«Когда Рогозов сам себе разрезал живот, мы чуть в обморок не упали»

Более 55 лет назад, в апреле 1961 года, на станции Новолазаревская в Антарктиде был совершен настоящий подвиг. Участник 6-й Советской полярной экспедиции врач-хирург Леонид Рогозов провел на самом себе операцию аппендэктомии (удаление аппендикса). И сразу же стал знаменитым на весь мир.

Много раз мог погибнуть

Так уж получилось, что родился Леня в семье «кулаков», сосланных в Казахстан. А когда мальчику исполнилось всего два годика, Рогозовых вообще отправили на север — в город Минусинск Красноярского края. Отца, как и многих, призвали в 1941 году на фронт, где он и погиб в 1943-м. На руках у матери осталось четверо детей мал мала меньше. Выживали, как могли.

Судьба хранила его, хотя в детстве он мог несколько раз погибнуть: от голода, холода и даже во время поножовщины. Младшая сестра Валя, с которой он шел как-то по улице, задела плечом хулигана — тот выругался в адрес девочки. Леонид подскочил к нему — парень достал нож. Увидев это, Валя разрыдалась. Трудно сказать, что остановило хулигана, воинственно настроенный Леонид или вид горько плачущей девчушки, но тот предпочел не связываться с Рогозовыми.

Повзрослев, Леонид отслужил срочную. После увольнения поступил на лечебный факультет Ленинградского педиатрического медицинского института. Надо заметить, что Леня был очень добрым и отзывчивым парнем, скромным и, в то же время, всесторонне развитым: в институте он активно занимался общественной работой, увлекался музыкой, занимался тяжелой атлетикой, был хорошим лыжником и футболистом. Он всегда к чему-то стремился, мечтал об открытиях и свершениях. Поэтому когда ему стало известно о наборе добровольцев в антарктическую экспедицию, вызвался первым. Таким образом, через год после окончания института, в 1960 году, он был зачислен участником 6-й Советской антарктической экспедиции в качестве врача, хотя, как и все полярники, частенько выполнял самые разные работы: был и за водителя, и за метеоролога.

В Антарктиду с двухпудовой гирей

В чемодане, с которым Рогозов отправился в экспедицию, были только книги и двухпудовая гиря, с которой он никогда не расставался. Занимался с нею и на станции Новолазаревская, которая была открыта в Оазисе Ширмахера 18 февраля 1961 года.

Зимовка шла своим чередом, но в один из дней Леонид неожиданно почувствовал недомогание. Первые симптомы предстоящего кризиса он ощутил на себе 29 апреля. Заболел живот, повысилась температура, его начало тошнить, появилась слабость. Рогозов сразу же определил, что у него начинается приступ острого аппендицита. Логичным было бы вызвать самолет, но его не было ни на одной советской антарктической станции. Но даже если бы он и был, прибегнуть к помощи авиации было невозможно: разыгралась такая пурга, что даже выходить со станции было опасно. А он единственный врач среди 13 членов экспедиции. Что делать?

Как врач Рогозов понимал, что иногда можно обойтись и без хирургического вмешательства. Он попытался прибегнуть к пассивной тактике лечения: отказался от пищи, применил местный холод, прописал себе полный покой, даже начал принимать антибиотики. Но ему становилось только хуже. Поэтому уже на следующий день, 30 апреля, он принял решение о том, что ему придется самому себе вырезать аппендикс. Как назло, никто из полярников понятия не имел о медицине. Тем не менее, он нашел себе помощников. Так, в качестве ассистента он выбрал метеоролога Александра Артемьева, механику Зиновию Теплинскому поручил направлять свет и держать небольшое зеркало. А руководителя экспедиции Владислава Гербовича попросил быть на всякий случай на подхвате.

В животе что-то неприятно булькало…

Продезинфицировав инструменты, он провел с помощниками небольшой инструктаж и лично простерилизировал им руки, надев резиновые перчатки. Самому Леониду от перчаток пришлось отказаться, так как из-за невозможности видеть (обзор закрывала грудная клетка) операцию пришлось делать почти наощупь. Вколов в живот новокаин для обезболивания, он сделал разрез длиной 12 сантиметров в районе правой подвздошной области. А уже через полчаса Рогозов почувствовал слабость, у него закружилась голова, поэтому ему то и дело приходилось отдыхать каждые пять минут по несколько секунд.

