Ветераны назвали Сталина военным преступником

Письмо ветеранов Великой Отечественной войны было опубликовано в «Московском Комсомольце» 20 апреля. В нем несогласные с решением Юрия Лужкова разместить к 9 мая на улицах Москвы портреты Сталина изложили свое мнение, почему бывший руководитель СССР не должен стать одним из символов праздника.

Перечень претензий к генералиссимусу состоит из 7 пунктов:

«Роль Сталина — это не Победа, а немыслимые, ни с чем не соразмерные масштабы потерь.

Сталин — это разгром руководства армии, уничтожение профессиональных военных кадров в 1937—1938 годах.

Сталин — это бессудное уничтожение в 1930-е годы сотен тысяч наших соотечественников, которые могли бы в 1941-м встать в ряды защитников Родины.

Сталин — это развал оборонной промышленности, расстрелы и аресты ведущих организаторов, конструкторов и инженеров.

Сталин — это преступный и позорный сговор с Гитлером в 1939 году, снабжение гитлеровской Германии советским сырьем и агрессивная политика, за которую Советский Союз был исключен из Лиги Наций.

Сталин — это чудовищная политическая близорукость, приведшая к катастрофе первых месяцев войны, когда гитлеровцы оккупировали огромные территории и захватили в плен миллионы наших солдат. Для этих успехов фашистских войск Сталин сделал больше, чем все немецкие фельдмаршалы и генералы.

Сталин — это невиданный в истории пример предательства: солдаты, попавшие в плен по вине главнокомандующего, были объявлены изменниками".

Один из подписантов, Юрий Сагалович, в годы войны был сначала пулеметчиком, потом разведчиком. На фронте — с 1942 года до конца войны. С 1956 г. работает в ИППИ РАН (до 1961 г. — Лаборатория по разработке научных проблем проводной связи при Отделении технических наук АН СССР), доктор технических наук, профессор. О причинах, заставивших его оставить свою подпись под этим письмом, он рассказал в интервью «СП».

"СП": — Чем вам так не нравится затея с портретами Сталина?

—  Там речь все время идет об исторической правде, а правда важнее всего. Я против всякой неправды, и если что-то считается правдой, так и все остальное, что может считается правдой, то оно должно быть опубликовано. Если им так нужны плакаты со Сталиным, так пишите всю историческую правду.

Дело в том, что когда меня привлекли к этому делу, я так для себя решил — только тогда подпишу, когда там будет все то, о чем бы я сам мог написать. Я приготовил список его преступлений, и оказалось, что они там все есть. Именно военные преступления. Обезглавил армию, отверг все донесения о подготовке нападения, сопровождая их матерной руганью, и так далее.

В моем представлении Сталин — преступник в полном смысле этого слова. Недавно, кажется, у Веллера обсуждалась жестокость сталинских законов, «о колосках», и так далее. Так все дело в том, что репрессии совершались с нарушением даже тех законов, которые тогда были. Это были внесудебные преследования, заранее рассылались списки на расстрел количества, а не именованные.

«СП»: — Фактически, план?

— Именно. Колоссальные разнарядки на расстрел. Составлялись расстрельные списки — сейчас они изданы — высылался Сталину, он расписывался «За», после этого они уходили в коллегию Верховного суда, и там штамповались приговоры.

«СП»: — С чем ни один сталинист наверное, не согласится — это пункт «развал оборонной промышленности».

— Это именно так. Говорят наоборот, но многое же и уничтожалось. Сейчас происходит взвешивание его дел на аптечных весах — вот это хорошо, а это плохо. Преступник он и есть преступник, какие бы хорошие дела он не совершал. А хорошие дела он совершал по своей обязанности, так как был во главе государства.

«СП»: — Насколько я понимаю, лично вас репрессии не коснулись.

— Зато пострадала моя семья. Когда мне шел 13-й год, 30 июня 1937 года был арестован мой отец. Он был строителем дорог, и его, как и других инженеров, обвинили в том, что он состоял членом троцкистcкой организации. Сначала расстреляли его начальника, Серебрякова, якобы он состоял в «право-троцкистком блоке». Потом пришли к выводу, что у того обязательно были сообщники из подчиненных. Всех арестовали и пустили под нож. Отца расстреляли 30 декабря 1937 года, но я об этом узнал только спустя много лет. А маму арестовали в феврале 1938 года, дали 8 лет.

Юрий Сагалович признался «СП», что текст письма прислали ему в готовом виде из «Мемориала». В самом «Мемориале» его сопредседатель, историк Ян Рачинский пояснил, что их организация действительно причастна к этому документу, но его сотрудники выполняли только техническую функцию — так как большая часть подписантов люди в возрасте, а подпись должна быть реальной, то распечатку текста возили каждому из них на дом. «Подписантов подбирали не мы. Ветераны между собой общаются, кто хотел подписать, тот и участвовал. Я даже не всех и знаю», — пояснил Ян Рачинский. В качестве основного автора и инициатора акции он указал человека, чья подпись в «МК» стоит первой — Владимира Кантовского, также ветерана Великой Отечественной войны.

Владимир Кантовский называет себя лишь соавтором письма. Он объяснил, что для него это уже не первое публичное заявление, и он регулярно выступает в частном порядке против вывешивания плакатов со Сталиным и кампании по оправданию генералиссимуса.

«СП»: — Почему вы решили публично выступить от лица ветеранов?

— Мои родители сидели, сам я 13 лет провел в ГУЛАГе.

«СП»: — А за что вас тогда арестовали?

— У нас арестовали учителя, после того, как мы пытались обращаться, чтобы его защитить, во все инстанции — и до, и после ареста, мы выпустили письмо на папиросной бумаге, экземпляров 10, довольно резких. И разослали ученикам нашей школы. Наверняка один из адресатов донес куда следует. Дали 10 лет. Потом мне крупно повезло, я добился того, чтобы меня отправили на фронт. Я повоевал в штрафной роте, вернулся. Война кончилась, наверное, решили, что мне надо досидеть свой срок. Еще раз посадили — лагерь, ссылка, и так до ХХ съезда.

«СП»: — Как считаете, это письмо окажет какое-то влияние?

— Ну, какое-то волнение вызывает, значит, влияние есть.

«СП»: — Но портреты же все равно разместят, какие б ни были протесты

— Если есть стремление Лужкова к расколу народа в этом празднике, то он разместит портреты. Если нет — то праздник может остаться, каким был. В моей памяти День Победы всегда был самый всенародный, самый искренний праздник, без всякого принуждения, без всякого давления сверху.