История семьи Рантала, две стороны одной медали

В деле семилетнего Роберта Ранталы наступил финал — органы опеки Финляндии отозвали иск к его матери Инге, которую ранее планировалось лишить родительских прав. Теперь мальчик останется с родителями. Приезд Павла Астахова принес успех — социальные службы пошли на уступки, и дали родителям «второй шанс». После переговоров разработан подробный план дальнейшей работы с семьей Рантала.

«Я предложил органам соцопеки рассмотреть возможность введения русскоязычной должности. Ведь только в Турку живет около 2 тысяч русских, и их число постоянно растет» — цитирует заявление уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова Газета.ру.

При этом в самой Финляндии отношение к делу Роберта Ранталы двойственное. Редактор русскоязычной газеты «Спектр», выходящей в Хельсинки Эйлина Гусатинская говорит: «приезд детского омбудсмена Павла Астахова многие СМИ трактуют как вмешательство во внутренние дела Финляндии». Но при этом отмечает — «сами финны на форумах и сайтах жалуются, что у них нет возможности вызвать такого иностранного чиновника, чтобы урезонить службу опеки».

Эйлина Гусатинская рассказала, что деятельность службы опеки вызывает много вопросов и нареканий. «В прошлом году была опубликована статистика. Действительно, детей, находящихся в зоне внимания органов опеки, сейчас более 70 тысяч, а в приютах и приемных семьях сейчас содержится более 16 тысяч детей и подростков, для страны это рекорд. При этом 80% из них — расстались с родителями добровольно. Остальных служба опеки забрала принудительно» — говорит журналист.

По ее словам, из тех семей, с которыми сталкивалась она лично, детей забирали буквально «за пощечину», то есть за малейшее проявление насилия. «Закон о защите детей в Финляндии появился относительно недавно, в 2006 году, и еще непонятно, хорошо или плохо он работает. У чиновников по этому закону очень широкие полномочия — написано, что ребенка можно забрать в приют „в экстренном случае“, но что под этим понимать, неясно. При этом государство сокращает программы профилактики, и наоборот, выделяет муниципалитетам по 300 евро в день на каждого изъятого из семьи ребенка. Да, есть еще одна печальная статистика — примерно четверть содержавшихся в приютах не доживают до 25 лет, как правило, кончают жизнь самоубийством» — пояснила Эйлина Гусатинская.

Примечательна еще одна цифра, которую сообщила редактор русскоязычного издания — из числа наблюдаемых службой опеки семей 11% имеют «мультинациональный фон» — то есть родители разных национальностей. А в Хельсинки эта цифра еще выше — до 35%, что объясняется большей долей иностранцев в столице.

Финская пресса совершенно иначе, чем в России, освещала этот процесс. Как пояснил «СП» пресс-секретарь посольства республики Веса Кекеяле, местные газеты сначала не придали значения этому конфликту, поскольку не увидели в этом случае ничего из ряда вон выходящего — это каждодневная работа службы опеки.

Но потом, после того, как в России разгорелся скандал, рассказывает дипломат, этому делу посвятили свои материалы ведущие издания страны. Он цитирует «Хельсингин Саномат»: «Этот ребенок уже второй раз попадает в службу опеки. Первый случай был еще в декабре, после того, как муж изгнал жену из дома. Второй раз — когда мать избила ребенка. Издание особо отмечает, что служба опеки не забирает ребенка за то, что его один раз шлепнули. Такие меры принимаются, если у семьи есть серьезные проблемы с насилием, наркотическими веществами — включая алкоголь, или есть психические отклонения».

При этом Павел Астахов в своих первых заявлениях на финской земле отмечал, что «ситуация несколько сложнее, чем я думал, но этой семье надо дать второй шанс». Разницу в освещении этого процесса в России и Финляндии политологи объясняют государственной пропагандой.

Политолог Станислав Белковский уверен, что Кремль взял на вооружение интернет-мем «русских людей обижают». «Это выигрышная позиция, которую часто использует Кремль. Но если ее эксплуатировать в хвост и в гриву, как сейчас, это может привести к совершенно обратному результату. Потому что он вступает в конфликт с имперскими заявлениями власти о том, что наше влияние в мире растет, что Россия крепнет и встает с колен. Если встает с колен, почему же тогда все обижают? А „наших обидели“ — это типичный национализм, свойственный малым народам», — считает политолог.

Директор Центра новой социологии «Феникс» Александр Тарасов уверен, что такие дела для органов власти РФ — это пиар и ничего кроме. «У нас есть реальность — в которой у оппозиционеров отнимают детей, причем у вполне легальных оппозиционеров, не у террористов и экстремистов. Скажем, есть дело Сергея Пчелинцева, профсоюзного активиста, у которого отняли троих детей с формулировкой „за бедность“. Есть дело Евгения Иванова, которому тоже угрожали. И есть пиар картинка, где параллельно государство создает впечатление, что оно заботится о каждом русском ребенке за границей».

Российское государство не впервые вступается за детей за рубежом. Нашумевшая история Натальи Зарубиной и ее дочери Сандры, которую привезли из Португалии, из приемной семьи, и поселили с матерью в селе Пречистое Первомайского района Ярославской области, закончилась победой России. «СП» дозвонилась до бабушки Сандры, Ольги Зарубиной. «С девочкой все в порядке, она ходит в садик, выучила все буквы. Португальский забыла. С другими детьми проблем не было». На вопрос, работает ли ее дочь, которую российские органы соцопеки не раз ловили на алкоголизме, она сказала: «Наталья вроде трудоустроилась по специальности, через неделю выйдет на работу». За прошедшие полгода ситуация почти не изменилась.