Зачем адмирал Макаров ставил мину у дворца турецкого султана

В одном из недавних материалов я рассказывал, как великие князья еле-еле отговорили Николая II захватывать Босфор, для чего многое уже было готово. В рамках приготовлений упоминалась и деятельность адмирала Степана Макарова, чья роль в этой загадочной истории достойна более подробного описания.

32-летний герой войны 1877−1878 годов Степан Осипович Макаров ехал в Петербург с надеждой начать проектирование миноносца нового типа, о котором давно мечтал, но в октябре 1881 года его назначили командиром яхты русского посла «Тамань» в Константинополь. «Тамань» — маленький колёсный пароходик постройки 1849 года, вооружение его состояло из двух малокалиберных 4-фунтовых пушек. Офицер уже успел Каспийской флотилией покомандовать, а ему под начало какую-то лайбу! Что это — опала?

Советский биограф Макарова С.Н. Семёнов писал: «По-видимому, в Петербурге не случайно избрали на этот пост боевого командира, столь досадившего туркам во время минувшей войны. В дипломатии ведь всё имеет свое значение: и марка вина, наливаемого камер-лакеем в бокал, и марш, которым встречают именитого гостя, и множество иных мелочей, порой самых курьезных. В переводе с дипломатического языка на военный назначение Макарова расшифровывалось так: русским стационером в турецкой столице командует офицер, топивший ваши суда, помните об этом и имейте в виду…».

Увы, С.Н. Семёнов не знал, что Макаров был хорошо известен лишь в России. Туркам о нём абсолютно ничего не было известно, равно как и о потоплении в 1878 году торпедой 100-тонного посыльного судна «Интибах» — единственной жертве макаровских минных катеров. Да и вообще, в Оттоманской империи было официально объявлено, что войну 1877−1878 годов выиграла… Турция. А с точки зрения дипломатии командиром посольской яхты должен быть лощёный аристократ с родословной как минимум до крестовых походов, пусть даже и никудышный моряк.

А тут послали боцманского сына, получившего дворянство с очередным чином. Так что «в переводе с дипломатического языка» на общеобывательский это означало одно — очередной ляп МИДа и Морского ведомства.

Степан Осипович был чужд светскому обществу и не пользовался успехом у дам. Даже с женой у него отношения быстро разладились, и Капитолина Николаевна не придумала ничего лучшего, как завести роман с Зиновием Рожественским — будущим «героем» Цусимы.

Чем же занялся Макаров в Стамбуле? Предоставим слово другому его советскому биографу Б.Г. Островскому: «Должность командира стационера не требовала особого напряжения и считалась в те времена скорее почётной. У Макарова появилась, таким образом, возможность отдохнуть от вечно наряженной обстановки, обычной на военном корабле.

…И вскоре здесь, в Константинополе, он нашёл себе занятие по душе.

Пребывание в Босфоре явилось крупным событием в жизни Макарова как учёного. Здесь он стал гидрологом, занявшись научно-исследовательской работой по изучению течений в проливе, и вскоре представил вполне точную и весьма поучительную картину того, что происходит в Босфоре, во всех его слоях".

В глубокой древности существовало поверье, что в Босфорском проливе, соединяющим Чёрное море с Мраморным, существует двойственное течение: на поверхности вода идёт из Чёрного моря в Мраморное, на глубине же — в противоположном направлении.

Как-то в разговоре с советником русского посольства в Константинополе Макаров узнал о загадочных течениях и, заинтересовавшись этим явлением, взялся за разрешение нерешенной задачи.

Но как это сделать, как произвести эксперимент под водой? Способ, придуманный Макаровым, был столь же остроумен, сколь и прост. Макаров вышел на четырёхвесельной шлюпке на середину фарватера и опустил на глубину пятивёдерный, особым образом нагруженный бочонок. Расчёты Макарова оправдались. Опущенный на глубину бочонок стал буксировать шлюпку против довольно сильного поверхностного течения.

Наличие подводного течения в Босфоре было таким образом установлено экспериментально.

Самым серьёзным препятствием в работе Макарова было то, что по турецким портовым правилам стоянка судов на фарватере не разрешалась. Макарову же как раз на фарватере и необходимо было производить наблюдения. Чтобы не вызывать подозрения турок, проявлявших особую бдительность в отношении русских кораблей, Макаров производил промеры и наблюдения на разных глубинах или в сумерки, или пользуясь прогулками и поездками русского посланника по рейду.

Итак, бескорыстный капитан «Тамани» от скуки занялся гидрологией. Какая идиллия!

А теперь перенесёмся на 141 год назад, в теплую ночь 29 мая 1882 года в проливе Босфор. Там на середине фарватера Макаров на «Тамани» проводит важные научные опыты. Вот моряки с борта парохода с помощью небольшого кранового устройства, стараясь не шуметь, спускают за борт какую-то здоровенную грушу.

