Огненный сорок первый. Декабрь

Москва встречала первый зимний месяц войны в тревожном ожидании. Последняя, отчаянная попытка прорваться к Москве была предпринята Вермахтом в самом конце ноября на участке между Лобней и Красной Поляной. Ценой больших потерь немцы потеснили части Красной армии и продвинулись на несколько километров. 1 декабря немцы устремились по шоссе на Кубинку, затем — на Голицыно, но были остановлены. Северо-западнее столицы враг с громадным трудом выдвинулся к каналу Москва-Волга. Но это была его пиррова победа.

5 декабря Красная армия обрушила всю свою мощь на немецкие позиции. Части Вермахта начали поспешно отходить, неся большие потери. Это была прелюдия к первой и очень убедительной победе Красной армии за полгода войны.

Стрелка термометра стремительно падает, и беспощадный мороз сулит немцам невиданные бедствия, которые в итоге обернутся для них катастрофой. В начале декабря в Подмосковье — уже за минус тридцать. Гитлер давно обещал своей армии зимние квартиры Москве, но цель грандиозного наступления становится все более призрачной…

Москвичей — в столице из четырех с половиной миллионов жителей осталось немногим больше половины: одни на фронте, другие погибли на полях сражений, много семей было эвакуировано — гнетет разруха, голод, мучает тревога за близких, от которых давно нет вестей.

«Наземный транспорт работал плохо, — рассказывал в книге воспоминаний „Неувядаемый цвет“ переводчик Николай Любимов. — Из-за нехватки горючего дрова и прочие грузы перевозили на троллейбусах. Не эвакуировавшихся жильцов нашего дома съютили на зиму в один корпус, но, съютив, топить перестали и в этом корпусе. В комнате, куда нас переселили, было минус 1, минус 2. Пеленки для девочки жена согревала за пазухой. Снабжение, конечно, лучше, чем в Ленинграде, но не так уж намного. Кроме хлеба, выдававшегося по карточкам бесперебойно, и небольшого количеству сахару, в нашем магазине два раза выдали соленые огурцы…»

В тех районах Подмосковья, куда не дошли немцы, после уборки капусты оставались зеленые листья, скрытые под снегом. Туда устремились толпы горожан — с топорами, лопатами, мешками, ломами. Путь был долгим, трудным: в промерзших трамваях, троллейбусах, потом — пешком. Но домой люди возвращались счастливые и улыбающиеся, с промороженными кочанами, которые помогут пережить тяжелые времена…

Но людей заботит не только пропитание. Они продолжают жить — именно жить, а не существовать! «Вечерняя Москва» в декабре 1941 года в статьях, заметках, репортажах сообщает о городских новостях, культурных и спортивных событиях. Так, газета сообщила, что трамваи «Б» снова начали курсировать по кольцу. Их маршрут пролегал от Октябрьской площади. Потом электрические машины шли по Крымскому валу, улице Льва Толстого, Плющихе, мимо зоопарка, по Большой Грузинской, Лесной, улице Дурова, через Комсомольскую площадь.

В Елисеевском магазине открылась коммерческая торговля. Правда, цены кусаются: килограмм мяса стоит 80 рублей, сахара — 50, масла — 120. Зато на колхозном рынке подешевела картошка, колхозники отдают ее за 6−7 целковых. Говорят, что так продавцы отзываются на успехи Красной армии. Немцы отступают, и цены снижаются…

Во дворце физкультуры спортивного общества «Крылья Советов» открылась школа бокса, в которую поступили 60 человек. Два десятка юных боксеров имеют спортивный разряд, остальные — новички. В школе занимаются и атлеты первого разряда — токарь Блинов, студент Берзин, учащийся Андрюшин и рабочий Мусатов.

7 декабря. Всесоюзное гастрольное объединение организовало концерт английской и американской музыки и песни, который проходил в Малом театре. Заслуженная артистка республики Ф. Петрова исполнила американскую и английскую песни — «Ковбой из Техаса» и «Матросская». Негритянская певица Коретти Арле-Тиц познакомила москвичей с вокальными произведениями английских композиторов Перселя, Бальфи, Квелтера и американских композиторов Джонсона и Лорана. Пианистка И. Вестерман сыграла пять фортепьянных пьес Фредерика Делиуса, скрипач А. Кнорре — несколько музыкальных произведений английских композиторов XVIII века.

«7-го ходили все на балет („Штраусиана“ у Немировича-Данченко) — писал Любимов. — Странно было смотреть на эти изящные танцы, зная, что километрах в 20-ти отсюда сейчас смертельно усталые, грязные, вшивые люди с ревом, яростно, в ужасе убивают друг друга. Да и мы могли в любой момент стать жертвой случайной бомбы».

В конце декабря была сформирована первая фронтовая концертная бригада Большого театра. Среди артистов — солистка Евгения Васильева, которая позже вспоминала: «Отправляя нас на фронт, дирекция постаралась обрядить нас соответствующим образом: в необыкновенной величины ярко-зеленые валенки. Актеру оперы Леганцеву валенок не досталось, так ему их заменили сапогами Лешего из оперы „Снегурочка“. Это были какие-то немыслимые боты из веревок со множеством бантиков и тряпок, которые при движении колыхались. А еще на нас надели тулупы из оперы „Иван Сусанин“, волочившиеся по земле, и полотняные летние рукавицы».

