Трагедия черноморских партизан: Бойцы сходили с ума и ели друг друга

В середине ноября 1941 года к одесским катакомбам были подтянуты силы оккупационной полиции, которая получила агентурные данные о том, что под землей находятся бойцы партизанского отряда под командованием Александра Солдатенко. Однако, командир предусмотрительно выставил при входе в подземелье часовых, которые и предупредили товарищей о надвигающейся опасности. В результате устроенной партизанами засады, атака полицаев была отбита.

Заживо замурованные

Потеряв несколько служивших в полиции вражеских приспешников убитыми и ранеными, непрошеные гости убрались восвояси. Румынские оккупационные власти решили не искушать судьбу и распорядились замуровать входы в катакомбы. Таким образом, партизанский отряд остался отрезанным от внешнего мира: без связи с одесским подпольем, без возможности вылазок и осуществления боевых операций. И если оружия и боеприпасов у группы бойцов еще хватало, то вот с продовольствием были большие проблемы…

Более 75 лет назад руководитель румынской «Сигуранцы» (секретной спецслужбы) Еуджен Кристеску направил руководству своей страны доклад на нескольких страницах о трагической участи, постигшей один из советских партизанских отрядов, сражавшийся против оккупантов и укрывшийся в одесских катакомбах. Доклад этот оказался в массиве других документов, захваченных при взятии Красной Армией Бухареста в конце августа 1944 года. Он долгое время находился на хранении в фондах КГБ УССР, а затем — в Отраслевом Государственном архиве Службы безопасности Украины (ОГА СБУ) и Государственном архиве Одесской области. А не так давно документы были рассекречены и увидели свет.

Несмотря на оперативное создание в июле 1941 года Приморской армии и отчаянное сопротивление немецко-румынским захватчикам, последним удалось прорвать в ходе наступления оборону РККА на Днестре и отрезать обороняющихся от основных сил Южного фронта. В условиях создавшегося угрожающего положения в Одессе и ее пригородах был создан ряд партизанских отрядов и групп, призванных бороться с врагами в тылу противника. Правда, поспешность, с которой создавались и снабжались эти формирования, вышла боком самим народным мстителям.

Заблаговременно не была отработана координация действий партизанских отрядов и не отлажена их связь с командованием и подпольным горкомом. Так, группа Солдатенко уже после начала оккупации Одессы трижды пыталась выйти на участников подполья. Но разведчику отряда Леониду Черней так и не удалось встретиться со связной. А после стычки с полицаями партизаны и вовсе остались заживо замурованными в подземных лабиринтах. Катастрофическим оказалось и положение со снабжением.

«Ну, съели, так съели»

Позже командир одного из партизанских отрядов Иван Сметанин вспоминал, что запас продовольствия для оставшихся в румынском тылу групп был рассчитан всего на 3−4 месяца. Однако, сам процесс подготовки схронов с продуктами производился совершенно бессистемно и без учета условий дальнейшего хранения. Продовольствие складывалось в сырые, не просушенные и не подготовленные заранее тайники. Как результат — большое количество продуктов питания со временем покрылось плесенью или попросту сгнило.

Более того, продолжает Иван Корнеевич, отрицательно сказались небрежные и необдуманные действия тех, кто участвовал в закладке продовольственных баз. Это приводило зачастую к тому, что сами люди потом не могли определить местонахождение этих ям с продуктами, так как во время подготовки схронов употребляли спиртное.

Но самым недопустимым, по мнению Сметанина, было то, что даже когда запасы продовольствия подходили к концу, продукты в отрядах расходовались без учета экономии — как бог на душу положит. В результате, к марту партизаны испытывали уже настоящий голод, все чаще погибая от истощения. И такая ситуация сложилась по всему черноморскому побережью: в Одессе, Севастополе, Симферополе, Алуште…

Тот же Иван Сметанин, которого вскоре назначили начальником Центрального штаба партизанского движения в Крыму, сообщал в своем докладе о том, что уже в конце весны с мест стали поступать тревожные сообщения о каннибализме. Такие факты, например, были зафиксированы в отрядах товарищей Макарова, М. Зинченко и того же Александра Солдатенко. В некоторых случаях за подобное поведение бойцов просто расстреливали. Однако, со временем случаи людоедства приобрели неконтролируемый характер и в них порой участвовали даже командиры.

