Адвокат Трунов: Приказ Минкомсвязи о перлюстрации противоречит Конституции

С 21 июля вступает в силу приказ министра связи и массовых коммуникаций Игоря Щеголева, устанавливающий требования к почтовым сетям при проведении оперативно-розыскных мероприятий. Компании, имеющие лицензию на предоставление почтовых услуг, будут обязаны обеспечить доступ правоохранительных органов к данным об обработке почты (в том числе об отправителях и получателях), а также к самим почтовым отправлениям — письмам и посылкам. Раньше досматривать письма можно было только по решению суда в рамках уголовного дела. Куда заведет нас ограничение прав и свобод граждан, рассуждает адвокат Игорь Трунов.

«СП»: — Игорь Леонидович, для чего это нужно? Народ все больше пишет электронные письма, бумажные — редкость…

 — Я бы вам возразил. В Москве электронной почтой пользуются 20−30% жителей. А в России — от силы 10%, остальные же 90% по старинке пользуются традиционной перепиской на бумаге. Поэтому, конечно, когда встает вопрос об анализе оперативной обстановки, об анализе политических рисков, мы имеем информацию, в основном, из мегаполисов. Электронная почта, sms-ки давно уже на контроле у оперативных служб, а вот бумажная переписка, которую ведет основная масса населения, выпала из поля зрения компетентных органов. Эта основная масса вообще неизвестно чем живет.

«СП»: — Перлюстрация является нарушением прав гражданина?

 — Безусловно. Есть статья 23 Конституции, в которой говорится, что подобного рода перлюстрация допускается только по решению суда, причем решению суда только в рамках уголовного дела. Это конституционный принцип, который транслируется всеми остальными нормами права. Уголовный закон, статья 185, наказывает уголовным наказанием, вплоть до лишения свободы того, кто это себе позволяет. Поэтому, конечно, факт, что есть приказ, который идет вразрез с Конституцией — это удивительная вещь.

Логически объяснить это можно с позиции того, что в маленьких городах, поселках, деревнях, где никто в глаза не видел интернета, и мобильная связь редкость, — там абсолютно непонятно, что происходит, и какова реакция на процессы здесь, в мегаполисах. Здесь много составляющих, интересных власти.

Не знаю, сколько просуществует приказ Щеголева — думаю, что недолго — но какой-то объем информации будет собран, и он сейчас актуален. Он актуален именно с позиций кризиса, с позиций того, что страна идет медленно вниз, и какова реакция населения на это внизу. Приказ, нарушающий Конституцию, в конце концов, отменят, выставят какого-то «стрелочника». Но так как ответственности нет для нарушителей Конституции, а статья 185 УК достаточно либеральная, дело спустят на тормозах. А информация останется.

«СП»: — Говорят, что во времена СССР чтение почты граждан было поставлено на поток. Специальные комнаты досмотра писем и посылок имелись во всех почтовых отделениях. Это действительно было?

 — Да, конечно. Это общеизвестная вещь, правда, о ней широко не говорили. Там, кстати, была и уголовная составляющая. В те времена было принято посылать деньги в конвертах — слали родители детям, или наоборот — дети родителям. Часть этих денег пропадала — рубли и трешки тырились в этих секретных комнатах.

«СП»: — Как перлюстрация будет выглядеть сейчас? Будет массовый досмотр, как в СССР?

 — А у нас многое сейчас возвращается во времена Союза. Посмотрите, по всем изменениям законодательства идет возврат к нормам права Советского Союза: ужали до минимум суд присяжных, постоянно идет ужесточение уголовного законодательства, постоянно уголовно-процессуальный кодекс возвращается к этим советским нормам. То есть, изначально нельзя было обжаловать приговор в сторону его ужесточения, а сейчас потихоньку спустили на тормозах. По многим параметрам мы потихоньку съезжаем во времена СССР.

«СП»:  — Этого стоит опасаться?

 — Конечно, стоит. Это накаляет атмосферу внутри общества, это направление развития, прямо противоположное тому, по которому идет сейчас остальной мир. Потихоньку температура в обществе поднимается, система пока сдерживает это давление. Но так будет до определенного момента. Либерализация — более конструктивный путь.

