На концерты сына Александр Филиппенко ходит в скафандре

«Во-первых, — улыбнулся Александр Георгиевич, — в сентябре 2009-го у меня, что называется, недоюбилей. Поэтому ничего отмечать не буду. 65 отмечают те, кто боится, что не доживет до 70… А во-вторых, скажу вам по секрету, я готовлю программу, которая будет называться «Мне — 110»

«СП»: — Александр Георгиевич, это правда, что в прошлые годы вами даже детишек попугивали?

— Чистая правда! А как иначе, если почти все мои кино герои не вызывают у зрителя никаких эмоций кроме ужаса и страха. Кощей Бессмертный, Смерть, убийца в картине «Приступить к ликвидации», кровавый бандит «лже-Санько» из фильма «Рожденная революцией»… Это все я.

«СП»: — Но парадокс: вы в кино злодей злодеем, а зрители реагируют на вас улыбками. Почему?

— Меня же еще знают по многочисленным юмористическим программам. Благодаря Зощенко, благодаря спектаклю по Гоголю, имевшему широкий резонанс после показа на телеэкране. И если бы не эстрада, мне было бы очень трудно выскочить из этого «странного» имиджа…

«СП»: — Многие знают, что перед тем как стать актером, вы закончили физтех. Скажите как «физик» «лирику», по каким физическим законам сегодня живет Александр Филиппенко?

— Сейчас по закону «сохранения энергии». Мобильный телефон есть, но он всегда выключен — включаю, когда я захочу. Дома — автоответчик. Но Интернет затягивает. Приходится переходить на новый «квантовый» уровень…

«СП»: - Я про жизненное кредо. Какие свои законы вы никогда не нарушаете?

—  Нам, лицедеям, можно на такие вопросы отвечать только цитатами из Левитанского. «Каждый выбирает для себя — женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку, каждый выбирает для себя».

«СП»: — У Юрия Левитанского, кстати, есть такие строки: «Все уже круг друзей, тот узкий круг, где друг моих друзей мне тоже друг…» У вас друзей много?

— В основном из далекой студенческой юности — «кавээнщики», «физики». Несколько лет назад мы встретились на похоронах одного из членов нашей команды — Юрия Пухначева, замечательного человека. С кем-то мы двадцать лет не виделись, и сразу стали общаться, как будто вчера расстались. То есть «код общения» до сих пор остается. А я думаю, так с настоящими друзьями и происходит — можно не видеться годами, а потом р-р-раз — и как будто все было только вчера.

«СП»: — Не жалеете, что дальше не стали копать свою физтеховскую тему «Изучение комплексов редкоземельных элементов методом электронного парамагнитного резонанса»? Может, был шанс обскакать Жореса Алферова и получить Нобелевскую?

— Нет-нет-нет-нет. Я удовольствия от формул не получал. От прежней профессии осталось разве что «перманентная денудация хотя и стимулирует метод меторфизации биогеоценоза, однако цитрум не дифундирует».

«СП»: — Могло ли в вашей жизни все сложиться по-другому? Другой типаж, другое амплуа?

— В жизни актера Случай играет главную роль. Предложение сниматься в фильме «Мастер и Маргарита» мне было сделано прямо на Патриарших прудах. Случай! Мы не были с Бортко знакомы, он приехал туда выбирать натуру, а я своим друзьям показывал христоматийные булгаковские места. Мы случайно встретились, и он мне сделал предложение.

«СП»: — Кстати, если не ошибаюсь, только Валентин Гафт и вы снялись в обоих экранизациях «Мастера». Не означает ли такое совпадение, что вы — чисто булгаковский персонаж?

— (Смеется.) Все может быть! Конечно, только Азазелло не хватало в моей коллекции кинозлодеев…

«СП»: — Особняком в вашей фильмографии стоит лента Виталия Аксенова «Синие зайцы», где вы выступили в необычном для себя амплуа — сыграли клоуна. Почему ее не показывают?