Так, уже отстраненный от командования севастопольским отрядом Зинченко много позже рассказывал секретарю Крымского обкома партии В. Булатову о том, что во время очередной вылазки его бойцы направились к каким-то развалинам. Сам командир остался дожидаться их неподалеку. Когда партизаны вернулись, то принесли с собой, как они выразились, «свинину». Правда, мясо было таким, что уже расползалось. Тем не менее, его отварили и съели.

Настроение у Зинченко поднялось, после чего адъютант командира Гусаров признался ему, что все они употребили в пищу мясо партизана, которого фашисты, видимо, поймали на пороге собственного дома и расстреляли, а дом сожгли. Вот в этих-то развалинах бойцы и нашли тело своего товарища, отрезав от него куски мяса. «Ну, что ж, съели, так съели, — ответил на это, по его собственным словам, Зинченко. — Значит, лучше будем мстить».

Голодные страсти

В своих дневниковых записях председатель Алуштинского горисполкома Н. Лунин рисует неприглядную картину, открывшуюся подпольщику во время его посещения 30 мая 1942 года одного из партизанских отрядов: «Когда прибыл в лагерь, узнал страшную весть. Мищенко и Варваров были задержаны во время людоедства. Какое страшное человеческое падение…»

Месяцем раньше в каннибализме был обвинен партизан 3-го Симферопольского отряда Бурцев. Однако, командование решило замять этот случай, не придав его огласке, а с самим бойцом провели воспитательную беседу. Но через некоторое время Бурцев подбил на подобный поступок уже двух сослуживцев Семикина и Ковтуна. И хотя сами партизаны отнеслись к поступку доведенных голодом до такого состояния боевых товарищей с пониманием (с их стороны в адрес бойцов не возникло никаких упреков), на этот раз все трое были приговорены командованием к расстрелу: правда, условно.

Если даже на поверхности с партизанами случалось такое, то что уж говорить о бойцах, оказавшихся в полной изоляции под землей. В одесских катакомбах вообще бушевали настоящие страсти. Когда группа Солдатенко пресекла поползновение румын проникнуть в их казематы, оккупанты предложили народным мстителям сдаться. На что командир ответил отказом, а подчиненным заявил, что если кто-то попытается сбежать, лично расстреляет изменников.

Но шло время, и у партизан кончились еда и вода. Подчиненные стали роптать, появились пораженческие настроения — об этом доподлинно рассказали потом на допросах в «Сигуранце» оставшиеся в живых бойцы. Трудно сказать, собирались ли становиться предателями Еременко и Бялик (а также жена последнего — Евгения). Может быть, их недовольство сложившимся положением стало известно командиру. И друзей постигла печальная участь: за паникерство Солдатенко лично привел приговор в исполнение в отношении всех троих. Затем трупы погибших употребили по назначению.

В каменном мешке

Забегая вперед, можно отметить такой факт. Уже в 1960−70-х годах по всей территории СССР разворачивались секретные ракетные точки, на которых под землей несли вахту (а фактически постоянно жили там) операторы, находившиеся на боевом дежурстве и следившие за состоянием ударных ракетных комплексов. Именно в те годы ученые провели ряд исследований относительно длительного пребывания человека под землей. В результате, выяснилось, что нахождение в подземном пространстве отрицательно влияет на психику и физическое состояние людей. Были случаи, когда солдаты или офицеры просто сходили с ума.

По всей вероятности, именно такие метаморфозы происходили с отрезанными от внешнего мира партизанами, месяцами не выходившими на поверхность и страдавшими от жуткого голода. Испытывая тревогу за собственную судьбу и доведенные до состояния крайнего истощения, из катакомб с трудом выбрались четверо бойцов: Иван Мельников, Леонтий Буряк, Леонид Черней и Быстрицкий. Но партизаны вовсе не собирались сдаваться и долгое время скрывались от врага, пока не были арестованы по доносу одного из местных жителей.

История партизанского движения Крыма и черноморского побережья изобилует множеством примеров героизма. Против оккупантов воевали все — от мала до велика (достаточно вспомнить имя пионера-героя Володи Дубинина — одного из многих). И каждый из них сражался, как мог. Заслуживают ли они благодарной памяти потомков? Безусловно! Ведь воевали они не за награды и почет, а за самое дорогое и ценное для каждого из нас — за свою землю, на которой мы сейчас живем, и за наши с вами жизни. Но всегда ли мы сегодня по достоинству ценим подвиги наших дедов?