Ба! Да это же сфероконическая мина Герца образца 1876 года! С ноября 1876-го по июль 1878 года Морское и Военное ведомства получили из Германии, соответственно, 4035 таких мин. Они хорошо себя зарекомендовали в ходе боевых действий на Дунае. 30-кг пироксилиновый заряд мины мог пустить на дно любой турецкий броненосец.

Так что, наш бравый капитан стал террористом? Нет, ни в коем случае. В мине вместо пироксилина — босфорский песок, да и турецкие броненосцы с 1878 года больше не ходили по Босфору. Просто идут плановые учения по постановке минного заграждения в проливе.

Сам же Макаров 22 октября 1881 года получил секретное предписание: «Собрать гидрографические, метеорологические и топографические данные о берегах Босфора и выяснить: а) возможен ли десант на эти берега, в каких местах и в каких силах…» Четвёртый пункт предписания гласил: «Изучить условия заграждения Босфора минами в различных местах. Составить план таких заграждений и перечислить необходимые для того материальные средства».

2 (14) ноября 1881 года Макаров на «Тамани» прибыл в Стамбул. За полтора месяца он изучил течения в Дарданеллах и в Мраморном море, а затем и в Босфоре. 24 декабря Макаров пишет руководству: «Нужно ли мне говорить Вашему Превосходительству, какое важное значение все это имеет по отношению к минному заграждению».

Тогда же выяснилась и неточность русских карт Мраморного моря и Босфора, составленных в 1848 году. «Случайно» выяснилось, что офицеры старой калоши оказались прекрасными картографами, которые произвели корректировку старых карт Проливов и Мраморного моря с помощью новейших британских и французских карт, а также по результатам проведённых ими самими съёмок.

С письмом от 22 января 1882 года Макаров выслал в Петербург добытые им «негласно» карты Константинопольского порта и европейского берега Чёрного моря у входа в Босфор.

За деятельностью Макарова внимательно следили в Петербурге. На новый 1882 год Александр III сделал ему подарок — произвёл в капитаны 1 ранга.

В апреле 1882 года Макаров писал новому управляющему Морским министерством вице-адмиралу И.А. Шестакову о том, как, отправляя его в Константинополь, ему обещали, «что когда потребуются для испытания сфероконические мины (Герца), то они будут высланы». И вот теперь Макаров ждал эти мины и предложил план их доставки в Константинополь. Сначала мины доставляются из минной части в Морской музей, оттуда в ящиках под видом инструментов для ремонтных работ на пароходе переправляются в Одессу, грузятся там на суда РОПиТа и привозятся в Константинополь. На это Шестаков заметил: «Что-то слишком хитро. Нельзя ли придумать проще?»

В итоге наши умельцы нашли способ, о котором даже Морское ведомство не проинформировали. И вот 29 мая 1882 года была произведена первая учебная минная постановка в Босфоре.

В депеше от 1 августа 1882 года Макаров доносил управляющему: «Постановка мин в Босфоре вполне удалась. Мину несколько раз ставили и убирали на глубине до 30 сажен и на фарватере». (30 сажен — это 64 м, то есть предел глубины постановки для мин Герца). Выяснилось, что отклонение минрепов мин от вертикали из-за течений в проливе было незначительным, и особых проблем при массовой постановке мин быть не должно.

По ночам Макаров ставил мины, а в светлое время суток занялся туризмом. Вместе с нашим военным агентом (так тогда именовали военных атташе) в Греции, генерального штаба подполковником А.П. Протопоповым он осматривал с борта «Тамани», а также с лодок и небольшой яхты береговые укрепления Босфора и в результате составил их план и определил сектора обстрела батарей.

3 сентября 1882 года «Тамань» вместе со своим беспокойным командиром покинула залив Золотой Рог и направилась в Николаев. Через 18 дней Степан Осипович уже был в Петербурге. Вот запись в дневнике управляющего министерством от 23 сентября: «Длинный доклад о Константинополе флигель-адъютанта Макарова. Очевидно занимался делом и замечал, что умел. Велел всё соединить и представить».

На фото: кинотеатр имени Максима Горького в здании бывшего Никольского морского собора и памятник флотоводцу и вице-адмиралу Степану Осиповичу Макарову работы скульптора Леонида Владимировича Шервуда на Якорной площади, 1954 год (Фото: Петр Федотов/ТАСС)

Во исполнение этого приказания Макаров составил объёмную секретную записку от 3 мая 1883 года с описанием Босфора и плана десантной операции. В записке говорилось: «Константинополь может быть захвачен быстрой высадкой наших войск или в самом Босфоре, или на черноморском берегу к востоку и западу от входа в пролив».