Без приюта и прав

Эта статья — о судьбе конкретного человека, нашей соотечественницы Людмилы Васильевны Екимовой, написавшей мне письмо. Она, как и многие русские люди, после распада СССР оказалась за пределами России. В 2013-м по программе «добровольного переселения соотечественников» прибыла из Казахстана в нашу страну. И — попала в шестерни бюрократической машины. Самое плохое, что история Людмилы не единственная, типичная.

По оценкам экспертов, в результате краха Советского Союза вне России оказалось около 25 миллионов русских. Теперь это стало общим местом: русские — самый большой в мире разделенный народ. Во многих новых государствах люди столкнулись с выбором: бежать, бросив всё, или приспосабливаться к новой реальности, терпеть дискриминацию, вместе с «титульной» нацией переживать все тяготы становления государственности. Процесс, кстати, не везде бескровный. Достаточно вспомнить пятилетнюю гражданскую войну в Таджикистане.

Но в «девяностые» и для русских в России государство было неласковым. О каких-то геополитических амбициях Москвы, проектах собирания соотечественников речи вообще не шло.

Наконец, в 2006 году была объявлена государственная программа переселения. 1 января 2007-го начался прием заявок от желающих. И сразу же начались странности. Через несколько месяцев ряд субъектов РФ отказались от участия в программе. Неудивительно, что за два первых года приехали в Россию всего около десяти тысяч человек. Вместо планировавшихся сотен тысяч. Во всех брошюрах и документах ФМС подчеркивалось, что за счет переселения соотечественников Россия надеется, ни много ни мало, решить проблему сокращения населения и восполнения трудовых ресурсов. Но вскоре многие убедились на личном опыте: «историческая родина» никого с распростертыми объятиями не ждет.

Согласно официальной статистике, с 2011 по 2015 годы переехали и зарегистрировались как соотечественники 410 498 человек. Из них более двух третей — только в 2014-м и 2015-м. Сказалась начавшаяся гражданская война на Украине. Но с самой Украины прибыло не большинство. В других странах, когда был возвращен Крым, люди поверили, что Россия опять стала великой державой, которая «своих не бросает».

Хотелось бы провести небольшой сравнительный анализ, как разные страны встречают соотечественников. Законы многих современных государств предусматривают право возвращения «своих» в страну. Армения собирает армян, Белоруссия — белорусов, Польша — поляков, Германия — немцев и так далее. В большинстве развитых стран соотечественников встречают без лишней волокиты. Хотя человеку «со стороны» получить гражданство или даже вид на жительство крайне непросто.

У нас официально соотечественниками считаются все бывшие жители Российской империи, СССР, РФ и их потомки. Был у тебя дедушка подданным империи — теоретически можешь приехать в Россию.

А практически?

Об этом — рассказ Людмилы Васильевны Екимовой:

— Я приехала из Казахстана по программе переселения соотечественников. Получила, как и положено, документ о моем статусе переселенца, действующий три года, чтобы в дальнейшем получить российское гражданство, по упрощенной схеме.

Но беда в том, что для получения гражданства надо где-то зарегистрироваться. В условиях для переселения соотечественников нет требования, что надо иметь в России родственников или тех, кто поселит на свою жилплощадь. В результате, документы у меня на оформление российского паспорта не приняли. Чиновники посоветовали мне искать «резиновую» квартиру. Потом мне объявили, что вступила в силу новая программа переселения соотечественников, а старая утратила действие.

Таким образом, в льготном режиме я гражданство уже получить не могу, а должна на общих основаниях подавать документы на получение вида на жительство.

И с такой проблемой столкнулась не я одна, а очень многие, кто не имеет в России родственников. Сейчас вроде правила еще более ужесточили касательно пребывания в том или ином месте.

Сергей Шаргунов: Получается, что вы приехали в Россию по госпрограмме, а она в полной мере не работает.

