусу.

Но и сами домоуправы вместе с дворниками, сторожами и лифтерами не упускали возможности прибарахлиться. Они ударились в воровство, причем, в неистовое — в безумном порыве несли к себе не только небольшие вещи, но и волокли шкафы, буфеты, диваны, швейные машинки. Болтали, что один дворник натащил к себе двенадцать (!) роялей, ставя их в два этажа, один на другой.

Вскоре в оккупационной газете «Українське слово» и на стенах домов появились приказы немецкой комендатуры возвратить награбленное имущество, сдать оружие и радиоприемники. Но здесь народ проявил куда меньшую активность. Сдавали, но в основном… противогазы. Но потом понесли радиоприемники — они были опасной вещью…

В дыму пожарищ

Несколько дней оккупанты обживались, знакомились с городом. Настроение у немцев было отменное, под стать теплой, осенней погоде. Многие, возможно, думали, как им повезло — теперь не надо воевать, рисковать жизнью…

Но 24 сентября все резко переменилось. На Крещатике раздался первый взрыв — в комендатуре. Затем — второй, третий, четвертый…

Взрывы продолжались несколько дней. Пострадали жилые дома, почтамт, радиоцентр, телеграф, отели «Спартак», «Континенталь», кинотеатры, универмаги. Начались пожары, разбушевавшийся огонь перекинулся с Крещатика на соседние улицы — Прорезную, Пушкинскую, Меринга, Институтскую, Карла Маркса. В воздух поднимались огромные столбы черного дыма…

Распространению пожара способствовало обилие горючих веществ — в частности, керосин для примусов хранился в квартирах киевлян, державших его «про запас». На верхних этажах и чердаках некоторых зданий были спрятаны ящики с боеприпасами и бутылками с «коктейлями Молотова», заготовленные советским командованием на случай уличных боев. Они взрывались с громким уханьем, обливая стены домов потоками огня.

Люди метались, пытаясь вырваться из этой дьявольской западни, со страхом ожидая очередного взрыва. Немцы сначала пытались локализовать и гасить пожары, но скоро поняли, что это безнадежно. К тому же в городе был разрушен водопровод.

Последний взрыв в Киеве раздался 28 сентября. Пламя бушевало в украинской столице еще две недели, а раскаленные развалины дымились до самой зимы.

Смерть на Крещатике

Долгое время в СССР утверждали, что взрывы в Киеве — дело рук оккупантов. Об этом напоминали послевоенные лозунги над развалинами города: «Восстановим гордость Украины Крещатик, зверски разрушенный фашистскими захватчиками!»

Но зачем немцам было взрывать город? Они удобно в нем разместились, надеялись, что отныне красавец-Киев станет немецкой вотчиной. И уничтожать его было бы просто не практично. Да еще при этом убивать своих?!

Есть веские основания полагать, что заминировать главную улицу Киева и другие стратегически важные объекты города решило советское командование. Это произошло в июле, когда возникла угроза захвата немцами столицы украинской республики.

Ни один город Европы не встретил захватчиков так жестоко, как Киев. Он был покинут армией, но продолжал обороняться, унося в могилы захватчиков. Немцам дали понять, что и в тылу за ними будет постоянно гоняться смерть…

Однако непоправимый урон был нанесен замечательной архитектуре Киева, было убито и покалечено множество горожан, 50 тысяч жителей остались без крова. Неужели об этом никто не подумал?

Увы, цена жизни в России всегда была невелика. Во время войны, тем более. К тому же это были люди, оставшиеся на оккупированной территории. То есть, те, которые могли пойти на сотрудничество с немцами. Так считали советские руководители…

Два года над пропастью

В 60-х годах КГБ при Совете Министров УССР сообщил, что в Киеве действовала группа подпольщиков под руководством «Максима» (Ивана Кудри). Ему помогали Дмитрий Соболев, Андрей Печенев, Раиса Окипная, Евгения Бремер. Они следили, кто из немцев и когда будет вселяться в заминированные дома и передавали информацию в Москву по рации, установленной на конспиративной квартире.

Эти и другие подпольщики участвовали в других диверсионных актах на территории города — они, в частности, взорвали склады с боеприпасами на Теличке, подожгли нефтехранилище на Соломенке. Благодаря им в Москве стали известны имена, пароли и явки агентов, которых немцы собирались забросить в советский тыл.

О подвигах этих бесстрашных людей рассказывал остросюжетный фильм «Два года над пропастью», созданный в 1966 году на киностудии имени Довженко.

Взрывы в Киеве в сентябре сорок первого года должны были не просто разозлить немцев, но и привести их в неописуемую ярость. И они действительно начать мстить — не только предполагаемым и явным виновникам гибели их соотечественников, а всем подряд, без разбора, залив кровью огромный город.

«Ни понять, ни осознать…»

Немецкая оккупация продлилась более двух лет или 778 страшных дней. Когда 6 ноября 1943 года в разрушенный Киев вошла Красная армия, в городе находилось всего 180 тысяч измученных и голодных людей. Они встречали освободителей со слезами радости…

Около ста тысяч человек немцы вывезли в Германию на принудительные работы — большая часть этих несчастных сгинула на «Неметчине». В Киеве оккупанты беспрестанно устраивали облавы, каждый день кого-то вешали, расстреливали…

День и ночь работал конвейер смерти в Бабьем яру. «Одни говорят, что евреев расстреливают из пулеметов, расстреливают поголовно, — записала в своем дневнике 30 сентября 1941 года Коршунова. — Другие говорят, что для них приготовили шестнадцать эшелонов и будут отправлять. Куда? Никто не может ответить. Наверное известно одно: у них забирают все документы, вещи, продукты. Потом гонят к Бабьему Яру и там… Не знаю, что там. Одно знаю — происходит что-то ужасное, страшное, что-то невообразимое, чего нельзя ни понять, ни осознать, ни объяснить…»

Это было начало трагической истории Бабьего Яра. Отныне и до конца оккупации этот район оставался местом массовых казней советских военнопленных, подпольщиков и простых киевлян.

Наследники карателей и убийц

В зверских расправах, причем часто добровольно, участвовали украинские полицаи. Они были более жестокими, чем немцы. Но сейчас на Украине их почитают как героев…

Массовые убийства совершались не только в Бабьем яру, но и в концлагерях Дарниц, Бровар, на Сырце. Сюда шли, обливаясь слезами, горожане, надеясь отыскать близких, передать им какие-то крохи…

Каждый год в сентябре жители Киева вспоминают страшное время оккупации, отдают дань памяти жертвам фашистского и националистического террора. Наверняка не изменят традиции многие горожане и в эти дни. Однако иные, наследники карателей и убийц, будут воспевать то время. Они гордятся тем, что встали в ряды борцов против москалей и горят желанием продолжить дело своих кровавых предков.