«Сознавать, что это может случиться с каждым, — страшно»

Григорий Свердлин, директор благотворительной организации «Ночлежка».

Помогать именно бездомным я стал случайно. Я заканчивал экономический факультет СБГУ и параллельно работал в банке. И вдруг однажды я понял, что мне хочется помогать тем, кто мало у кого вызывает сочувствие. Думаю, что если бы я не связал жизнь с помощью бездомным, то стал бы помогать душевнобольным, заключенным или ВИЧ-инфицированным.

Семь лет я ездил волонтером в Ночном автобусе, который кормит каждый вечер бездомных на улицах Петербурга. С первого же дня мне очень понравилось. Меня поразила вежливость бездомных. Они говорят «спасибо» и «пожалуйста», обстановка куда более дружелюбная, чем в общественном транспорте. Бездомные всегда говорят «спасибо» и «пожалуйста». Самим бездомным очень важно уважительное, человеческое к ним отношение.

Это странный эффект, не понимаю, как это работает, — но вот ты приходишь в Ночной автобус в семь вечера, после работы, уставший, с полной забот головой, не в духе, четыре часа ездишь в этом автобусе, раздаешь еду и в одиннадцать, когда рейс заканчивается, вдруг понимаешь, что ты очень счастлив.

В какой-то момент я решил полностью переключиться на работу в некоммерческой сфере — хотелось, чтобы в том, на что я трачу значительную часть жизни, было больше смысла. Тогда я перешел на работу в «Ночлежку». Хотя до этого я и зарабатывал раза в три больше, чем сейчас, но ни разу не пожалел о своем решении.

Брезгливости, которая помешала бы мне увидеть в человеке человека, не было, пожалуй, никогда. Но я не осуждаю тех, кто ее испытывает. Ведь брезгливость — это тот же механизм защиты, способ провести границу. Людям кажется, что с ними и их близкими этого произойти не может. Сознавать, что это может случиться с каждым, — страшно. Тот же механизм действует в отношении жертв насилия, мошенничества, заключенных. Люди считают, что все они виноваты сами.

Есть распространенный стереотип, что бездомные люди сами выбрали такую жизнь. Но таких меньше одного процента, и знаете, почему? Просто потому, что это очень тяжело — жить на улице. Я не могу представить себе человека, который пойдет на такое добровольно. Можно спать в теплой постели, подходить к холодильнику, когда захочется, а можно рыть землянку в железнодорожной насыпи и спать в ней и зимой, и летом. Очень немногие предпочтут второе.

Еще один набивший оскомину стереотип, что бездомные не хотят работать. 70 человек в день приходят к нам в «Ночлежку», и значительная часть из них просит помочь с поисками работы. Ведь у них нет ни телефонов, ни Интернета. А как сегодня еще найти работу? В основном мы помогаем тем, что ищем вакансии в Интернете по той специальности, которую человек заявляет. У нас стоят телефоны, и человек, приходя на прием к социальному работнику, может звонить и договариваться о собеседованиях.

Существенная часть бездомных не выглядят как бездомные. Если человеку негде жить, это еще не значит, что от него плохо пахнет. Иногда бездомные продолжают ходить на работу, а работодатель ничего не подозревает. Работа у человека еще есть, деньги на то, чтобы сходить в баню, у него есть, а снять жилье не на что. Я знаю бездомного, он филолог и занимается переводами. Переводить он ходит в библиотеки. Его выжили соседи из коммуналки. Он тихий, незлобивый, интеллигентный человек, которому было проще уйти, он не мог за себя постоять. Среди бездомных много людей, которые не приспособлены к нашей людоедской действительности. Недостаток житейской хватки.

Люди, которые недавно на улице, следят за собой, они борются за то, чтобы с улицы выбраться. Это то, что меня поразило, когда я стал координировать установку пунктов обогрева. Многих мне хотелось спросить поначалу: «Вы вообще понимаете, в какой очереди вы стоите? Это пункт обогрева, и вам придется спать на полу, на туристическом коврике». Конечно, они понимали.

У людей, которые всего несколько месяцев на улице, есть энергия и вера в то, что нынешнее состояние временное. Но через какое-то время запал исчезает. Если человек прожил долго на улице, у него многие социальные навыки замещаются навыками выживания. Ему не нужно вовремя приходить на работу, но ему нужно научиться спать по три часа в день на корточках или прислонившись к стене.

Большая проблема для бездомных — отсутствие питьевой воды. Нам ведь это в голову даже не приходит. А ведь набирать воду из наших водоемов — опасно для жизни. Бездомные пьют из Невы, Обводного канала и постоянно из-за этого болеют.

Они стараются не привлекать к себе внимания. Потому что вызывают агрессию, особенно со стороны подростков, которые бьют бездомных или даже поджигают их — такие дикие случаи фиксируются, к сожалению, каждый год.

Часто полицейские используют бездомных для повышения раскрываемости. Они бросают нож в мусорный бак и караулят, ждут, когда человек, который ищет в мусорном баке еду, вытащит этот нож. Ношение холодного оружия — уголовная ответственность.

Вообще, этих людей не объединяет ничего, кроме того, что у них нет дома. Архетипического бездомного не существует. Это люди с разными мечтами, мыслями, образованные, очень образованные, совсем не образованные, выпускники детских домов, работящие мужчины, которые приехали на заработки, но что-то пошло не так, люди, которые вышли из тюрьмы, и им некуда идти. Примерно 40% бездомных — жертвы семейных конфликтов. Каждый пятый бездомный в России — жертва квартирного мошенничества.