Людмила Екимова: Именно так. Самое главное в том, что для получения штампа участника программы переселения соотечественников, необходимо было сняться с учета в Казахстане. В Казахстане мне поставили круглую печать об убытии из страны, я сдала внутренний паспорт. Это было требование российского консульства, через которое оформляла документы для переселения. Соответственно, я не могу там оформить пенсию, которая мне положена по возрасту. Хотя формально я остаюсь гражданской Казахстана, загранпаспорт у меня есть.

Сейчас действует новая программа переселения, так там вообще надо сразу отказаться от прежнего гражданства. Но так может получиться, что человек вообще останется без гражданства.

Я там оторвалась, а в России не могу зацепиться. Ситуация резко отличается от той, что действует в Казахстане относительно прибывающих туда казахов. Там и документы оформляют быстро, дают неплохие «подъемные». Я даже писала руководству России, что у меня должно быть право легализоваться тут. У меня Родина всё-таки не Бразилия, а Россия.

Русские в Казахстане чувствуют себя не особо уютно, больше того — на мой взгляд, их выдавливают из страны. Но и в России, получается, я никак не могу легализоваться, соответственно, не могу устроиться на работу, оформить пенсию. Действительно какой-то «замкнутый круг». Я обращалась во все инстанции, писала депутатам Госдумы.

Даже Владимир Путин еще в мае 2015 года сказал главе Федеральной миграционной службы Константину Ромодановскому, что при нынешних правилах «круг замыкается». В моем персональном случае «круг» действительно замкнулся. И я осталась за бортом.

Спрашивается, зачем нас российское государство превращает в маргиналов? Сначала приглашает, запускает на свою территорию, а потом не дает ничем легально заниматься. Не в криминал же идти соотечественникам. Для работы нужна «прописка», для гражданства — она же.

Сергей Шаргунов: И какой сейчас у вас официальный статус?

Людмила Екимова: Пока как участник программы переселения соотечественников. У меня есть разрешение на временное проживание в России сроком на три года. В ноябре этого года оно заканчивается. Всё это время я нахожусь в подвешенном состоянии, пишу во все инстанции. Хочу даже обратиться в Конституционный суд, чтобы он обязал все законы о переселенцах свести к единому «знаменателю», чтобы они не противоречили друг другу. Для этого нужен хороший юрист, а где мне его взять?

Сергей Шаргунов: Сейчас, после всех испытаний, вы не жалеете, что покинули Казахстан?

Людмила Екимова: В Казахстане меня фактически «люстрировали». Я была директором школы, меня уволили. Я пошла в суд и восстановилась. Меня тогда спросили: «Вы наркотиков не боитесь?» Отвечаю: «Боюсь, но сдаваться не намерена».

Вот так живут русские там. Я была вынуждена сама забрать трудовую книжку. Спрашиваю: «У вас претензии к моей работе есть?» Мне сказали, что к работе претензий нет. Так за что же увольнять? Я говорю: «Так что будете в приказе писать? Что не понравилось мое славянское лицо?» А мне ответили: «Найдем что».

Там надеялись, что я освобожу должность. Но я добровольно не хотела уходить и поэтому прошла все круги ада. В Россию приехала с чемоданами документов о том, как меня дискриминировали. Практически всё имущество осталось в Казахстане.

И вот после испытаний там, они начались в России. В отделениях ФМС мне говорили: «Езжайте обратно в Казахстан и там качайте права». А в Казахстане говорили: «Отправляйтесь к себе в Россию». Доля русских за предыдущие годы сократилась в Казахстане в разы. Это о чем-то говорит?

Сергей Шаргунов: В каком городе вы сейчас живете?

Людмила Екимова: Сейчас нахожусь в Подмосковье. В одном регионе России я могу находиться только 90 дней. Соответственно, каждые три месяца я вынуждена срываться с места, ездить по стране. Трачу последние копейки, которые увезла с собой из Казахстана, а возможности заработать не имею.