Кремль прикормил профсоюзы, опасаясь забастовок

По данным Росстата, за весь прошлый год в России состоялась только одна забастовка. Однако на самом деле в стране прошло более сотни незарегистрированных стачек, что почти на 75% больше, чем в 2008 году. Такие данные о росте трудовых конфликтов опубликовал вчера Центр социально-трудовых прав (ЦСТП).

В 2008 году эксперты ЦСТП зафиксировали 93 протеста, но уже в 2009 году их число увеличилось более чем втрое. «Очень важный вывод — растет количество форм протеста, которые проходят за пределами предприятий, — отмечается в исследовании, - <…> с демонстрациями, перекрытием автодорог и т. д. Этот вектор крайне серьезный — факт выплескивания проблем за пределы предприятий говорит о том, что механизм решения трудовых конфликтов не работает».

Заставит ли кризис выплеснуться этот протест на улицы, рассуждает гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин.

«СП»: - Алексей Алексеевич, почему Росстат в упор не видит забастовок?

— Информация Росстата об одной зарегистрированной забастовке может вызвать только смех. Конечно, протестных мероприятий с признаком забастовок было гораздо больше. Совершенно очевидно, что независимые центры насчитали гораздо больше протестных мероприятий, и каждый из них пользовался при этом своей методикой. Поэтому можно оставить на совести этих центров количество зарегистрированных протестов.

«СП»: — Рост протестной активности беспокоит власть?

— Власть хорошо подготовилась к возможному росту протестов. Она поработала со структурами, представляющими группы населения, которые в принципе могут бастовать. Прежде всего, это профсоюзы. Работа эта проводилась управлением внутренней политики президента РФ, и была весьма серьезной и успешной. Профсоюзные лидеры были не только обласканы, и приняты на всех уровнях, но отчасти получили новое качественное отношение с правящей партией — с «Единой Россией». В свою очередь, те профсоюзные движения, которые как-то причастны к организации социальных протестных мероприятий, оказались под контролем фискальных органов и работников прокуратуры. В итоге внесистемные профсоюзы и общественные движения, которые потенциально могли бы организовать социальный протест, оказались в оперативной разработке. Это тоже дало эффект: практически все мероприятия проходили под тотальным контролем региональных властей. Поэтому Росстат, как официальная структура, и зарегистрировал всего одну забастовку.

«СП»: — Почему оппозиция не стимулирует протестные настроения?

— Вторая причина, объясняющая низкий рост — практика работы с политическими партиями, которые, по идее, и должны стимулировать эту самую протестную активность. На деле партии ее подавляют, и, прежде всего, это касается КПРФ. Коммунисты полностью отказались от острых экономических и политических лозунгов, перейдя в область сервильную, по сути, договорившись с Кремлем о разграничении сфер деятельности. Другая оппозиционная партия, «Справедливая Россия», которая в период кризиса так же может эксплуатировать протестные лозунги, и даже сделала заявку на это, просто не воспользовалась в 2009 году этим правом. Вместо этого эсеры выясняли отношения с правящей партией, как будут распределяться преференции применения административного ресурса.

«СП»: — Но кризис-то должен был подстегнуть людей к забастовкам, разве нет?

— Как не парадоксально, население России предпочитает самостоятельно решать свои проблемы, а не требовать от государства их решения. Это очень удобная позиция для властей. Можно упомянуть в этой связи, что в России существует 2,2 млн официально зарегистрированных безработных, но де-факто их 6,8 млн. Разница составляет 4,6 млн человек, и все они сами решают свои проблемы, не надеясь на государство. Это объясняет, почему протестная активность не оформляется в виде массовых мероприятий.

«СП»: — Весной будет всплеск протестов?

— Население сейчас ждет окончания кризиса. В связи с эти у людей очень серьезные надежды не на государство, а на продолжение развития своих карьерных устремлений. Поэтому при том тонусе социальной активности, который демонстрирует правительство и Кремль — повышение зарплаты бюджетникам, рост пенсий — ожидать острых протестов не приходится. Скорее всего, они будут локальными, и связанными с теми или иными неловкими действиями правительства.

Другое мнение

Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»:

— Рост протестной активности, в принципе, возможен. Другое дело, что у забастовок сегодня нет истории успеха. Это в большей степени либо акции отчаянья, либо шаги конкретных профсоюзных организаций, борющихся за влияние, нежели просчитанные инструменты воздействия на работодателей и на власть.

«СП»: — А Пикалево к какой категории относится?

— Пикалево само по себе было акцией отчаянья. Да, она получила общероссийскую известность, но там не было истории успеха — как ни странно. Пикалево очень быстро забылось. К тому же, напомню, там была не забастовка, а акция протеста. Вопреки ожиданиям, в других регионах так и не начались акции с перекрытиями дорог и требованием приезда Путина.

«СП»: — ЦСТП считает, что протестная активность накапливается, и наступает момент, когда она начинает развиваться лавинообразно. В качестве примера можно вспомнить ситуацию в Кузбассе примерно 20 лет назад: шахтерский протест в регионе привел к тому, что через неделю бастовали 600 тысяч человек по всей стране. Насколько сейчас возможен такой сценарий?

— Активность накапливается, но, в отличие от начала 1990-х, сейчас нет взаимного отслеживания успехов протестных акций — в силу того, что общественное мнение по-прежнему деполитизировано. Говорить о том, что митинг в Калининграде стал катализатором митинга в Иркутске или Самаре, не приходится: в каждом случае это довольно-таки изолированная акция.

«СП»: — Какие необходимы условия, чтобы акции из единичных приобрели характер цепной реакции?

— Нет политизации населения, нет внутренней уверенности участников и общественного мнения в том, что такие акции способны давать результат.