Город между жизнью и смертью

— Можете ехать, но я вам не ручаюсь, что через две минуты вы останетесь живыми. Двадцать минут назад по близости был бой, ждём новый, — такими словами, проверив паспорта, напутствует нас ополченец на одном из блокпостов между Макеевкой и Горловкой. Дорога здесь контролируется ополчением, однако значительная часть её находится под прицелом «укров».

О том, что в новостях в последнее время сильно занижают количество обстрелов в Донбассе, нам уже говорили местные жители.

Мы едем в прифронтовую Горловку, город полтора года находящийся между жизнью и смертью. Мы — это писатели и журналисты, сопровождающие гуманитарный груз, собранный читателями «Свободной прессы».

В этот пасмурный ноябрьский день мы проехали, по сути, всю усечённую, израненную, во многом разочаровавшуюся, но всё же живую Новороссию. Проехали от самых восточных её границ у КПП Изварино до прифронтовой Горловки на западе. По навигатору этот путь занимает около трёх часов. На самом деле мы ехали по разбитым гусеницами, снарядами, и просто колёсами дорогам Новороссии почти половину суток.

В темноте въезжаем в пустынную Горловку. Редкие фонари, тусклый свет окон в домах. Если соседняя Макеевка ещё производит впечатление практически обычного города, где на улицах довольно много машин и людей, то здесь — напряжение разлито в воздухе. Город словно притаился.

— Последние месяца два тихо было, — рассказывает разнорабочий Олег, с которым я познакомился в общежитии горловского Института иностранных языков, — и вот уже больше недели опять забахало. Когда уже это кончится?

Да, едва выйдя из машины, я услышал грохот орудийных выстрелов. Правда, в центр города пока снаряды не залетают. Но люди научены горьким опытом. Уже не раз было так, что вслед за стрельбой на окраинах, начинались «прилёты» в жилые кварталы. «Прилётами» здесь называют падающие на город снаряды и мины.

Редкий двор в Горловке не испытал свой «прилёт».

— В угол моего дома попал снаряд, — рассказывает местная жительница Виктория Полякова, — он летел по такой траектории, что — чуть левее, и угодило бы как раз в нашу квартиру. Каждый раз, когда начинается обстрел, мы с мамой прячемся в коридоре, хотя и понимаем, что при прямом попадании это никого не спасёт.

Что-то подобное могут рассказать тысячи горловчан. Только по официальной статистике, за два года обстрелов в городе погибло больше 140 человек. Из них 20 — дети.

В городе уже появился памятник «Невинным жертвам необъявленной войны». Рядом с ним всегда можно увидеть цветы и детские игрушки. Наиболее страшный для Горловки день, который навсегда останется в истории города и всего Донбасса, — 27 июля 2014 года. Жители прозвали его своим «Кровавым воскресением». Тогда от обстрелов украинских карателей погибло более 30 горожан. В том числе и Кристина Жук, которую называют теперь горловской Мадонной. Фотографию, на которой рядом лежат убитая мама и её совсем ещё маленькая дочка, легко можно найти в интернете. Она — лучший ответ тем, кто думает, что Донбасс сможет жить под властью тех, кто отдавал и продолжает отдавать приказ стрелять из орудий по мирным городам.

Жители Горловки давно привыкли к реалиям войны. И всё же горькое недоумение нет-нет, да проскользнёт в повседневных разговорах. Шок, который испытали они при первых обстрелах, останется в них навсегда. И снова воспринять Украину своим государством, мало кто из них готов.

Ещё один «памятник» преступлениям украинских силовиков — уничтоженный прямым попаданием храм Благовещения. Сейчас от него остался лишь угрюмый фундамент.

Другие разрушения жители Горловки стараются «залатать», чтобы не удручали глаз своим зияющим безобразием. Правда, некоторые горожане уже не спешат вставлять оконные стёкла взамен разбитых от взрывных волн. Поскольку делали это не раз. Поэтому в городе часто можно увидеть целые дома с затянутыми целлофаном оконными проёмами.

