«Власти Междуреченска зашевелились»

На первый взгляд, жизнь в Междуреченске после трагедии налаживается. Погибшие похоронены, компенсации им выплачиваются, власть пошла на диалог с шахтерами и оппозиционерами. Так, на днях в этом городе, как пишет газета «Коммерсантъ», руководители 75 местных политических и общественных организаций, включая городские отделения «Единой России», КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России», договорились «принять все меры для поддержания стабильности в регионе» и подписали соответствующее соглашение. По замыслу инициатора соглашения — главы города Сергея Щербакова — такая договоренность должна исключить повторение событий 14 мая, когда местные жители перекрывали железную дорогу и дрались с ОМОНом. Однако вскоре выяснилось, какой ценой (в прямом смысле слова) далось это соглашение. Первый секретарь Междуреченского горкома КПРФ Тамара Исланкина рассказала: «Меня первый раз в жизни пригласили на прием, все люди сидели, хлопали, потом давали подарки. Мне дали бутылку водки с надписью „Междуреченску 55 лет“, красивую коробку конфет из Киселевска и комплект постельного белья. А потом все подписывали, и я тоже подписала». Есть подозрение, что и остальные инициативы власти окажутся делами такого рода.

Елена Першина — лидер Инициативной группы, которая стихийно сложилась во время акции протеста 14 мая, прошедшей в Междуреченске, в интервью «Свободной прессе» рассказала, как их движение отстаивает права шахтеров.

«СП»: — Мы все переживаем за шахтеров и соболезнуем семьям и близким погибших. И потому хотим понять, что у вас там произошло и что происходит сейчас. О причинах трагедии нам подробно рассказал Юрий Стуков. А у вас хочется в первую очередь хотелось узнать, с чего все началось? В хронологии событий у многих образовался провал между 9 мая и 14 мая, когда вы вышли на митинг к междуреченской администрации. Что так возмутило шахтеров и горожан? Были ли еще какие-то акции протеста, может быть широко не известные, до 14 мая?

— В том и дело, что с 9 мая в городе отсутствовала хоть какая-то информация — был информационный голод. А когда отсутствует информация, то всегда рождается масса слухов, начиная с того, что все шахтеры мертвы и никого не удалось вывести, через полтора часа новый слух, о том, что всех нашли живыми, вывели и увезли в неизвестном направлении, а куда — никому не сообщили.

«СП»: — А кто обычно предоставляет такую информацию? От кого люди должны были ее узнавать?

— Во-первых, СМИ — ни наши местные, ни федеральные ничего не говорили. И поначалу вообще сказали, что погибли только 10−12 человек. И все это мельком — вроде как ничего серьезного не произошло. А город-то небольшой, населения 100 тысяч — все друг друга знают, все друг другу чуть не родственники, потому уже было понятно сразу всем, что произошла страшная трагедия. И создалось впечатление, что истинную величину катастрофы кто-то намеренно замалчивает.

В городе был парад для ветеранов (они уже старые и могут не дожить до следующей годовщины, потому его конечно нельзя было отменять — это понятно), потом выступали самодеятельные артисты, дети. Отменили только салют, который намечался в честь праздника. А в семьях — трагедия и никто ничего не может выяснить о своих родных, которые были в шахтах. Ну ладно — 9 мая — это праздник, но 10 мая тоже тишина в СМИ. И тут в какой-то программе по центральному каналу телевидения озвучили, что якобы зарплата у шахтеров от 80 до 120 тысяч рублей в месяц. И ясно, что шахтеры не получают таких денег. А тут еще начали говорить о том, что шахтеры получат по 1 млн. из бюджета (компенсация семьям погибших — «СП»), хотя и до этого неплохо жили и знали за какие деньги рискуют. Т.е. получается — величину трагедии замалчивают, траур никто не объявляет, зато из шахтеров сделали людей, которые сами виноваты и знали за что рисковали. Мол, за что их жалеть-то? За что миллион давать?

Это было, конечно, последней каплей. И все центральные каналы твердили только об этом миллионе, и больше ни о чем. Как будто деньги могут заменить близких, и все должны успокоиться, обрадоваться и забыть обо всем. Это людей очень возмутило. И 12 мая, когда была назначена встреча с прессой, шахтеры пошли на нее с квитками о своей зарплате — хотели, что бы пресса озвучила, в первую очередь, правду о том, за какие деньги они на самом деле рискуют своей жизнью, спускаясь под землю. Встреча была назначена около Дома Культуры «Распадская». В это время и начала зарождаться идея митинга: нужно собраться и выйти, пока представители центральных общероссийских СМИ не уехали.

