«Займем телефон и телеграф…»

С давних времен к священнику Георгию Аполлоновичу Гапону приклеилось клеймо провокатора. Мол, он, негодник, в январе 1905 года погнал наивных питерских рабочих с иконами, хоругвями и портретами императора под пули жандармов и солдат на Дворцовую площадь, а потом трусливо бежал…

Шли годы, менялись оценки, вчерашние герои становились изгоями и, наоборот, кумиры теряли свой блеск. Изменилась и оценка Гапона. Сегодня он уже не столь одиозная фигура. Не то что превратился в положительного героя, но уж точно перестал быть исчадием зла…

Родился и крестился Георгий Гапон в селе Билыки Полтавской губернии в 1870 году, то есть, был ровесником Владимира Ленина. Кстати, они виделись за границей, и будущий большевистский вождь оставил свои впечатления о священнике — в общем, положительные. Есть у Ленина и статья «Поп Гапон», но о ней позже…

В 1898-м после смерти жены Гапон приехал в Санкт-Петербург, где поступил в духовную академию. Правда, вскоре он оставил ее по болезни. Однако в 1902 году сдал экзамены экстерном, а в 1903-м — защитил духовную диссертацию. Но это лишь мимолетный штрих к биографии Гапона.

…Он был человеком «не от мира сего». На его проповеди собирались тысячи людей, уходившие довольными, умиротворенными. Гапон не только мог накормить нищего, убогого, но и отдать ему последнее. Созданное им «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» быстро стало мощной политической силой. Число участников с 30-ти человек в ноябре 1903 года вскоре выросло до нескольких десятков тысяч.

Много говорилось о том, что Гапон был связан с полицией и действовал по ее указке. Действительно, он организовал рабочий клуб, а потом «Собрание русских фабрично-заводских рабочих», которое действовало с ведома и под наблюдением петербургского градоначальника Ивана Фуллона.

Американский историк Ричард Пайпс в книге «Русская революция» пишет, что Гапон не скрывал своего сотрудничества с властями, но не был полицейским осведомителем. Постепенно он вышел из-под влияния жандармов, а «к концу 1904 г. было уже трудно определить использует ли полиция Гапона или Гапон полицию».

Городские власти поддерживали «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» вплоть до январской забастовки 1905 года, когда ею был охвачен весь Санкт-Петербург. Все произошло из-за глупого упорства директора Путиловского завода Сергея Смирнова, уволившего четырех рабочих. Трех из них он вскоре восстановил, но пламя недовольства уже разгорелось…

Власти, надеясь удержать рабочих от радикальных действий и влияния революционных пропагандистов, предоставляли гапоновскому собранию помещения, давали всевозможные льготы и протекции. И даже заигрывали с ним. На открытии очередного отделения организации градоначальник Фуллон пожелал рабочим всегда одерживать верх над капиталистами…

После начала январской забастовки 1905 года, когда встали заводы всего Санкт-Петербурга, выполнявшие заказы для нужд армии, воюющей с Японией, отношение властей к Гапону и собранию стало меняться к худшему. Стало известно, что священник немало способствовал мятежным настроениям.

Однако Фуллон до последней минуты надеялся, что Гапон «уладит все дело». Однако священник решал совсем другие задачи. Накануне шествия рабочих к Зимнему министр внутренних дел Петр Святополк-Мирский отдал приказ арестовать Гапона, который уже возомнил себя…

А что он и впрямь хотел? Чего добивался? Верил ли в успех демонстрации 9 января 1905 года или им двигал авантюризм, желание вознестись над толпой?

Осталось свидетельство известного революционера, террориста Бориса Савинкова: «Он жил одним расположением духа и чувствами. Он сначала действовал, а потом уже осознавал последствия своих действий. Натура сильная и вместе с тем очень слабая, одаренная и в высшей степени импульсивная! Он мог сделать много ложных шагов и потом раскаиваться в них…»

Не в этих ли словах ключ к разгадке личности Гапона и его действий?

Он повел петербургских рабочих на Дворцовую площадь, не исключая варианта, при котором — и это вовсе не парадокс, не воспаленная фантазия! -он и его сподвижники могут (!) захватить власть.

Гапон понимал, что многотысячную толпу, в которой шли не только рабочие, но и их жены, дети, встретит не добрый царь-батюшка, а густая, смертоносная картечь. И горячился, грозил:

«Если нас будут бить, мы ответим тем же, будут жертвы». Устроим баррикады, разгромим оружейные магазины, разобьем тюрьму, займем телефон и телеграф (курсив мой — В.Б.), — словом, устроим революцию". Эта цитата из разговора Гапона со своими сторонниками за два дня до шествия.