— Это действительно был очень необычный фильм. Там было совмещение всего вместе — и съемки скрытой камерой, и документалистика, туда вошли и концертные номера, и отдельные миниатюры, написанные Розовским, впервые музыка Максима Дунаевского прозвучала… Более того, я снимался с дрессированными зверями — со львом, медвежонком, собачкой. Летал на воздушном змее — на велосипеде… Но чиновники от кино, редактура, цензура картину «убили» — так изрезали, что он превратился в некий детский фильм и как-то незаметно прошел детскими сеансами. Он у меня есть в архиве, и я иногда с удовольствием смотрю — что только я там не выделывал по молодости, без дублеров. Скажу вам больше: лев Кинг на съемках порвал на мне костюм…

«СП»: — Недавно вас наградили одним из 12 гамбсовских стульев в номинации «за верность идеалам классики на эстраде». Как во времена заметно «пожелтевшей» эстрады вас удается хранить столь «непопулярную» верность?

— Очень просто — я занимаюсь своим делом, другого не умею и не хочу. Тем более, что когда актерский рынок требует какого-то продукта, когда проходит масса разных корпоративных вечеринок или неких ведомственных «премий», всегда на ту или иную тему можно что-то найти из классики. Еще в студенческом театре я кроме спектаклей всегда выступал с концертными номерами. Я считаю, у актера всегда в запасе должен быть эстрадный номер, который должен кормить, с которым можно выступать и в научно-исследовательском институте, и в какой-нибудь День строителя, и в ночном клубе.

«СП»: — Вас называют «человек-театр», имея в виду, что Филиппенко один может все. Есть какие-то вещи, которые вы не можете, как бы ни старались?

— Моя «ахилессова пята» — трюковые сцены. Я выражаю благодарность всем каскадерам, которые всегда меня выручали на съемках. Они говорили: «Александр Георгиевич, сейчас мы за вас «побегаем, попрыгаем, поскачем», а когда надо будет, мы вам скажем, где можно будет перекувырнуться самому. Я всегда был под надежной защитой, а это для актера очень важно Особенно часто вспоминаю фильм «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты», съемки во время пожара, как охраняли мой костюм белый, в который — не дай Бог — попала бы одна маленькая искорка. Все было бы испорчено.

«СП»: — Вашему герою Азазелло принадлежит замечательная фраза, обращенная к Маргарите: «Ох, и трудный народ, эти женщины!» В чем, по-вашему, загадка и трудность женщин?

— Каждый разгадывает эту загадку по-своему. Только это такая очень серьезная загадка — надо об этом помнить. И самый приятный процесс на свете — ее разгадка.

«СП»: — Если не ошибаюсь, вы были женаты дважды…

— Как я говорю на эту тему: у меня трое детей в двух местах. К счастью, все дружат.

«СП»: - Это правда, что даже собираетесь семьями?

— Что здесь странного — так должно быть. Я очень благодарен моей жене Марише, которая в день получения мною государственной премии за «Мертвые души», всех нас собрала вместе, и мы это отметили. Это был такой общий наш праздник. Мы же ответственны за детей — мы их в этот трудный мир ввели, понимаете? Но я не очень люблю на эту тему глубоко распространяться…

«СП»: - Вы сказали, что на концерты сына — известного музыканта Павла «Паштета» Филиппенко — «ходите в скафандре». Что это значит?

— Вся эта альтернативная новая музыка для меня — это как полет на другую планету. Это все другое. Не «мой костюм». Но я вижу полный зал на его концертах — вот что интересно. Значит, есть публика у него, которая понимает.

«СП»: — Вы сами не пытались понять?

— Нет. Я в скафандре. Я возвращаюсь на свою планету, к себе. И жду: может, кто-нибудь залетит с их планеты ко мне на спектакль…

«СП»: — Залетают?

— Да. И сын, и дочка приводят своих друзей, чему я всегда очень рад. Иногда просят автограф, но не как у народного артиста, а как у отца «гениального» Паштета.

«СП»: — Вы известны как собиратель необычной коллекции — автомобильных номеров и дорожных знаков…

— Это случайно получилось. В Бразилии или в Америке или на островах Карибского моря сначала брал как сувениры иностранные. Указатель у касс на Бродвее, например. Потом понял, что все, что с ними связано — это редкие воспоминания, и увлекся. В холодные зимние вечера на даче вот так смотришь на эту стену огромную, увешанную накопленным и… Эмоциональная память — это очень важно для актера всегда.