Но я же знаю, что для митинга нужно разрешение властей, а его у нас не было. И тогда придумали акцию поминовения 14 мая. Чтобы все пришли к ДК «Распадская» вечером и помянули погибших. А я предложила, чтобы из самих шахтеров сформировали отряд народной дружины, как это было в 1989 году, чтобы успокаивать пьяных и не допустить перерастания акции в бунт. Пришло очень много народу — по различным данным, от полутора до трех тысяч человек. Народ был возбужден и возмущен. Даже не знаю, почему решили отправиться именно к городской администрации за ответами на вопросы, которые им никто не давал, но пошли туда. Там, в мэрии сказали, чтобы на встречу прошли только люди находящиеся в адекватном состоянии. «С пьяными мэр разговаривать не будет», сказали. А некоторые действительно были с поминок по погибшим. Тогда пропустили нас — 15 человек и мэр с нами общался. Мы уже к тому моменту записали все требования, которые нам шахтеры озвучили. Они таковы. Выплаты за травмы в шахте — не менее 70% от зарплаты горняка, которую бы он получал, будь он здоров. Причем это касается и детей из семей погибших — чтобы им тоже платили. Чтобы в трудовом договоре оговаривались расходы на лечение, в том числе и на пластические операции, если это необходимо. Уголовную ответственность руководителей шахты за любой нулевой случай, даже единичный. Зарплата не должны быть привязана к плану добычи. Решение социальных вопросов: детский сад, оплата за школу, за учебу детей в колледже и вузе. Предоставление предприятием займов беспроцентных на покупку квартир. Выплата долгов погибших за счет собственников шахты, увековечение памяти погибших, объявление траура всероссийского, хотя бы на 40-ой день после гибели людей и пр.

Пока мы разговаривали с Щербаковым, а люди нас ждали, то на площади стало возрастать возмущение. Разговор длился не менее 40 минут, но когда мы вышли, люди нас уже не слушали и не хотели слушать.

«СП»: — Вам конкретно что-то Щербаков сказал, пообещал?

— Да, он пообещал, что в городе, возле Стелы погибших шахтеров, будет сделан памятник, где будут увековечены все имена шахтеров, погибших в шахтах за всю историю Междуреченска. К огромному сожалению, этот список не маленький. Сказал о том, что 15 мая состоится встреча с Тулеевым и остальные вопросы люди смогут задать ему, потому что это вопросы больше к губернатору, а не к городской администрации.

«СП»: — А почему все же Щербаков не вышел к народу, а стал общаться только с вами? Может быть именно это возмутило народ?

— Я не могу говорить за Шербакова, почему он не вышел. Может быть занят был. Не забывайте, в этот момент под землей еще оставались горняки, которые могли оказаться живыми; была угроза повторных взрывов. Возможно, это и сыграло основную роль в том, что народ не стал нас слушать, а начал говорить, что все равно никто их проблемы решать не хочет и надо идти перекрывать железную дорогу. Но обратно же не вернешь ничего.

Ко всему, из-за того, что я была с цветами (а я пришла на митинг после выпускного в автошколе, где работаю), кто-то вообразил, что цветы подарил мне Щербаков и этим якобы подкупил. На меня начали кричать, и мне стало очень обидно и неприятно. Я пошла домой. А в это время часть народа двинулась на рельсы. И часть инициативной группы тоже с ними пошла, чтобы проследить за порядком и успокоить. Но я лично в дальнейших событиях этой ночи уже не участвовала.

«СП»: — С событиями все, более или менее, понятно. Давайте поговорим теперь о вашей инициативной группе. Кто в нее вошел? Почему в ней возникла необходимость. И вообще — ваша инициативная группа, очень интересный пример самоорганизации людей, хотелось бы о ней больше услышать.

— С самого начала вошли те, кто был у Щербакова, кого он пропустил к себе 14 мая. А там как раз и были шахтеры, из 15 человек — только 2 женщины. Но потом часть народу отошла сама, появились новые люди, которые захотели нам помочь. Еще 15 мая к нам приезжала Нина Останина — депутат от КПРФ, мы пошли туда, чтобы, наконец, рассказать народу, что нам озвучил Щербаков. И уже там к нам стали подходить горожане с обращениями и своими чаяниями. Больше, по сути, им рассказать о них было некому. Вот так и получилось, что мы стали представлять город перед властями и собственниками.

«СП»: — А есть ли сейчас в инициативной группе работники шахт? Потому что постоянно говорят, что шахтеров в ней нет.

— Как раз после 15 мая уже появились и молодые ребята — и шахтеры, и ветераны, которые помогают советом и знаниями. Так что состав достаточно представительный. На постоянной основе нас сейчас человек пятнадцать, а если учитывать тех, кто подходит не всегда на встречи, то больше. Один из активистов выделил нам помещение в центре города по своей личной инициативе, спасибо ему. Там мы и собираемся.

«СП»: — А требования сейчас изменились?

— Да, мы оставили только четыре, но они затрагивают все наши основные вопросы: остались требования повременной оплаты, страховки за жизнь шахтера 5 млн. долларов, чтобы собственники боялись потерять каждого, чтобы угольные предприятия были зарегистрированы у нас в России, а не в оффшорных зонах, на которых не действуют законы РФ, ну и контроль государства над собственниками чтобы был не формальный, а реальный.

Мы встречались в субботу 29 мая с Козовым и задавали ему конкретные вопросы, которые его касаются и по которым он может принять решение самостоятельно. Он мог бы на них ответить или хотя бы пообещать подумать. Но он снова ничего не стал нам обещать, снова говорил, что одни тунеядцы работают на шахте, и зарплата для них и так высокая. В общем, мы не можем на него повлиять сами, значит должно влиять государство. Иначе выхода мы не видим.

