Путина номинировали на премию хип-хопа

«Событием года» в российском хип-хопе может быть признано посещение премьер-министром России Владимиром Путиным финала телеконкурса «Битва за респект-3». Мероприятие, прошедшее 13 ноября прошлого года, номинировано в хип-хоп премии Street Awards 2010, которую будут вручать в Москве 21 апреля. Пока что «Битва за респект» с приездом Путина успешно держится в тройке лидеров, конкурируя с «Hip-Hop City splash 2009» и распадом группы Centr.

Как объяснили «СП» организаторы конкурса, приезд Путина на конкурс стал, по их мнению, знаковым событием, показавшим заинтересованность государства в российской рэп-культуре. Напомним, премьер осенью вручил несколько обалдевшим от его присутствия рэперам призы в категориях «брейкданс», «рэп» и «граффити». И это не единственный пример, показывающий, что государство действительно стало заигрывать с молодежными субкультурами, среди которых рэп — одна из наиболее массовых, но далеко не единственная.

Впрочем, продюсеры, занимающиеся рэпом и хип-хопом в России, пока пытаются совместить государственный интерес к этой культуре с опорной для почти любой молодежной культуры ценностью — протестом. В разговоре с корреспондентом «СП» Антон Пронин, генеральный директор продюсерской компании Монолит — именно эта компания организовывает Street Awards 2010 — рассказал, как он видит перспективы такого симбиоза:

«СП»: Почему в список номинации «Событие года» попал приезд Владимира Путина на вручение призов в «Битве за респект»?

— В принципе, это было вполне закономерно. Хип-хоп культура, став в России достаточно массовой, оказалась в фокусе общественного и государственного внимания. Поэтому Владимир Путин и приехал на вручение. Этот символический жест, означающий, что вес нашей культуры в обществе повысился, вполне достоин звания «события года». Это подчеркивает и уровень, и масштабы самой этой культуры.

«СП»: — Вы не боитесь, что хип-хоп культура, протестная по своей природе, может не пережить такого внимания государства?

— Пожалуй, не боюсь. Чего хип-хоп культура не переживет — так это государственной цензуры, скажем так. И об этом речь ни в коем случае не идет. А приезд Владимира Владимировича действительно некоторым образом шокировал людей — во-первых, самим фактом, а во-вторых, люди испугались цензуры, какого-то огосударствления свободного, протестного жанра. Поэтому здесь можно сказать, что чересчур пристальное внимание государства — скорее плохо для хип-хоп культуры. Но поскольку это сейчас очень массовое движение — внимание государства к этому движению понятно.

Но, мне кажется, рэп вряд ли может превратиться в этакую прогосударственную машину. Я слабо представляю себе туры рэперов в поддержку какого угодно политического лидера или партии. Они такие люди, что даже при наличии контрактов в первую очередь персонажи. Они просто не выйдут на сцену, если на них надавят.

«СП»: — Как вы относитесь к «позитивному рэпу», «православному рэпу», который сейчас кое-где продвигают?

— Вспомним, в 80-х годах ярким примером социального протеста в нашей музыке был, например, Виктор Цой. Если проанализировать его творчество, то оно же не на 100% состоит из остросоциальных и негативных тем. У него есть достаточно бодрые и позитивные песни — например, «Алюминиевые огурцы». Поэтому в культуре всегда есть и позитив, это нормальное явление.

Но в этом жанре не может так сложиться, что позитив будет преобладать. Даже с точки зрения возраста: это молодежная музыка, ее и играют, и слушают подростки — а они запрограммированы на бунт, на протест. И социальные темы тоже заложены в возрасте. Поэтому вряд ли вдруг все начнут гнать позитивные треки.

Хотя, кстати, у нас есть много лирики, любовных композиций. Бывают прямо-таки объяснения в любви, они входят и в саундтреки фильмов («Питер FM», скажем).

Думаю, все же, что такого тренда к всеобщему позитиву в хип-хопе не возникнет. Он будет присутствовать, потому что мы все живые люди с живыми эмоциями, и позитив тоже присутствует.

«СП»: — Стал ли рэп в России индустрией?

— Нет, пожалуй, не стал. Вряд ли будет такой большой рэп-бизнес. И вот почему: русская музыкальная культура самобытна, она не вписывается в западные схемы. И с рэпом то же самое: русские люди молодые делают такое авторское творчество. Как в 60-е годы были протестными Галич и Высоцкий, как в 80-е Цой и Шевчук — сейчас это в хип-хопе. Рэп на сегодняшний день — это тоже авторская песня. Протестная, остросоциальная. А авторскую песню спродюсировать невозможно по своей сути. По крайней мере, пока жанр жив, а не находится в упадке.

Поэтому, думаю, что участь музыкальной фабрики рэпу не грозит. Разве что, когда рэп станет действительно массовым, компании будут использовать эту стилистику для заработка денег. Но в корневом смысле вещей это случится вряд ли.