Историй, которые я рад бы забыть, но не могу, много. И постоянно появляются новые. Позапрошлой зимой к нам в пункт обогрева пришла женщина с дочкой. Женщина старше 70 лет, дочери за 50. Они приходили ночевать регулярно и как-то рассказали нам свою историю. Они хотели поменять свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную с доплатой. Какие-то обаятельные молодые люди показали им квартиру, заплатили 10 тысяч рублей задатка, женщины что-то подписали. Потом оказалось, что всё — их выгнали из их же квартиры. Никаких родственников, к которым можно пойти, у них не было. Таких историй очень много, но я запомнил эту, потому что женщины еще долго, несколько месяцев, пока не стало совсем холодно, жили в машине. У них была «четверка» Жигули. Наши юристы попытались вернуть их квартиру, но, к сожалению, не сложилось. Они довольно долго жили у нас в приюте, а потом удалось добиться того, что почти никогда не происходит в России, — они получили от государства социальное жилье в найм.

Иногда я работаю на приеме в качестве социального работника, чтобы не отрываться от реальности. На прошлой неделе ко мне пришел глухонемой по имени Мгер. Он оказался армянином, и русский язык знал плохо. Мы пытались переписываться — он читал то, что я ему писал, а написать ответ не мог. Не знаю, как он оказался в Петербурге, но это чудо, что он узнал про «Ночлежку» и пришел. Если бы не пришел, он бы, наверное, погиб. Это была детективная история. По Skype удалось найти его сестру в Ереване. Армянская автобусная компания отвезла бесплатно Мгера домой, в Ереван. Когда приходит человек, у которого нет здесь дома, нет близких, а он еще и не слышит и не говорит — это страшно, ведь он совсем беззащитный.

Около 40% наших сборов — частные пожертвования. Наш бухгалтер как-то обратила внимание, что каждый месяц в одно и то же время приходят небольшие суммы. Оказалось, что по 200−300 рублей регулярно переводят нам пенсионеры, в день получения пенсии. И это пробирает до глубины души.

Не так давно какой-то человек оставил в приюте две тысячи рублей и записочку: «Спасибо, вы мне в свое время очень помогли». Часто приходят люди и дарят в знак благодарности конфеты социальным работникам «Ночлежки», которые им помогали. Такие случаи, конечно, воодушевляют.

Бывшая жилица нашего приюта снова стала работать парикмахером, начала снимать жилье и теперь приходит раз в месяц стричь наших постояльцев.

Координатор наших пунктов обогрева Сергей когда-то сам ночевал в пункте обогрева. Он вышел из тюрьмы, и ему совершенно некуда было идти. Несколько месяцев он жил в приюте, пока мы восстанавливали его документы, а он искал работу. Нашел работу, купил себе в кредит грузовичок, стал на нем подрабатывать. Потом пришел к нам заниматься организацией пунктов обогрева. Женился, вдвоем они купили квартиру в ипотеку.

Историй про то, как человек пришел в «Ночлежку», а потом нашел работу и стал снимать жилье, очень много. Половина людей, которые проходят через наш приют, — в год это больше 200 человек — на улицу уже не возвращаются. Они перестают быть бездомными.

Важно, чтобы на время восстановления социальных навыков у бездомного было какое-то жилье. К сожалению, в нашем приюте только 52 места, а по нашим подсчетам в Петербурге от 50 до 60 тысяч бездомных. В Москве минимум в два раза больше.

Выбрать тех, кого мы поселим в наш приют, — пожалуй, самое тяжелое в этой работе. Этого поселим, а этого — нет. Еду, одежду, место в пункте обогрева мы даем всем. Человеку холодно, он голоден — этого достаточно. Мотивация и наши возможности помочь в конкретной ситуации — вот основные критерии, по которым мы выбираем жильцов. Хочет ли человек изменить свою жизнь? Если человек ничего не хочет, он к нам, скорее всего, и не придет. Ведь зачем бездомному идти через весь город пешком (а они, как правило, ходят пешком), если ему на самом деле ничего от нас не нужно. Так что приходят в основном мотивированные люди. Но даже таких сильно больше, чем мест в нашем приюте. Пока бездомный живет у нас, мы совместно решаем те проблемы, которые привели к попаданию на улицу.

Взрослым вообще неохотно помогают, тем более бездомным взрослым. Меньше жертвуют деньги, меньше волонтеров приходит. Есть организации, в том числе церковные, которые оказывают гуманитарную помощь — раздают еду и одежду. Что касается комплексной помощи, от гуманитарной и до восстановления документов, помощи в поиске работы, получения страхового полиса или устройства в больницу, юридического сопровождения, вплоть до суда, — такую помощь бездомным оказывает в России, пожалуй, только «Ночлежка».

Сегодня в России странная ситуация — если человек платит налоги, работает, служит в армии, то он подходящий член общества, а если вдруг он стал жертвой мошенничества или потерял работу и оказался на улице, то все — он уже к этому обществу не относится и не нужен ему. Бездомный — не гражданин. Я верю, что получится это отношение изменить.

Я по-прежнему вижу смысл в своей работе, я уверен, что все не зря. Это мне очень помогает. Я верю, что спустя какое-то время в России появится система помощи тем людям, которые оказались на улице. Система, состоящая из разных организаций, — государственных, общественных, религиозных или светских. Чтобы у человека была страховка. Чтобы общество не было агрессивной средой, которая сожрет, если ты чуть ослаб.

Не у всех есть возможность быть волонтером или сотрудником «Ночлежки», но почти у каждого есть 100 рублей. Их можно перевести по ссылке ниже, и с их помощью сотрудники «Ночлежки» помогут многим бездомным!

СДЕЛАТЬ ПОЖЕРТВОВАНИЕ

Сумма Email