«СП»: — А с семьями погибших вопросы решаются властью? Просто о них в ваших требованиях уже ничего не говорится.

— С семьями погибших в основном решаются, если что-то непонятно им или они с чем-то не согласны, то они к нам приходят. Вот к нам приходила как раз вдова, у которой с мужем ребенок был опекаемый, из детского дома, и она его воспитывала 2 года и не работала, а работал только муж — комиссия отказалась и ее, и ребенка признать иждивенцами. Или семейные споры возникают сейчас по выплатам компенсаций. Мы их всех отправляем к юристу, который работает как раз в этом же помещении, где мы находимся. Он их консультирует бесплатно. Есть, конечно, проблемы, но они не настолько острые, как безопасность шахтеров. Потому перечисленные мной выше требования нужно решать сейчас в первую очередь.

«СП»: — А к милиции у вас вопросов не осталось или у нее к вам по событиям 14 мая?

— Конечно, всех вызывали, мы давали показания, есть заведенные дела об административных нарушениях, но сейчас, по моим сведениям, никто не задержан. Уголовных дел ни на кого не заводили. И кстати, мэр города готов извиниться перед Антоном Герасимовым за ошибочные обвинения. Нам звонили и просили именно его пригласить на встречу для извинений. Вообще, кто-то предоставляет информацию и ее не проверяют. Меня, например, назвали шахтерской вдовой, а это не так. Думаю, что когда люди выступают и что-то говорят, то хорошо бы им перед этим проверять информацию. А то потом все время скандалы получаются.

«СП»: — Власть уже начала выполнять свои обещания, которые давала и после 9 мая, и после 14-го?

— По поводу тарифной ставки идут уже подвижки, по вопросам безопасности — есть закон, принятый в первом чтении Государственной Думой, о дегазации шахт. Но пока говорить рано. Люди квитки с зарплатой за май еще не получили и потому ничего не понятно. Когда получат, тогда и будет ясно — есть подвижки или их нет. Аванс им вроде дали 6000 рублей, а раньше он был 3000 рублей. Но главное конечно — зарплата, все ждут этих квитков через неделю.

«СП»: — А если обманут? Как вы будете бороться? Как инициативная группа сможет повлиять на ситуацию?

«СП»: — Не хочется верить, что власти после всего произошедшего не будут реагировать. Вроде они шевелятся. Щербаков на встрече (31 мая — «СП») нам пообещал всестороннюю поддержку и собирается выделить команду юристов и экономистов для работы с нашими требованиями. Но если все же это произойдет, и людей обманут, то значит, видимо, придется снова выходить на митинги.

«СП»: — А кто еще вам помогает? Приезжают ли депутаты? С профсоюзами вы встречаетесь?

— Приезжают депутаты, но пока ничего конкретного, кроме моральной и психологической поддержки, они не сделали. Конкретную помощь только предложил Независимый профсоюз горняков — его руководитель Сергеев до сих пор в городе и следит за ситуацией. Он обещал нам предоставить специалистов в помощь. А второй профсоюз, в котором большинство работников, никак с нами не связывался и ничего не предлагал.

«СП»: — А депутаты в городе у вас тогда какую функцию выполняют?

— (Смеется): Не знаем, сами вот думаем. Вчера пришла идея как раз потребовать их отзыва, раз они ничего не делают. Обсуждаем. Мы собой, получается, должны и профкомы заменять, и депутатов. А они тогда, действительно, зачем зарплату получают?!

«СП»: — Как сейчас вы оцениваете обстановку в городе и настроения людей? Чего они ждут? Кому они верят, а кому наоборот не доверяют?

— Люди сейчас вообще никому не верят. Не все конечно. Кто-то верит обещаниям, кто-то, наоборот, уверен, что ничего не изменится. Где-то 50 на 50, наверное. То же самое и по активности — кто-то предпочитает отстояться в сторонке и ждать, что у нас получится, а кто-то наоборот активен и говорит, что мы сумеем всего добиться. Люди разные. Самое главное, чего они боятся — это потери работы. Потому некоторые ограничиваются только разговорами.

«СП»: — Зададим вам тот же вопрос, что и Юрию Ивановичу Стукову. Через какое-то время, к сожалению, страна забудет о событиях в Междуреченске. Не будет внимания прессы, политики займутся новыми историями, уедет команда из Генеральной прокуратуры и город снова останется один на один со своими проблемами. Все тогда снова вернется на круги своя и станет как до 14 мая? Или все же люди изменились и готовы изменить существующее положение вещей, которое их не устраивает, как вы считаете?

— Я по натуре оптимист. И верю, что все изменится. А иначе как? У меня сын должен прийти после армии и пойти работать на «Распадскую». Он там практику во время обучения в техникуме проходил, на каникулах работал на 17-м участке. Потому для меня все эти шахтерские вопросы очень актуальны. Как мне его отпускать туда на работу, если ничего не изменится? Другой работы для него в городе просто нет. Тогда нам только с ним уезжать отсюда придется. Потому будем бороться до последнего.