— Я считаю, что первые, кого надо награждать орденами Новороссии за мужество, это даже не ополченцы, а работники коммунальных служб, — говорит житель Горловки Иван Нечипорук. — Они много раз рисковали жизнями под обстрелами, чтобы в город возвращались свет и вода. Ведь без этих благ, которые мы почти не замечали прежде, город давно бы уже стал территорией гуманитарной катастрофы. Это теперь едва ли не самые уважаемые жители в городе — электромонтажники, слесари, дворники.

Кстати, характерный штрих — в Горловке до сих пор не работает ни одна шахта. Потому что украинские силовики в случае обострения обстановки первым делом бьют по коммуникациям. А так называемые шахты глубокого залегания в случае обесточивания представляют смертельную ловушку для шахтёров. Выбраться из них наружу почти невозможно.

Что называется, экономическая блокада Донбасса в действии.

Я уже упоминал о числе погибших от обстрелов мирных жителей. А от голода, по самым скромным прикидкам, погибло ещё больше — 200 с лишним горловчан. В основном, это одинокие пожилые горожане, которые месяцами не получали пенсий в 2014 году.

Сегодня система социальной поддержки в ДНР выстроена заново. Хоть, прямо скажем, и скудная она, эта поддержка. Пенсия в пять тысяч рублей (российские деньги в Донбассе всё больше вытесняют украинскую гривну), которую получают бывшие шахтёры, считается очень большой. В основном пенсионеры получают около двух тысяч рублей. Притом, что цены на продукты в городе уже приблизились к российским. А на отдельные товары, например, на детское питание, они даже выше, чем в Москве.

Правда, некоторые жители, у которых есть доброжелательно настроенные родные и знакомые на Украине, умудряются получать ещё и украинскую пенсию. (Глава ДНР Александр Захарченко, даже как-то высказался по этому поводу примерно в таком роде: получайте на здоровье, пусть у них там будет меньше денег на войну).

Однако большинство жителей Горловки живёт весьма скромно, а то и откровенно впроголодь. Поэтому около двух тонн продуктов и лекарств, собранных читателями «Свободной прессы» и доставленных в Донбасс при поддержке КПРФ, здесь очень ждали.

К слову сказать, крупные партии гуманитарной помощи часто не доходят до тех, кому эта помощь больше всего необходима. Поэтому в Центре первичной медико-санитарной помощи № 2 в Горловке, которому изначально взялась помогать «Свободная пресса», заранее был составлен список наиболее нуждающихся жителей. Это во многом стало возможным благодаря неравнодушию заместителя главврача ЦПМСП № 2 Валерии Леоновой. Всего помощь получили 55 пенсионеров, ветеранов Великой Отечественной войны, инвалидов, 59 детей из малообеспеченных семей. Кроме того, продуктовые наборы получили 79 работников культуры Горловки — библиотекари и сотрудники музея Миниатюрной книги имени В.А. Разумова.

Везде мы слышали слова благодарности. Часто люди говорили их со слезами на глазах. Слишком тяжело горловчанам дались эти полтора года войны, слишком устали они жить в состоянии постоянного ожидания новых обстрелов, лишений, страха, что их «сдадут» Украине (вот и во время нашего пребывания в Горловке возникли тревожные слухи о том, что город вот-вот захватят украинские силовики).

Уезжал я из Горловки с тяжёлым сердцем от того, что помочь удалось всё-таки немногим. Вспоминались голодные взгляды стариков, которые наблюдали, как мы разгружаем и фасуем гуманитарную помощь на улице. Немного утешала только одна мысль, что, возможно, важнее материальной, была моральная поддержка. Горловчане сами не раз говорили об этом. По сути, им, жителям Донбасса, сегодня больше не на что надеяться, кроме как на неравнодушие россиян.