От этих слов веет холодом революционной осени 1917 года. Как будто Ленин спустя 12 лет с лишним после «кровавого воскресенья» воспринял слова Гапона как руководство к действию!

Священник, опьяненный близостью успеха — или переполненный иллюзиями? — делился планами со своим приятелем Иваном Павловым: «Представьте себе, что наши требования не удовлетворят… Забастовка объявляется общая… Полиция до сих пор к нам не вмешивалась: я ее успокаивал, — иронически заметил Гапон, — но потом она, конечно, вмешается и крепко вмешается… Мы ей зададим такого жару, какого она отродясь не видывала: всю петербургскую полицию мы обезоружим в течение десяти минут… Страсти разгораются. Крик: „на баррикады!“ — и 400−500 тысяч могли бы грозно двинуться… Но где же взять оружие?.. Против нас солдаты с магазинками… Это, впрочем, не так страшно… Известное психологическое воздействие, и солдаты или часть их могут оказаться на нашей стороне… Но артиллерия!.. Вот где наша главная опасность!.. У нас тоже есть артиллерия — 8 бомб, на всякий случай, я раздобуду… Мне обещали… через неделю будет штук 30…»

Неужели Гапон, этот с виду благообразный миротворец, готов был от проповедей перейти к открытой конфронтации с властью?

Между прочим, петиция демонстрантов, которую они намеревались, вручить Николаю Второму, была не просто революционной, она грозила самим устоям самодержавия. Это был ультиматум, который царь не мог выполнить, ввиду содержащихся в нем не просто радикальных, а оскорбительных для власти требований.

Но кризис и впрямь назрел. Россию в прямом смысле довели «до ручки»…

«Государь! мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены и дети, и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты, — говорилось в петиции. — Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальне в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению…»

Далее рабочие взывали к милости царя, выражали надежду, что он, проникнется их заботами и чаяниями и сделает все для облегчения их жизни. Следует отметить, что петиция была составлена так ясно, убедительно и грамотно, что поражаешься светлому уму людей, которые приложили руку к ее составлению. Был ли это один Гапон или группа товарищей? Неведомо…

Прошло 110 лет, но мысли составителей петиции и сейчас актуальны.

Среди тех требований — «немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести в деле религий, всеобщее и обязательное народное образование на государственный счет». А вот главные, которых народ ждет, но никак не дождется: ответственность министров перед народом и гарантия законности правления, равенство перед законом всех без исключения.

Но беседа с царем не состоялась. Случилось «кровавое», страшное воскресенье. И Гапон вместе с рабочими шел под пули солдат и жандармов…

Священник был вынужден скрываться от полиции, и в марте 1905 года он уехал за границу, где пользовался огромной популярностью. Лев Троцкий говорил, что это была «фигура почти библейского стиля»… Гапон встречался с революционными вождями — Петром Кропоткиным, Георгием Плехановым, Владимиром Лениным и — по некоторым данным — даже вступил в ряды РСДРП!

В статье «Поп Гапон» Ленин считает, что он мог быть «бессознательным орудием» плана намеренной расправы царя над рабочими. И отмечал: «…Нельзя… безусловно исключить мысль, что поп Гапон мог быть искренним христианским социалистом». В другой статье — «Царь-батюшка и баррикады» Ленин «дополняет» роль, считая, что рабочие «чувства и уровень знания и политического опыта выразил свящ. Георгий Гапон, и в этом состоит историческое значение той роли, которую сыграл в начале русской революции человек, вчера еще никому неведомый, сегодня ставший героем дня Петербурга, а за Петербургом и всей европейской печати».

После событий в январе 1905 году Георгию Гапону оставалось жить всего ничего. Его убили в марте 1906 года политические конкуренты на даче в Озерках под Санкт-Петербургом. Его же палачи распустили слух о «нехорошем, распутном и грешном Гапоне». Возник миф и о его тесных связях с охранкой и предательстве. Уж слишком он был известный и авторитетный и кому-то явно мозолил глаза…

Гапон успел продиктовал мемуары «История моей жизни», которые были опубликованы и имели успех.

В конце книги он пытался заглянуть в будущее. Называя события 1905 года, гражданской войной, Гапон пророчествовал — если народу России не будут даны настоящие свободы, монархия падет…

Но это могло случиться еще в январе 1905 года. И бог весть, по какому бы пути пошла Россия…

Снимок в открытие статьи: священник Георгий Гапон/ Фото: РИА Новости