---

Между тем, на группы, играющие в основном «позитив» в любом стиле, от бардовской песни до DJ-сетов, имеется устойчивый государственный спрос — и он, в отличие от частного, весьма стабилен. Концерты таких групп организуют тогда, когда власти — федеральные или региональные — хотели бы провести молодежное, но предсказуемое и гарантированно «позитивное» мероприятие. Иногда такие «молодежные» концерты, соревнования и конкурсы становятся своего рода «спойлерами», занимающими площадку, где хотели бы провести протестный митинг оппозиционеры. Чаще всего, по странному совпадению, молодежное мероприятие организуют именно в то время, когда хотели бы провести свою акцию активисты протестных групп.

В частности, так регулярно случается на Триумфальной площади по 31 числам месяцев. В марте с оппозиционерами конкурировало, как будто, траурное мероприятие — повод (это был третий день после взрывов в метро 29 марта) был такой, что грешно и возражать. Тем не менее, издалека акция, которую корреспондент «СП» наблюдал, проезжая мимо на велосипеде, выглядела как «траурная дискотека» на открытом воздухе — громкая музыка и лозунговые рифмы исполнителей. Чуть погодя организаторы устроили фейерверк. Напомним, это происходило на митинге, посвященном жертвам погибших от взрыва в московском метрополитене.

Такие тексты пели со сцены на Триумфальной в день траура:

Моя Россия, люблю тебя, как любит сын родную мать

И я такой не один, я был дурак, когда мечтал уехать прочь

Я был безумцем, и никто не в силах был помочь

Я думал, жизнь там будет слаще, золотые горы

И думал все может решить этот сраный доллар

Но ошибался, каким же все-таки был слепым

Не замечал родное, стремился стать другим

А кто там ждет меня, кому я нахер нужен там? Да никому!

Как хорошо, что понял сам вот эту истину, что ты одна родная

Везде хорошо, где нету нас, я это знаю

И благодарен Богу за то, что русский я

Я искренне всем сердцем люблю тебя

Тебя Россия, Белоруссия и Украина

И никогда не поссорить нас, мы едины.

«Позитивный» рэп выручает и тогда, когда обществу нужно представить «идеологически выдержанное» молодежное искусство. В частности, на минувшем фестивале короткометражных фильмов «Святая Анна-2010» многих поразили рэперы, которые вживую перед гостями фестиваля исполняли композиции, которые многие из присутствовавших в зале кинематографистов могли бы отнести к проявлениям «русского фашизма». Зал встал и из чувства протеста вышел. На первом ряду остался православный Михалков и немного тех, кого эти тексты не коробили.

На Святой Анне:

Ой, да много, много,

Ой, славы про тебя, Русь моя, православная земля,

Я люблю тебя.

Если скажут оставь Россию, все дадим

Я им отвечу нет, мы Русь не продадим!

Эта страна ни на одну другую не похожа

Храни Россию, Боже, нет ничего дороже

Березка, реченьки, русская речь, красивые русские девочки

Эта страна навечно, и бесконечны ее огромные просторы

Ну как же это можно не любить позоры!

И пусть русский мужик пьет побольше всех

Но ведь так и есть нас терзают, а мы в смех!

Эх, Русь моя, мы твои патриоты

И встанем за тебя в любое время года

Наша сила в единстве и православной вере

Да, ты для многих открыла свои двери

И пусть они осудят нас за правду в наших песнях

Но все равно славяне всегда будут вместе.

Проблема у централизованно созданного и спродюсированного рэпа одна, но серьезная — у этой музыки мало настоящих фанатов. По крайней мере, среди традиционной аудитории хип-хопа — роллеров, скейтбордистов, маунтинбайкеров — пока гораздо больше слушают западный рэп. В беседе с корреспондентом «СП» Олег и Михаил, тренировавшиеся на велосипедах ВМХ на одной из площадок на Северо-Западе Москвы, рассказали, что им нравится в рэп-композициях:

«СП»: — Кого слушаете из хип-хопа?

О: — Da Brat, Notorious BIG слушаю. Из наших мало чего достойного вообще.

«СП»: — Что должно быть в рэпе, чтобы это была реально хорошая композиция?

М: — Ну как объяснить. Нужен драйв какой-то. Нужно, чтобы заводило. Вообще, хип-хоп такая злая музыка. Вот напрячься и выложиться, как в экстриме.

О: — Ну и еще бывает, кайфовые есть композиции — там, про любовь. Это с девушками слушать хорошо.

«СП»: — А как вам композиции про политику, про патриотизм?

О: — Ну, мы патриоты…

М: — Патриоты, конечно. Но про политику, про патриотизм — это просто плохой рэп, плохо прочитан.

О: — Не вставляет. То, что я слышал, не вставляет совершенно.

Между тем, социальные и политические рэп-композиции неожиданно становятся популярными в нетрадиционной для рэперов «офисной» аудитории. Так, в 2009 году безусловным хитом стала композиция «Бодрячком» пермского DJ Сявы — тонкий рэп-стёб над культурой «гопников» (2,5 млн просмотров только на самой популярной копии в Youtube). А в марте 2010 года популярной стала композиция NoizeMC «Мерседес-666», сделанная по горячим следам автокатастрофы на Ленинском проспекте с участием авто вице-президента НК «Лукойл» (около 1 млн просмотров). Такие рейтинги «патриотическому рэпу» не снились; очевидно, для того, чтобы стать по-настоящему популярной, молодежная музыка должна попадать в резонанс с настроениями. И здесь протест — куда более беспроигрышный вариант, чем «позитив».