Из истории перлюстрации

Перлюстрация (от латинского perlustro — oбозрение) — вскрытие писем без ведома пишущих — возникла одновременно с почтовой перепиской. Власть всегда желала знать, что думают о ней дипломатические представители других государств и политические противники. Известно, что в Европе перлюстрация cyществовала при Людовике XI (1423−1483). Но создателем ее как системы считают знаменитого кардинала Армана Жана дю Плесси Ришелье. В 1628 году он провел почтовую реформу, запретив пересылку писем иначе как по почте. Одновременно при парижском почтамте появилась специальная комната для тайного просмотра корреспонденции — «черный кабинет». Постепенно «черными кабинетами» обзавелись все европейские державы.

В России следы перлюстрации прослеживаются со времен Петра I: с 1690 года в Смоленске вскрывались все письма, идущие за границу. Практика эта отмечалась и в деле царевича Алексея, но системный характер она приобретает с середины XVIII века. Эпоха дворцовых переворотов усилила недоверие государя к окружающим. При дворе шла подковерная борьба различных политических групп.

До 1882 года на «негласное жалованье» и небольшие канцелярские расходы отпускалось 92 тысячи рублей в год. Александр III утвердил секретный бюджет в 107 тысяч. К концу 1915 года общие учтенные негласные расходы на перлюстрацию составляли 163338 рублей в год. Из них 108378 рублей шло на содержание личного состава и канцелярско-почтовые затраты, 24914 рублей приходилось на вознаграждение косвенных участников (почтово-телеграфных служащих), 9000 — на премиальные чиновникам перлюстрации по итогам года, 10300 полагалось раздать в конце года косвенно причастным и еще 10746 рублей шли на секретные добавочные пенсии, пособия вдовам и сиротам участников этой секретной службы. Число чиновников перлюстрации в Российской империи к 1913 году было сравнительно небольшим — около 45 человек.

Общее руководство перлюстрацией многие десятилетия осуществлял почт-директор санкт-петербургского почтамта. Но у него было много других обязанностей. Поэтому с 1886 года эту роль выполнял старший цензор санкт-петербургской Цензуры иностранных газет и журналов, который формально именовался помощником начальника Главного управления почт и телеграфов и одновременно напрямую подчинялся министру внутренних дел. Эту должность в течение сорока лет, с 1876 по 1917 год, занимали три человека: К.К. Вейсман, А.Д. Фомин и М.Г. Мардарьев.

Вся перлюстрация делилась на «алфавит» и случайную выборку. «Алфавит» означал список лиц, чья корреспонденция подлежала обязательному просмотру. По стране в разные годы он насчитывал от 300 до 1000 фамилий и адресов. В него входили деятели революционных, либеральных, монархических партий; редакторы газет и общественные деятели, депутаты Государственной думы, члены Государственного совета, придворные…

При случайном отборе опытные почтовые работники обращали внимание на объем письма, почерк, адрес корреспондента и отправителя. Особый интерес вызывали письма, направленные в центры зарубежной революционной эмиграции (Женева, Париж и т. п.), адресованные «До востребования», надписанные так называемым «интеллигентным почерком» или на пишущей машинке.

Каждый день в официальных «черных кабинетах» вскрывалось от 100 до 500 писем при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова, Тифлиса и от 2000 до 3000 писем в Петербурге. Конверты вскрывались особыми косточками, отпаривались паром, отмачивались в ванночках. В начале XX века важное изобретение в технике перлюстрации сделал Владимир Кривош. Он предложил новый способ вскрытия писем с помощью специального аппарата, наподобие электрического чайника. В одной руке цензор держал конверт над струёй пара, в другой — тонкую иглу, которой осторожно отгибал клапаны.

Насколько полезна была перлюстрация для целей политического розыска? В докладах и памятных записках напоминалось о ряце крупнейших дел, открытие которых начиналось с прочтения частной корреспонденции. Благодаря перехваченному письму студента П. Андреюшкина своему приятелю в Харьков была арестована группа Александра Ульянова и сорвано готовившееся ею покушение на Александра III. За это цензор Григорий Люби на протяжении 18 лет, вплоть до своей смерти в 1905 году, получал особые наградные в сумме 400 рублей в год.

По материалам книги В.С. Измозик «Черный кабинет»

Фото [*]