30 ноября на выставке Non Fiction состоялась презентация «Черной книги» — сборника свидетельств о уничтожении евреев на территории СССР в годы нацистской оккупации. Огромную роль в карательных акциях тех лет сыграли местные коллаборационисты, в том числе украинские полицаи, зачастую из числа ярых националистов. Их деятельность перебрасывает прямой мостик к нынешним событиям на Украине, от создания батальонов из числа праворадикалов и уголовников до массовых убийств людей, будь то сожжение десятков человек в Доме профсоюзов в Одессе или расстрелы жилых кварталов в Донецке и других городах Донбасса.
Описана в книге и другая ситуация — когда недавние советские люди резко менялись под влиянием оголтелой пропаганды, поддерживая уничтожение и выявление евреев и советских активистов, похожа на нынешнюю истерию в современной Украине, когда образованное общество рукоплещет сожжению «колорадов» или доносит на «недостаточно патриотичных» преподавателей учебных заведений.
На вопросы «Свободной прессы» ответил один из участвовавших в подготовке книги к изданию — историк, заведующий архивным отделом научно-просветительского центра «Холокост» Леонид Терушкин.
«СП»: — Это первое издание «Черной книги» в России?
— Да. Причем это не просто воспроизведение той неизданной книги Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана 1947 года, к ней добавлено около трехсот примечаний, уточнений, сносок и так далее, весь необходимый научно-справочный аппарат с учетом достижений современной науки. Далее, мы уточнили авторство ряда авторов статей, нашли, хотя и с трудом, выживших героев книги или их потомков и уточнили информацию о них. В этой работе участвовали историки из России, Латвии, Израиля, Америки
Многие из вошедших в «Черную книгу» очерков публиковались еще во время Великой Отечественной — в центральных журналах или фронтовых газетах. Позже многое из этого, написанного по горячим следам войны, были немного обработано для удобочитаемости, но без искажения содержания, и включено в подготовленную верстку 1947 года. Также Илья Эренбург и Василий Гроссман еще во время войны вели переписку с фронтовиками (мы нашли в архивах целый ряд таких писем), обращаясь с начала 1944 года за помощью в поиске материалов для подготавливаемой ими «Черной книги». В освобожденном в 1943 году Киеве еще до приезда туда представителей Государственной чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников успели побывать фронтовые журналисты, такие как Давид Минскер, собиравшие данные об убийствах там тремя годами ранее евреев
В советское время эта тема была скрыта отнюдь не потому, что у нас хотели скрыть преступления нацизма или плохо относились к евреям и теме Холокоста. Когда позже мы ознакомились со всеми материалами, то выяснилось, что масштабы коллаборационизма, сотрудничества советских граждан с нацистским режимом — упоминания такого проходят через всю «Черную книгу», рассыпаны почти по каждой странице — были колоссальны. В преступлениях нацизма были непосредственно замешаны десятки, сотни тысяч человек. И это были не только предатели и отщепенцы, но и много тех, кто немцев именно ждал, и часто это были советские активисты и комсомольцы. Эти люди носили маски, а как только изменилась обстановка, их тут же сменили.
Во всех западных регионах СССР местные националисты организовывали с приходом немцев погромы, обвиняя евреев в поддержке советской власти, которая действительно была очень лояльна к евреям, никакого антисемитизма у нас не тогда было.
Во Львове еврейский погром начался сразу же с уходом Красной армии и вступлением германских войск. Немецкие солдаты и офицеры были в шоке от увиденного, ибо такого кошмара, таких масштабов и таких зверских расправ даже они не ожидали. В Литве был страшный погром в Каунасе
Затем уже в ход массово пошло оружие. В западных областях Украины и в Прибалтике вооруженные коллаборационистские формирования — «команда Арайса», «айзсарги»
«СП»: — Вспоминается «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова, описавшего сентябрь 1941 года, только что оккупированный Киев с такими вот свежими плакатами на заборах: «На черном листе желтыми линиями были нарисованы картинки счастливой жизни, которая теперь будет: упитанные чубатые мужики в шароварах пахали волами землю, потом размашисто сеяли из лукошка. Они весело жали хлеб серпами, молотили его цепами, а на последней картинке всей семьей обедали под портретом Гитлера, украшенным рушниками. И вдруг рядом я прочел такое, что не поверил своим глазам: «Жиды, ляхи и москали — наилютейшие враги Украины!»