Полярник-радист Виктор Карасев дважды был в антарктических экспедициях под руководством Владислава Гербовича, который рассказывал ему о той операции, приводя некоторые подробности. «Владислав Иосифович рассказывал мне, что когда Рогозов перебирал себе кишки в поисках аппендикса, в животе у него все как-то неприятно булькало и пахло, и от этого становилось не по себе, — вспоминает Виктор Федорович. — Появилось сильное желание отвести взгляд или вообще покинуть помещение, чтобы не видеть и не слышать всего этого натурализма. Но усилием воли он отогнал это желание. Более того, он позвал полярника Верещагина, чтобы тот мог сфотографировать Рогозова для истории. Кстати, как потом признались Гербовичу два других ассистента, они в какой-то момент почувствовали тошноту и головокружение. Но держались из последних сил, хотя были белее мела. Вообще, поначалу напуганы, по их собственным признаниям, были все, в том числе и сам Рогозов.

И хотя по Леониду было видно, что он ослаб, однако ни одного лишнего звука он не произнес и был спокоен. Лишь капельки пота выдавали состояние, в котором находился сам хирург. Чтобы пот не застилал глаза, Теплинский время от времени промокал его марлей. Кстати, он оказался умелым ассистентом и, как заправский медбрат, примерно исполнял свои обязанности.

Прекратить панику!

Конечно, Рогозов вел себя в высшей степени мужественно, — продолжает Виктор Карасев. — Он предусмотрел даже тот вариант, который мог привести к потере им самим сознания по какой-то причине. На этот случай под рукой Александра Артемьева был шприц, с помощью которого он должен был ввести Леониду соответствующую инъекцию.

В какой-то момент Рогозов, по его же собственным словам, запаниковал, подумав, что режет скальпелем что-то не то. К этому времени он вконец ослаб, а сердце стало биться с перебоями. И в момент, когда он уже нащупал проклинаемый им аппендикс, руки его стали «резиновыми», а сердце замедлило свои удары. Он стал падать духом, но чудовищным усилием воли приказал себе прекратить панику! Каким-то чудом ему удалось, наконец, вырезать аппендикс. Как оказалось вовремя: из него уже вовсю стал прорываться гной. Затем он принялся зашивать разрез. Всего операция продлилась почти два часа.

После ее завершения Рогозов попросил своих ассистентов прибраться, принял снотворное и уснул. Гербович рассказывал мне, что на него навалилась такая усталость, что он тоже пошел в соседнюю комнату спать. Но не от физических нагрузок, а от психологической, когда представил, что было бы с ним самим, если бы операция пошла как-нибудь не так. Случись что, во всех грехах обвинили бы его — Гербовича. К счастью, через несколько суток температура Леонида нормализовалась, а еще спустя пять дней Рогозов снял себе швы".

«Уже когда он возвратился из Антарктиды, мы встречались с ним, разговаривали, и Леонид показывал мне место на животе, где остался шрам от шва. Даже не верилось, что он делал все сам — таким аккуратным, стежок к стежку, был шов, — вспоминает его сестра Валентина Ивановна. — И, конечно же, он стал знаменит на весь мир, как космонавт. Ведь то, что он совершил, было впервые в мировой медицинской практике. О нем писали статьи и книги, снимали фильмы, брали интервью. Лене мешками приходили письма. Одно из этих посланий от девушки Марцелы из Чехословакии стало для него судьбоносным. Он поехал к ней в гости и… женился через несколько дней.

Женился только на иностранках

Жить приехали в Ленинград, в квартиру, которую ему, как известной личности, дали сразу же после возвращения из Антарктиды. Пошли дети, но семейная жизнь не сложилась: жену тянуло на родину, а Леонид не хотел уезжать. В какой-то момент, дождавшись момента, когда Леня лежал в больнице, она собрала пожитки, взяла детей в охапку и была такова. Он сильно переживал. Второй брак, с гражданкой Болгарии, тоже закончился ничем".

Чтобы забыться, он с головой окунулся в работу, практикуя в отделении хирургии лимфоабдоминального туберкулеза в Ленинградском институте фтизиопульмонологии. А в конце 1990-х Леонид решил сменить место жительства с Петербурга на Туапсе — там жил его брат. Но неожиданно выяснилось, что у него рак, причем в последней стадии. Так что операция уже не смогла спасти его, и вскоре он скончался из-за осложнений. Это произошло 21 сентября 2000 года. Печально осознавать тот факт, что известного когда-то на весь мир человека смогли похоронить лишь на Ковалевском кладбище — это даже не в Санкт-Петербурге, а в Ленинградской области. Фактически на болоте — гроб клали в воду.

Радует то, что дети Леонида Рогозова, Елена и Владислав, тоже пошли в медицину и стали врачами. Правда, сын сейчас живет и практикует в Англии. Но его дети, внуки Леонида Ивановича, тоже носят фамилию Рогозова. А к самому Владиславу до сих пор обращаются из разных уголков планеты в поисках материалов о его героическом отце. Помнят еще и, дай Бог, долго будут помнить человека, который при жизни стал легендой.