14 декабря публикуется Постановление Государственного Комитета Обороны о разминировании Москвы. Необходимо изъять огромное количество взрывчатки, которой буквально набит огромный город. Но и спустя десятилетия мины и снаряды будут находить по всей Москве. И сколько их еще затаилось, неизвестно…

В декабре комендант столицы, генерал-майор Кузьма Синилов выпустил приказ, в котором говорилось: «В целях недопущения использования враждебными элементами голубей, находящихся у частных лиц, приказываю в трехдневный срок сдать голубей в Управление милиции города Москвы по адресу: Петровка, 38. Лица, не сдавших голубей в указанный срок, будут привлечены к ответственности по закону военного времени».

Вероятно, комендант решил, что птицы могут доставлять сведения немцам от шпионов и диверсантов, засевших в городе. Возможно ли было такое? Ответа на этот вопрос нет.

Однако рисковать никто не хотел, и вскоре к известному зданию на Петровке потянулись вереницы людей с клетками. Поскольку в то время голубятни располагались едва ли не в каждом столичном дворе, стало понятно, что скоро здание милиции превратится в гигантский птичник. Так и произошло, хотя милиционеры принимали только почтовых голубей.

Однако через три дня птиц перестали принимать. Может, Синилов изменил свое решение или получил приказ «сверху» — заняться делами поважнее?

А их было немало у московской милиции. Уровень преступности в городе заметно повысился — к традиционным видам преступлений добавились новые, как например, изготовление фальшивых продуктовых карточек, всевозможных разрешений, ночных пропусков. Грабители «чистили» квартиры эвакуированных, впрочем, этим «грешили» и некоторые управдомы.

«Вечерняя Москва» сообщала о разоблачении крупной банды мошенников: «Этого хорошо одетого, с прямым пробором через всю голову человека хорошо знали в биллиардных гостиниц „Москва“ и „Метрополь“. Под личиной биллиардного „болельщика“ он часто заходил сюда. Но не биллиард привлекал его. Ю.Д. Боль был крупным спекулянтом. Он продавал по взвинченным ценам спирт, вина, консервы. Откуда преступник доставал спирт и вино? Один источник удалось установить. Заведующий зуботехнической лабораторией врачебного коллектива Мосгоркоопинсоюза Е.М. Матвеевский и агент лаборатории С.Г. Хроменко присвоили полученные для лабораторий 20 литров спирта, и большую часть его „уступили“ Болю».

Дело рассматривалось в Военном трибунале, и его главный фигурант был приговорен к десяти годам лишения свободы с конфискацией всего имущества. Он еще легко отделался…

Газеты публикуют объявление совхоза в подмосковном Братцеве, который ведет совместную работу с учеными-ботаниками. К Новому году здесь вырастили на продажу в столице цветы: нежные хризантемы, цикламены, сирень и даже ландыши!

Новогодний праздник все ближе, все ощутимее. В двадцатых числах декабря в городе началась елочная торговля. Такие базары открылись на Трубной и Пушкинской площадях, у Покровских и Никитских ворот.

Появились новые елочные украшения — блестящие бусы, флажки, куклы, силуэты зверей из золоченого картона, миниатюрные электрические лампочки. Для детей, которые остались в городе, были организованы новогодние представления. Как, например, в ЦДКЖ, где ребят встречал Айболит со зверушками. Потом их приветствовал Дед Мороз в образе старика-партизана со Снегурочкой.

Самая высокая и красивая елка — в Московском городском доме пионеров. В зеленых гирляндах — портреты прославленных полководцев: Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина, Пожарского, Суворова, Кутузова.

Но от мыслей о войне людям никуда не деться. О них напоминают военные, марширующие по улицам, боевая техника, устремленные в небо жерла орудий. Немецкая авиация, хотя и с меньшей интенсивностью, все же продолжает бомбить Москву.

По Москве гуляют слухи. Их много, порой они самые невероятные. «Видел командира с фронта, — вспоминал Любимов. — Говорят, что в районе Минеральных Вод мы готовим парашютный десант чуть ли не в 200 тыс. человек для операции в самой Германии. Все парашютисты учатся говорить по-немецки. Среди них уже имеются „гаулайтеры“ для немецких городов. Солдаты наши одеты тепло. То, что делается под Москвой, позволяет сказать, что приближается победа.
Таково настроение. Говорят, что военные учреждения получили распоряжение вернуться в Москву. Говорят, что Рокоссовский (генерал, прославившийся под Москвой), родственник Тухачевского и бывший помещик, он — три года сидел со времен Ежова».

Наступило 31 декабря, и выяснилось, что война бессильна отменить добрые старые традиции. Жители еще недавно осажденного, голодного и холодного города шли на праздник! В метро — полно людей и светло от их улыбок. «Едут по большей части компаниями, назначают встречи на такой-то станции, у такого-то вагона, — вспоминал археолог Михаил Рабинович. — И у всех почти — кульки, большие и малые: иногда явственно вырисовывается бутылка, хоть и не пьяный это праздник. Притом все торопятся: боятся не доехать к полуночи…»

Кстати, первый день Нового года был выходным. Совнарком СССР принял постановление о переносе дня отдыха с воскресенья 28 декабря 1941 года на четверг 1 января 1942-го.

Когда радио известило о наступлении Нового года, в эфире началась перекличка писателей и поэтов Москвы, одержавшей первую большую победу над врагом, и не сломленного блокадой Ленинграда.

В это время Красная армия неустанно продвигается вперед, нанося врагу удар за ударом. Последний день сорок первого оказался 193-м днем Великой Отечественной. Впереди были бесконечно долгие, страшные и трагические дороги войны. Но уже занималось зарево нашей Великой Победы.