Лев Пономарев: Выйдем на митинг с черными повязками

Московская милиция 28 июня принимает усиленные меры безопасности на Тверской площади, где оппозиция планирует вечером провести несанкционированную акцию «День гнева». К 15:00 памятник Юрию Долгорукому на Тверской площади взяли в кольцо два десятка тонированных милицейских ПАЗиков с ОМОНом. Кроме того, на площади выстроилась колонна грузовиков, покрытых тентом. Площадь патрулируют кинологи со служебными собаками. В оцеплении задействовано несколько экипажей ГИБДД.

Чем вызван переполох, рассказывает лидер движения «За права человека» Лев Пономарев.

«СП»: — Лев Александрович, чего хотят митингующие?

— Дело в том, что изначально была подана заявка на проведение митинга на Тверской площади с целью критики московских властей. Заявка была подана от имени нескольких социальных протестных групп москвичей. Одним из заявителей выступил ваш покорный слуга.

Предполагалось, что на митинге будут звучать совершенно конкретные факты нарушения прав жителей Москвы в разных сферах, прежде всего, в социальной. Это жилье, точечная застройка, экология…

Нам московские власти эту акцию не согласовали. И то, как именно нам отказали, и вызывает необходимость идти на несогласованное мероприятие.

«СП»: — В чем, собственно, проблема?

— Ответ был вызывающе незаконным. Нам написали, что якобы Москомнаследия, которое занимается памятниками культуры в Москве, и Москомкультуры возражают против проведения митинга рядом с памятником Долгорукому. Но при этом, в той же бумаге, нам предложили пройти к другому памятнику — Грибоедову на Чистых прудах. Получается, возле Грибоедова можно провести акцию — не очень, к слову сказать, массовую (предполагалось, что соберется порядка 300 человек). А у памятника Долгорукова — нельзя.

Это, согласитесь, странно. Тем более, мы знаем, возле памятника Долгорукому, по крайней мере раз в год, в День города, проводится супермассовое мероприятие, на котором присутствуют несколько тысяч участников. Мы посчитали, что нам отказали слишком вызывающе. И, к сожалению, не можем не пойти на несогласованный митинг.

«СП»: — Под какими лозунгами он будет теперь проходить?

— Мы хотим выйти без плакатов, чтобы минимизировать потери, и не давать лишних поводов для милиции. На рукавах у нас, возможно, будут черные повязки, а в руках — черные листы бумаги. Таким образом, нас нельзя будет обвинить в какой-то антиобщественной агитации. Тем не менее, насколько я знаю, милиция заявила, что все равно будет нас задерживать.

«СП»: — Как вы думаете, как будут развиваться события? Уже сейчас, как передает «Интерфакс», площадь оцеплена 20 автобусами с ОМОНом…

— Ясно, что если акция не согласована, из 300 человек, которые на нее собирались прийти, на деле придет несколько десятков. Поэтому все, что сейчас делает милиция, показывает крайнюю неуравновешенность наших властей. Видимо, насмотревшись зарубежного ТВ, они предполагают, что придут черные анархисты, и будут бить витрины магазинов. У нас же будет мирная акция.

«СП»: — Вы приходите и видите милицейское оцепление. Ваши действия?

— Мы встанем где-то рядом. Подойдем на максимально близкое расстояние к памятнику Долгорукому и будем стоять.

«СП»: — Как думаете, сколько вам удастся продержаться?

— Не знаю, думаю, минут пять простоим.

Сергей Удальцов, лидер «Левого фронта»:

— Мы, как организаторы акции, действуем строго в соответствии с законом, подав уведомление на митинг у памятника Юрию Долгорукому. Мы тщательно проанализировали отказное письмо, которое получили из мэрии. На наш взгляд, оно основано не на законе, а на домыслах, фантазиях и личных эмоциях, явном применении двойных стандартов при трактовке законодательства. В письме указано, что памятник Долгорукому — это культурное наследие города, и мы не можем там ничего проводить, поскольку это может нанести вред памятнику. Это, на наш взгляд, за гранью правового поля.

Поэтому мы считаем себя вправе выходить и выражать протест, в частности, против ущемления прав граждан на мирные собрания — это одна из наших претензий. Из ГУВД мне уже звонили: предупреждали, в мягкой форме давили, чтобы мы отказались от акции. Я им сказал, что мы действуем по закону, и просил не провоцировать конфликт.