— Разумеется, это местный вариант украинской националистической пропаганды. Также антисемитизм был постоянной главной темой и всей коллаборационистской прессы, как в Украине, так и в России, Прибалтике, Белоруссии или где-то еще. Везде писалось, что евреи якобы являются историческими врагами украинского, русского, латышского или какого еще угодно народа, даже если раньше здесь и не было сильных местных традиций антисемитизма. Причем, зачастую авторов для таких изданий немцы набирали из местных журналистов — ибо привести с собой необходимое количество кадров, знающих местную специфику и язык, окккупанты попросто физически не могли.
Да и вообще, лето-осень 1941 года было очень сложным периодом для общественного сознания. Рухнула советская власть, вся советская пропаганда о том, какие мы могучие и непобедимые, враз оказалась несостоятельной, орды немцев на танках и самолетах рвутся вперед и занимают город за городом…
«СП»: — Тем более рухнула она очень показательно. Немецкая пропагандистская хроника Deutsche Wochenschau постоянно фиксировала, как после входа немцев в очередной советский город там сразу же сносились памятники Ленину и Сталину. Причем, в одном из выпусков смаковалось, как украинцы где-то свалили огромный памятник Сталину и разбили его молотами. Новая эпоха!
— Естественно! Но, например, в Белоруссии нацисты не получили такой поддержки, как на Украине, где у них были заигрывания с местными националистами, с разнообразными ветвями ОУН — скажем, оуновцы получили определенную власть на территориях, которые немцы не очень хорошо контролировали, особенно в сельской местности, и до разрыва с немцами осенью 1942 года вели себя там достаточно самостоятельно. И сотрудничество белорусского населения в уничтожении евреев не было массовым, и вооруженных коллаборационистских формирований здесь не было создано.
А карательные части, проявив себя в уничтожении евреев в своих республиках, затем отправлялись дальше, превращаясь, говоря современным языком, в выездные бригады. То есть латышские батальоны ехали уничтожать евреев в белорусском Слуцке, литовские — отправлялись на Украину, украинские — в Белоруссию
С какого-то момента эти части начинают применять не только против евреев, которые в той же Прибалтике к концу 1941 года были уничтожены. В январе 1942 года латышские полицаи уничтожают в восточной Латвии населенную русскими староверами деревню Адрини со всем ее населением, за то, что там укрывали окруженных красноармейцев. Ту же белорусскую деревню Хатынь сжег в марте 1943 года 118-й украинский полицейский батальон, ранее перебивший массу евреев. Потом этот батальон участвует в уничтожении остатков Варшавского гетто, в 1944 году его бросают на борьбу с польскими повстанцами в Варшаве. Таков вот их последовательный послужной список — сначала убийства евреев, потом их бросают на борьбу с партизанами в другие регионы, на подавление восстаний… Это уже просто банда профессиональных убийц, которым все равно, кого уничтожать.
Еще один момент. С весны 1942 года начинают активно работать «фабрики смерти» — Собибор, Хелмно, Треблинка, Освенцим. Нацистам потребовалась многочисленная охрана (чтобы охранять евреев, обыскивать, заталкивать в газовые камера) для этих лагерей, и ее начинают набирать из лагерей военнопленных, ибо эти люди уже умели держать в руках оружие. Также набирали и из числа хорошо себя зарекомендовавших полицейских. Для подготовки лагерной охраны организуется учебно-тренировочный лагерь СС в местечке Травники в восточной Польше, через который прошло всего около пяти с половиной тысяч человек. В национальном составе там были кто угодно, но украинский элемент был более заметен. Они сильнее ненавидели евреев и шли в охранники более активно. Многие из тех, кто выжил в лагерях смерти (их воспоминания есть и в «Черной книге»), называли лагерную охрану именно украинцами, потому что те говорили на украинском языке, пели в свободное время какие-то украинские песни
Часть этих карателей погибла, часть судили. Советская власть, надо отдать ей должное, до самого своего конца не покладая рук разыскивала нацистских преступников. Кому-то давали «вышку», кому-то двадцать пять лет, кому-то от четырех до восьми лет — что в их отношении удалось доказать их совершенных преступлений. Но в отношении кого-то не удавалось доказать, многим из нацистских пособников удалось просто «раствориться», исчезнуть. Еще в шестидесятые годы где-нибудь в сельской местности они могли жить рядом со своими жертвами или их потомками.
Фото: Павел Смертин/ТАСС