Шахтер с «Распадской»: Я опять пойду в забой. Куда еще?

Страшная авария на шахте «Распадская», которая привела к гибели десятков людей, коснулась почти каждой семьи в Междуреченске и стала здесь общей трагедией. В городе всего 100 тысяч жителей. Почти все мужчины работают в шахтах. Всего их здесь 5, а «Распадская» самая большая. На ней трудятся около 4-х с половиной тысяч жителей Междуреченска. Шахтер Борис Григорьев работает на «Распадской» уже 20 лет, он был знаком со всеми погибшими. К счастью, сам Борис за неделю до трагедии ушел в отпуск. Мы поговорили с ним и его женой Еленой о том, что сейчас происходит в городе и как справляются с трагедией жители.

— На участке, на котором я работаю, нашли пока только двоих, — рассказывает Борис. —  Он самый дальний и спасателям не хватает кислорода, чтобы пройти его полностью. Конечно, знаем всех погибших, но никого из своих близких, я к счастью, не потерял. Два друга детства спаслись чудом — успели выйти. В рубашке родились. Жалко всех ребят. Большинство погибших молодые, у всех остались семьи — жены, дети, родители… Весь город в трауре.

— В первый день, когда все это случилось, я рыдала, не могла остановиться, — добавляет Елена, жена Бориса. — Среди погибших столько парней, которые с самого детства лечились у меня в поликлинике — я доктор. Очень тяжело… Весь город сейчас гудит и мигает без конца — то «скорые», то пожарные едут, то еще что. Люди все выглядят подавленными, говорят, естественно, только о том, что произошло. Конечно, ведь почти в каждой семье горе…

«СП»: — Борис, а есть ли надежда, что кого-то еще найдут живым?

— Надеяться, конечно, будем. Но слишком хорошо знаем, что такое взрыв в шахте. При пожаре еще можно как-то спастись. Но при взрыве, практически нет шансов. Волна в тоннеле разрывает все полностью. Спаслись только те, кто работал поближе к поверхности, и успели выйти после первого взрыва, у кого хватило кислорода.

«СП»: — Вам не страшно будет теперь выходить на работу?

— А что страшного? Так же и на улице под машину можно попасть. Это дело случая. На шахтах каждый день что-то случается. Кто-то что-то ломает, руки отрываются, кто-то погибает. Я сам уже ломал за 20 лет все, что можно. Последняя травма — сверху на голову упал кусок большой породы. Всего же не предусмотришь. Там постоянно что-то падает. В результате — 20% потери трудоспособности. Оплатили путевку в санаторий. Вот как раз поэтому я сейчас и в отпуске. Но уже 21 мая выхожу на работу.

«СП»: — Но на вашем участке же произошел взрыв, как вы будете работать?

— Я сейчас разговаривал с мужиками, которые разбирают завалы на поверхности и готовят шахты к восстановлению. Говорят, что, конечно, страшно все разворотило. Но, будем восстанавливать потихонечку. Запасы угля у нас еще большие. Шахта очень перспективная, оборудование новое стоит, импортное. Она ведь самая большая в России, даже в Советском Союзе была самая большая.

«СП»: — Вы не хотели бы найти другую работу, менее опасную?

— В нашем городе некуда больше идти, да и проработав всю жизнь шахтером, можно ли найти другую работу… В Междуреченске 5 шахт и 7 разрезов — это где уголь добывают на поверхности. Вот и вся работа. Поэтому все — и старики и молодежь там. Кроме как добывать уголь, никто ничего не умеет. Куда-то уезжать? Ну кому мы где нужны-то…

«СП»: — А зарплата у шахтеров достойная?

— Как вам сказать… Примерно получают от 20 до 40 тысяч. 6-ти часовая рабочая смена у нас. Всего 4 смены. Работает шахта каждый день, и в праздники, и в выходные — круглые сутки. Когда есть, дают путевки на отдых и самим рабочим, и детям. К сожалению, есть они не всегда.

«СП»: — Как вы думаете, почему случился этот взрыв?

— Сейчас трудно сказать, что там случилось. Может, просто выброс метана был. А метан с кислородом и угольной пылью — это определенный процент нужен, чтобы газ взорвался.

— Мой отец 38 лет отработал на шахте — продолжает разговор Елена, жена Бориса, — Но в то время таких аварий вообще не было. Детство у меня было спокойное, не помню, чтобы мы сильно переживали из-за того, что папа шахтер. А теперь постоянно что-то случается. То на линии взрыв, то в шахте. Постоянно что-то. Но известно же почему. Больше угля стали добывать, во-первых. Миллионами сейчас дают уголь. Во-вторых, поверхностные пласты уже выработали и спускаются теперь все глубже и глубже. Уже 490 метров под землей. А там и газов больше, и воды, и всего. Естественно, добыча угля уже тяжелее идет, а труд становится с каждым годом все опаснее. Я о плохом стараюсь не думать, когда муж уходит на смену. Но после таких трагедий все страшнее и страшнее его отпускать. У нас растет сын. Сейчас ему 13 лет. Шахтером он не будет никогда.

«СП»: — Вы против?

— Он умный мальчик, в школе отличник. В шахте ему делать нечего. Если все будет хорошо, то через пять лет, когда он окончит школу, мы уедем из Междуреченска. Сын хочет учиться в Петербурге. А здесь нет никаких перспектив, для молодежи одна дорога — на шахту.